«Инициатор травли чаще всего педагог, а причина — те, кто стоит в стороне»

«Родитель школьника сейчас — это далеко не созерцатель, а полноценная сторона обучающего процесса, и это трудность, к которой не все школы готовы, — считает адвокат и медиатор Юлия Дубинина, — дети ссорятся и мирятся, а родители продолжают травить друг друга».

Также, по ее мнению, часто инициатором травли является педагог — воспитатель или учитель. Причем сама по себе травля — это не проблема одного отдельно взятого ребенка — агрессора или жертвы, проблема в коллективе — в детях, педагогах и родителях, которые, казалось бы, являются всего лишь сторонними наблюдателями процесса.

Она говорит, что единственно правильного ответа на вопрос «что делать?» в отношении травли нет и вряд ли он вообще когда-либо появится, так как каждый кейс уникален. Но характерные черты травли и решения проблем с детьми-агрессорами в российских школах все же есть.

DK.RU продолжает тему буллинга и подростковой агрессии. В этот раз мы рассказываем о том, как может помочь медиатор, когда это нужно и когда — бесполезно.

Российские СМИ пестрят дичайшими заголовками о происшествиях в школах. От них волосы встают дыбом. И у многих возникает закономерный вопрос — когда это прекратится? Каково ваше мнение по этому поводу?

— Конфликты в школах прекратить невозможно. И вообще конфликты — это нормально. Почему они не прекращаются? Так вопрос ставить нельзя. Здесь надо говорить о наличии культуры разрешения конфликтов. Когда в обществе разрешение конфликтов будет сводиться к потребности сесть за стол переговоров, тогда они будут разрешаться конструктивно. Вопрос в том, почему такой культуры в школах нет.

Если мы начнем искать истоки, то окажемся в песочнице на детской площадке. Все слышали, как мамы говорят своим детям: если тебя ударили или забрали совок, иди дай сдачу, учись за себя постоять. По прошествии лет, когда ребенку уже не четыре, а 16, вдруг выясняется, что бить никого уже нельзя. Теперь за это уже уголовная ответственность. И ребенку непонятно, почему в 12 было можно, в 14 можно, но не сильно, а в 16 уже нельзя.

Поэтому, начиная с детского сада, и потом в школе, обязательно должны идти уроки мирного урегулирования конфликтов. Существует много разных техник и способов, которые можно давать детям, которые помогут им научиться договариваться. И, конечно, это нужно делать совместно с родительским сообществом.

Исходя из тем, которые вы поднимаете в вашем ТГ-канале, это как раз одна из сфер вашей деятельности, расскажите, какой у вас подход к решению этой проблемы?

— Первое, что нужно сделать в обучении и детей, и взрослых в первую очередь, —  объяснить, а зачем им это надо. Из опыта. Если начать с фразы: «А давайте я вас научу мирно решать конфликты», большинство спросит: «А зачем мне это надо?». У нас же всегда какой-то навык подкрепляется мотивацией, проще говоря, пока петух не клюнет…

Когда мы приходим работать в коллектив, мы всегда начинаем с настольной ситуативной игры «Ситуация Б». Мы разбиваем детей по парам, раздаем им карточки.  В них прописаны ситуации, с которыми они сталкиваются каждый день. И перед ними стоит задача выйти из ситуации достойно — и своего не упустить, и другого не обидеть.

Так создается игровой конфликт между двумя игроками. Отрицательных эмоций как таковых нет, это же не реальная ситуация. В конфликте каждая сторона исключительно права со своей точки зрения, мы же не отстаиваем ее, если считаем себя неправыми. Вот они сидят, у них в карточках обозначены переговорные позиции. И в какой-то момент дети говорят: а как нам сделать так, чтобы разрешить ситуацию? И только тогда, когда этот запрос произошел, мы говорим: «Ребята, мы сейчас вас научим».

Осознание, что вторую сторону нужно выслушать — это уже очень круто, понимаете? Ну а дальше мы учим детей, как правильно вопрос задать, что ответить... И они уже готовы эту информацию воспринимать.

Какой приблизительный охват вашей деятельности? В скольких школах вы побывали? Как вы отмечаете для себя, есть ли результаты?

— Я работаю не одна. Есть Ассоциация медиаторов, есть выпускники Высшей школы медиации. По большому счету, если суммировать всех выпускников, то их явно больше тысячи. Понятно, что этим занимается не каждый. Но 150-200 человек точно. Из последнего мониторинга, который мы делали, охват нашей деятельности — 56 регионов.

А чем ваш подход к решению проблем с буллингом можно выделить на фоне других?

— У нас много кто занимается урегулированием конфликтов в школах, в том числе под такие проекты выделяются гранты. Но до нас никто не задумывался о мотивации. Дети с клиповым мышлением, как мы все знаем, не могут вообще долго сидеть. Но, если мы возьмем «отбитого» ребенка (по меркам взрослого) с максимально клиповым мышлением, но мотивированного, он будет сидеть четыре часа, не отвлечется ни разу и еще записывать начнет, потому что ему это надо.

