«Это опасные прецеденты». Роман Речкин — об изъятии акций СМЗ и «Макфы» в госсобственность

В 2022 г. 89,5% акций Соликамского магниевого завода (СМЗ) — старейшего предприятия магниевой промышленности в мире — были изъяты в пользу Росимущества по иску Генпрокуратуры. Основанием послужило признание приватизации 1992 года незаконной, поскольку решение о ней принял Комитет по управлению имуществом Пермской области, а не правительство России. В 2023 г. СМЗ передали «Росатому». А 22 марта 2024 г. Арбитражный суд Пермского края удовлетворил иск прокуратуры региона об изъятии оставшихся 10,6% акций СМЗ (около 40 тыс. штук) у частных инвесторов-миноритариев (более 2,3 тыс.). Они приобретали ценные бумаги предприятия в разное время, в том числе на Мосбирже через брокерские компании. 

Партнер юридической фирмы INTELLECT, магистр частного права Роман Речкин считает, что изъятие акций у миноритариев СМЗ знаменует собой качественный переход в российской судебной практике.

Процесс «ползучей национализации» бизнеса идет не первый год. Несмотря на это, решение Арбитражного суда Пермского края об изъятии оставшихся акций СМЗ было воспринято как нечто из ряда вон выходящее. Почему, на ваш взгляд?

— В этом деле суд вышел за рамки ставшего привычным возвращения имущества государству. Впервые акции были изъяты не только у владельцев бизнеса. Во-первых, акции изъяли также и у физлиц, которые работали на предприятии и приняли участие в его приватизации много лет назад (получили по несколько акций в соответствии с законодательством тех лет). Во-вторых, у частных инвесторов, которые купили ценные бумаги на бирже — на публичных торгах.

Это опасный прецедент. До сих пор аргументом для изъятия служило то, что собственники (владельцы бизнеса), у которых изымаются активы, принимали противозаконные управленческие решения, совершали сделки с теми или иными предполагаемыми нарушениями (антимонопольными, коррупционными и пр.). Можно спорить об обоснованности подобных претензий, но в целом государство объясняло свои действия восстановлением справедливости, наказанием тех, у кого, грубо говоря, «рыльце в пушку».

Кейс миноритариев Соликамского магниевого завода знаменует собой качественный переход, поскольку активы изъяты, условно, у пенсионеров — у бывших сотрудников, у тех, кто получил акции по приватизационным чекам. Им, очевидно, нельзя предъявить претензии, что они сами что-то нарушили или знали что-то о нарушениях.

То есть речь не идет о каком-либо «восстановлении справедливости», наоборот, изъятие акций у таких миноритариев — явно и откровенно несправедливое.

Аналогичная ситуация с инвесторами, купившими ценные бумаги СМЗ на Мосбирже: статья 18 Федерального закона «Об организованных торгах» предусматривает специальное правило о том, что имущество, приобретенное по договору, заключенному на организованных торгах, не может быть истребовано от добросовестного приобретателя. То есть незаконность приобретения имущества (акций), приобретенных на бирже, сама по себе основанием для их изъятия не является, если покупатель приобрел их добросовестно, не зная о нарушениях закона предыдущими покупателями.

Однако суд отклонил этот аргумент без какого бы то ни было внятного обоснования. Большую часть решения суда составляет перечисление ответчиков, их более 2300 (прим. ред.: по данным Арбитражного суда Пермского края, этот спор стал рекордным в отечественной практике по количеству участвующих лиц). Мотивировочная часть уместилась буквально в несколько абзацев. В том числе в ней содержится ссылка на позицию ответчиков.

Позиция суда сводится к следующему: поскольку приватизация была проведена с нарушениями, все последующие сделки автоматически являются недействительными и акции должны быть возвращены государству. Следовательно, иск надо удовлетворить.

При этом ответчики говорят не о законности или незаконности приватизации, а о том, что, несмотря на нарушения закона, у них нельзя истребовать спорные акции. Возразить против этого по закону сложно, поэтому суд просто обходит этот довод молчанием. Фактически решение суда представляет собой копирование доводов прокуратуры. Это не правосудие, а его имитация.

Московская биржа пытается оспорить это решение, даже Центробанк выступил против…

— Центробанк представил отзыв в материалы дела, соглашаясь с ответчиками, что акции, приобретенные на публичных торгах, не могут быть истребованы у добросовестных покупателей. ЦБ также выразил озабоченность, что решение суда может подорвать доверие частных инвесторов к фондовому рынку. Мосбиржа подала апелляционную жалобу по делу об изъятии в пользу государства акций Соликамского магниевого завода. Но этот процесс — «политический». На мой взгляд, можно подать хоть две тысячи жалоб, на результат это не повлияет.

Тем не менее пока речь идет о решении суда первой инстанции. Какие этапы предстоит пройти людям, решившим бороться за свою собственность? 

— Решение вынесено Арбитражным судом Пермского края — это первая инстанция. Его законность и обоснованность проверяется в апелляционном порядке. Семнадцатый арбитражный апелляционный суд (он в Перми) повторно рассмотрит дело по существу. Нет никаких сомнений в том, что он спокойно перепишет мотивировку решения суда первой инстанции. После апелляции решение вступит в силу, но ответчики смогут обратиться в третью инстанцию — в Арбитражный суд Уральского округа, который находится в Екатеринбурге. Скорее всего, дело пройдет все три инстанции, но это вряд ли что-то изменит — в таких делах судьи заранее понимают, каким должен быть итог. Предположу, что и апелляция, и кассация оставят решение суда первой инстанции без изменения.

Когда речь идет об интересах государства, происходящее в российских судах выглядит очень грустно. Это ситуация, когда «все всё понимают», как говорил один наш земляк.

С одной стороны, чиновники годами говорят о том, что необходимо стимулировать граждан к инвестированию. С другой, создается такой прецедент. Большая часть акций СМЗ была изъята еще в 2022 г., государство уже контролирует предприятие. Почему, на ваш взгляд, решили забрать оставшиеся 10,6%?

— Возможно, речь идет о некой имитации деятельности по защите интересов бюджета на местах, о демонстрации служебного рвения. Генпрокуратура уже добилась желаемого результата в первом деле, приватизация признана незаконной. Прокуратуре Пермского края, по большому счету, надо было просто написать исковое заявление. Сомневаюсь, что для ее сотрудников понятие «инвестиционный климат» имеет какой-то смысл. 

Что касается инвестиционного климата в России в целом, СМИ уже сбились со счета в отношении количества дел в рамках так называемой «ползучей национализации»: по разным оценкам, их от полусотни до более чем двух сотен. Это массовая кампания, которая делает понятие «инвестиционный климат» бессмысленным. Зачем вкладываться хотя бы в средний бизнес, если завтра его могут прийти и забрать на основании предположений чиновников прокуратуры? То же самое касается фондового рынка.

Ситуация с изъятием активов и их передачей в управления Росимуществу в принципе не поддается логическому объяснению. Например, как изъятие имущества автодилеров или «Арианта», «Макфы», «Кубань-Вина» связано с обеспечением национальной безопасности и интересами государства? Их владельцы действовали против интересов Российской Федерации? 

РСПП все предлагает государству обозначить какие-то рамки, установить правила игры, чтобы бизнесмены понимали: это могут забрать, это — не могут. Но на съезде РСПП государство в лице президента сказало бизнесу, что «это не деприватизация, а отдельные случаи». То есть никакие четкие правила, рамки государство устанавливать не считает необходимым. Соответственно, изъятие любых активов в пользу государства будет продолжаться.

Кейс с миноритариями СМЗ может быть спроецирован на акционеров других компаний?

— В общем, да. Соликамский магниевый завод задает новые стандарты: можно забрать акции любых миноритариев, независимо от того, как их приобрели, когда и где. Если какая-то часть актива отошла государству, прокуратура субъекта может предъявить иск и «по накатанной» попросить суд вернуть государству все акции.

Вы упомянули «Макфу». Есть ли что-то из ряда вон выходящее в этом кейсе? 

— Этот кейс интересен тем, что прокуратура потребовала изъять активы, которые лишь косвенно связаны с самим нарушением. Речь даже близко не идет о «возврате незаконно приватизированного». Основанием для иска послужило то, что Михаил Юревич якобы продолжал управлять бизнесом, будучи должностным лицом — губернатором Челябинской области. Этот бизнес, в свою очередь, за счет прибыли от своей деятельности приобретал другие активы.

То есть, надо понимать, что в собственность государства изъяли акции и доли организаций, которые ни к господину Юревичу, ни к коррупционной деятельности не имеют прямого отношения. Логика прокуратуры такова: надо изъять активы, потому что они приобретены на деньги, полученные от организации, которую якобы контролировал господин Юревич. Неважно, что деньги были получены не от самого Юревича, что это не коррупционные деньги, что эти инвестиции абсолютно легальны, это прибыль компании от ее основной деятельности и пр. 