Мы же наблюдаем с вами, как самые отъявленные непоседы могут провести за компьютерной игрой и 4, и 8 часов. Потому что им интересно. Есть мотивация. И этот момент, к сожалению, очень часто упускается.

Получается, что ребенку объясняют, что надо все решать миром, а он для себя уже решил, что если в лоб дать, то у него все быстро получится. Но ведь с папой или учителем такое не пройдет… И вот мы создаем для детей бытовые ситуации, когда они должны уметь договориться. Не только с папами или учителями. У нас предусмотрены задания, когда они выполняют роль разведчиков и должны добыть тайные сведения вражеского государства, чтобы суметь договориться. Так детям становиться интересно уметь находить общий язык со всеми. Кстати говоря, иногда действительно могут быть ситуации, когда приходиться за себя постоять в том числе и физически, — вопрос в том, чтобы ребенок правильно выбрал стратегию поведения в конфликте и научился соизмерять свои ресурсы и последствия.

Вы работаете с ситуациями, когда люди уже в конфликте, уже пострадали от травли?

— Да, конечно. Мы и начали этим заниматься как раз из-за того, что в школах происходит огромное количество конфликтов, причем я имею в виду конфликты, где не просто один другому в нос дал, а когда это травля и это выходит за уровень школы.

Когда к нам обращаются за помощью уже по факту конфликтной ситуации, мы приходим в школу, представляемся, даем каждой стороне понять, что не пришли ее судить, в нашу задачу не входит искать виноватых, потому что в ситуации всегда оба правы и оба виноваты. Сначала опять же доносим до них, что важно договариваться, а потом уже есть некая процедура, разделенная на этапы, когда каждая сторона сначала высказывает свою точку зрения, потом пересказывает, что она услышала, какие выводы сделала из рассказа оппонентов.

Хочу, кстати, сказать, что когда родительское сообщество начинает подключаться, а оно, как правило, всегда подключается, конфликт масштабируется. Мы уже давно говорим о том, что основная трудность, с которой сталкивается школа, — это то, что родители давно не созерцатели учебного процесса, они уже полноценная сторона обучающего процесса.

Поэтому родителей мы тоже привлекаем и учим их — выясняем, какие последствия для ребенка, какие для коллектива, сможет ли он учиться или будет приходить дальше в школу, как на войну? Родителям приходится объяснять, что учиться в состоянии конфликта невозможно.

Что делать, если происходит именно буллинг?

— Разбираться надо только с помощью специалистов, потому что буллинг — это проблема не одного ребенка, это проблема коллектива.

Если в классе, допустим из 30 человек большинство понимает, что буллинг недопустим, и большинство являются активными членами этого маленького сообщества, буллинг пресекается в зачаточном состоянии общественным мнением.

Но если коллектив это поддерживает по каким-то причинам, то вы можете сколь угодно работать с агрессором и с жертвой: даже если жертву мы из этого коллектива изымем, они обязательно найдут другую. Поэтому проблема травли — это раковая опухоль коллектива. Это не проблема одного отдельно взятого ребенка, будь то жертва или агрессор.

Здесь задача привлекать специалистов высокого уровня для работы с коллективом. Сначала он находит детей, которым эта травля в принципе мешает, и это не жертва или агрессор, это те, кто страдает от того, что в классе происходит. Собирают этих детей и обсуждают — почему и как это мешает, потом проводятся круги примирения — общие встречи, где каждый высказывается, включая педагогов. То есть мы не говорим о том, что нам Петечку жалко, давайте Петечку оставим в покое. Мы говорим о том, что это в принципе недопустимо.

Вы можете привести пример удачно разрешенного конфликта?

— У меня была ситуация в детском саду: дети поссорились и помирились, а родители продолжали друг друга травить: «все скидываются, они не скидываются», «не играйте с ним», «уберите этого ребенка из нашего детского сада».

Мы собирались, обсуждали, откуда ноги растут. Привлекали представителя Министерства образования, который сказал, что мы никого из сада не можем убрать по вашему желанию, но можем перевести тех, кто жалуется, — по их просьбе.

Выяснилось, что инициатором травли была воспитатель. Это отдельная тема для беседы, но инициатором такого рода буллинга чаще всего является педагог — воспитатель или учитель. С его молчаливого согласия происходит то, что происходит.

Оказалось, что там все началось с увольнения воспитательницы, которая написала всем родителям, что «я уволилась из-за мамы Васи». И все родители накинулись по команде «фас» на маму Васи, но с ней они ничего сделать не могут, поэтому предметом нападок стал Вася.

То есть, если что-то случилось, надо искать медиатора. А что насчет штатных психологов?