Вновь возникает вопрос: где предел? Эти организации тоже кому-то платили, во что-то инвестировали. Почему бы государству не начать изымать фирмы третьего, четвертого, пятого звена? Пока границ не видно.

Характерно, что коллеги, представлявшие интересы ответчиков в этом деле, прямо говорят о том, что суд в принципе не требует от прокуратуры что-либо доказывать. Например, Генпрокуратура заявляет о контроле Михаилом Юревичем над бизнесом в отсутствие приговоров, решений, проверок, доказывающих факты коррупционных правонарушений. Также коллеги отмечают, что в ходе разбирательства было допущено множество процессуальных нарушений, включая неуведомление части ответчиков о судебном заседании, непредоставление некоторым ответчикам-физлицам возможности защищать свои права с помощью представителя, отказ в ознакомлении с материалами дела, пропуск стадий процесса и т. д. В общем, «все всё понимают».

Российский бизнес в массе спасает только размер: в значительной степени он мелкий, поэтому он государству неинтересен. Условно «кофейню» государство не будет изымать — слишком незначительный актив, а вот «сеть кофеен» — уже возможно.

Кроме того, ресурсы прокуратуры ограничены: их не хватит на то, чтобы предъявлять иски в отношении сотен тысяч компаний. Поэтому я не сторонник громких заголовков в духе: «прокуратура национализирует весь российский бизнес». Примечательно, что в целом наша экономика остается рыночной, и власти не планируют это менять. Хотя процесс огосударствления экономики, безусловно, идет.

Вы все еще считаете, что деприватизации жилья не будет?

— Я считаю, что квартиры государству неинтересны. Изымается ликвидное бизнес-имущество, которое есть смысл перераспределять. Например, завод, который стоит миллиарды и приносит доход. На этом фоне перераспределение квартир выглядит как-то несерьезно — масштаб не тот. Кроме того, при деприватизации жилья социальные последствия для государства будут существенно ощутимее, чем при деприватизации компаний.

Российские граждане убеждены, что вся приватизация госсобственности в 90-е годы прошла незаконно, более того, в значительной части имели место преступления. Недавно вновь возникла бурная дискуссия по поводу залоговых аукционов. Тот формат, в котором они проводились, на самом деле очень близок к мошенничеству.

С точки зрения значительного числа россиян в основе любого крупного бизнеса лежит преступление: «они (предприниматели) наворовали». Поэтому что государство может и должно сделать? Забрать украденное, восстановив справедливость.

Но эта позиция применима лишь к бизнес-активам. К приватизации жилья люди относятся принципиально иначе: квартиры приватизировали люди, которые в них жили, которые их заработали. Они ничего не украли, они имеют на них право и по закону, и моральное. Поэтому иски в отношении приватизированного жилья обернутся серьезными негативными социальными последствиями, в отличие от исков, связанных с бизнес-активами, даже приобретенными добросовестными акционерами. Поэтому я по-прежнему считаю, что деприватизации жилья не будет.

К каким инициативам государства стоит морально (и финансово) готовиться в ближайшее время?

— Предстоящие 2–3 месяца, вторая половина мая, июнь и июль — это время решения вопроса о повышении налогов. В послании к Федеральному собранию президент сказал, что налоговую систему необходимо корректировать в целях обеспечения большей социальной справедливости. Очевидно, речь идет о повышении налогов — как индивидуальных, так и корпоративных.

Вероятно, будут повышены ставки НДФЛ, возможно также повышение налога на прибыль организаций, нельзя исключить и повышения НДС. Возможны и секторальные налоговые инициативы в определенных сферах, отраслях.

Например, перед тем, как уйти в отставку, правительство заявило, что в первом квартале 2025 г. будет принят закон о замене курортного сбора туристическим налогом. Курортный сбор установлен в нескольких регионах страны, которые более-менее имеют отношение к этой индустрии. Туристический же налог можно будет ввести в любом регионе РФ — хоть на Чукотке, хоть в Ямало-Ненецком автономном округе — по решению местных депутатов.

Мы прогнозируем заметное повышение налогов, причем именно ставок налогов. Параметры корректировки налоговой системы предстоит определить до 31 июля. Думаю, что в конце мая-июне между ФНС, Минфином, Минэкономразвития, различными ведомствами, а также лоббистами интересов различного крупного бизнеса развернется нешуточная подковерная борьба. Будет торг по поводу того, какие налоги и как повышать, хотя общий тренд, безусловно, понятен: налоги точно будут повышаться.

Читайте также на DK.RU:

«Главное — не попадать в поле зрения властей, тихо лежать, притворившись полумертвым»