— Да, люди, бывает, не хотят идти к психологам, а бывает что у ребенка проблемы и с ребенком надо работать, но родители не дают согласия на работу с ним, потому что «вдруг его признают психом».

Опять же родителей тоже надо защитить. То есть не надо ставить диагноз СДВГ и говорить, что он дурак, а надо объяснять, что это — помощь ребенку, и что здесь все заинтересованные.

Бывает, что агрессор в школе тиранит не одного человека, а всех, кто, грубо говоря, попался под руку, в итоге появляются пострадавшие, агрессор чувствует свою безнаказанность, а школа не может его исключить… Какой выход здесь есть?

— Школа и правда не может этого сделать. Нужно встречаться, разговаривать, убеждать родителей в том, что нужна помощь и ребенку, и коллективу. У нас уголовная ответственность наступает с 14 лет. И то, если он уже что-то сделал.

Бывают такие безнадежные истории, когда родители начинают бояться отправлять ребенка в школу. В Туле, например, было такое, что родители сказали: мы своих детей больше в эту школу не поведем. Мальчик сломал девочке нос, ее положили в больницу, а мама мальчика заняла позицию «не надо его трогать, он так играет».

Когда мы имеем дела с таким ребенком или такой мамой, то родителям нужно расставить приоритеты: что для них важнее — учиться конкретно в этой школе либо перевести ребенка в другую, более безопасную. Потому что практически ничего с таким ребенком и родителем сделать нельзя.

К сожалению, такого инструмента, который мог бы решить все проблемы в школе, нет, и я думаю, никогда не будет. Медиация может помочь решить большинство проблем либо их профилактировать.

Прокуратура и суды ничего не дадут. Ну взыскал, допустим, суд с мамы какой-то вред, мама говорит: мне плевать, он будет учиться в этой школе. Дальше что? Вы будете 10 лет с ним судиться, а ваш ребенок 10 лет будет это терпеть?

А сколько зарабатывает медиатор и как ему выплачивается гонорар, если конфликт разрешился, а если никто не помирился — то не выплачивается?

— К сожалению, школы не готовы оплачивать работу медиатора по урегулированию школьных конфликтов, это делают либо заинтересованные родители, либо организации на средства грантов. В среднем такая услуга стоит от 3000 руб. за час работы специалиста.

Вы сказали, что причиной травли часто бывают учителя, а как так происходит?

— Часто это бывает даже неосознанно. Приведу вам пример, который точно всем хорошо известен. Помните фильм «Чучело» и травлю Лены Бессольцевой? В класс приходит Лена, над которой ребята хоть и смеются, но, несмотря на это, принимают ее в свою компанию. Они вместе гуляют, с ней дружит самый популярный мальчик класса, и в целом Лену в силу характера не трогают насмешки. Помните, как в начале фильма учитель сообщает детям о поездке в Москву на осенние каникулы и как они все вместе решают самостоятельно заработать деньги на поездку?

А уже позже за срыв урока оставляет детей в школе и непосредственно в день поездки объявляет, что они не едут в Москву за прогул уроков. Чего ждала учитель, оставляя класс? Понимала ли она, что дети будут искать «стукача»? Скорее всего, да, но ей было все равно, она была слишком обижена на них за выговор от руководства. Более того, она именно таким образом отомстила детям. Отомстила, подставив своего ученика.

Вот так травля и провоцируется учителем. Принцип «один за всех и все за одного» может сдерживать коллектив, но только путем подавления большинством меньшинства. А как дети подавляют, нам хорошо известно.

Еще пример: «Дети, посмотрите все на Сережу, он один не сделал домашнее задание», и вот все уже понимают — над Сережей можно смеяться. Сколько раз учителя критиковали в вашем детстве внешний вид, манеру говорить или успеваемость? Наши слушатели рассказывают, что даже обидную кличку первым придумал учитель. Хотят ли учителя травли? Я уверена, что нет. Но получается, что они ее провоцируют.

Какие общие черты в школьных конфликтах можно выделить, несмотря на то, что они все, конечно, разные, но тем не менее — есть ли у них что-то схожее?

— Конфликт всегда имеет предмет (материальный или нематериальный), стороны, и среду, в которой он развивается. Он не бывает статичен. Он достигает своего пика, а затем всегда идет на спад, либо разрешаясь, либо переходя на какое-то время в латентную фазу. Именно поэтому и педагоги, и родители должны понимать, что не бывает «незначительных конфликтов»: даже если вам кажется, что глупо обижаться, что кто-то кого-то обозвал, вам только кажется. Тот, кого обозвали, с вами не согласится. Вот на этой стадии уже необходимо подключаться и помогать ребятам обсудить ситуацию, потому что мы с вами никогда не знаем, чем может закончиться детская ссора. Иногда она заканчивается трагедией, о которых потом пишут в СМИ. Поэтому наша задача учить детей не только точным наукам, но и культуре общения.

Читайте также на DK.RU: «Папы против травли»: равнодушие порождает буллинг.