«Россия оказалась перед выбором — или погибнуть, подчинившись, или обрести субъектность»

Невозможно сказать, что нас ждет в ближайшей перспективе, не проанализировав, что происходит в мире. На уровне региона эти процессы кажутся далекими. Но эксперты настаивают: сейчас макроэкономика определяет нашу повседневность — потребности и возможности.

Мы живем в эпоху перемен — экономическая модель 90-х себя изжила, поэтому нас ждет всеохватывающая модернизация, сопряженная с тотальным контролем, считает доктор экономических наук и депутат Государственной думы Михаил Делягин.

На всероссийском форуме о деньгах ФИНМАРКЕТ (организован Свердловским областным фондом поддержки предпринимательства) он назвал отрасли экономики, которые будут развиваться быстрее на фоне других, обратил внимание на ментальное расслоение общества. В общем, обозначил ключевые моменты трансформации экономической модели России и ее последствия.

Важное примечание спикера:

«Все, что я говорю, является моей личной точкой зрения и не является точкой зрения организаторов форума и, безусловно, я сохраняю за собой главное право человека — право на ошибку».

Предисловие:

«Мы все знаем старый фильм «Титаник». Это рассказ о любви, но в некоторых объективных обстоятельствах, которые происходят вокруг, — кораблик тонет. Все, что я буду описывать сейчас — это рассказ о любви, но прежде всего — об окружающих нас обстоятельствах».

Глобальный экономический бэкграунд нашей жизни

— Мы переживаем грандиозное изменение человечества, которого не было никогда за всю нашу историю. В 1991 г. из индустриальной эпохи мы перешли в информационную. Признак перехода: объем покупок информационных товаров для производства в США (тогда наиболее развитой экономики) превысил объем материальных покупок. Информационная эпоха закончилась в 2020 г. с чрезмерной реакцией мира на распространение коронавируса. И сейчас мы перешли в постинформационную эпоху.

До 1991 г. человечество было организовано по примеру завода. С 1991 г. по 2020 г. — в форме биржи. Сейчас — в виде социальных платформ или цифровых экосистем, в которых мы живем. Это наша третья среда обитания. Есть природа, есть техносфера и есть социальная платформа, которая выстроена жестко иерархично. И у нас здесь не так много степеней свободы, как мы привыкли считать.

Соответственно изменился характер деятельности человека. Мы на всем протяжении существования были инструментом изменения окружающего мира. В информационную эпоху с 1991 по 2020 гг. мы стали менять свое восприятие этого мира — главным объектом воздействия стало наше сознание. А сейчас мы производим цифровую среду — это наша основная функция для тренировки искусственных интеллектов, которые являются основными факторами глобальной конкурентоспособности.

Наша экономическая среда обитания — наследие 90-х

— В начале 1990-х гг. в нашей стране возникла экономическая модель, которая, строго говоря, называется колониальной, потому что ориентирована на экспорт сырья и импорт продукции переработки этого сырья (если уважаемые господа разрешат).

Об эффективности этой модели лучше всего сказали аналитики, которые посчитали, что в один из годов Россия на € 20 млрд поставила Германии сырья, из которого Германия произвела продукции на € 2 трлн. Разница этих цифр — добавленная стоимость. Это должны были быть наши деньги, но мы их подарили своим уважаемым западным партнерам.

Сейчас, соответственно, пытаемся дарить эту же добавленную стоимость нашим уважаемым восточным партнерам.

Следующая характеристика экономической модели 90-х — вывоз капитала, потому что значительная часть денег, которые страна зарабатывала, не находила применения. Вслед за капиталом, естественно, уходит и молодежь. Отсюда и поощрение финансовых спекуляций, потому что они необходимы для вывоза капитала.

Когда возникала парадоксальная угроза перетока денег из финансового сектора в реальный, как у нас было в начале прошлого года, осуществлялась рукотворная девальвация, применялись специальные меры финансового регулирования, направленные на подавление производства добавленной стоимости. Это помимо искусственно созданного денежного голода, дорогого кредита, системного произвола монополий и системной же неконкурентоспособности с более развитыми экономиками.

Следующая характерная черта нашей системы — внешнее управление бизнесом через регистрацию в офшорах. Сейчас мы слышим очень много разговоров о возврате бизнеса в Россию. Действительно, около 250 фирм уже вернулось. Но на вопрос «а сколько же осталось?» все официальные органы начинают стыдливо смотреть в пол и делать вид, что не понимают вопроса.

Для нашего общества в целом и для элиты в частности характерен колониальный тип мышления, который исходит от беспомощности и ориентирован на подавление разумности.

Когда российское руководство скрупулезно выполняет все требования ВТО, при том что эта организация не функционирует де факто с 2016 г., и рассказывает, что ВТО — это путь цивилизованной торговли, который необходим нам для преодоления санкций, — это проявление того самого колониального типа мышления.

Эта экономическая модель исчерпана прежде всего потому, что она была основана на разграблении советского наследства. Разграбление шло очень непросто и болезненно. Дефолт 1998 г. зафиксировал завершение периода разграбления основной части капитала, а дальше встал вопрос — что же нам тащить на Запад? Возникла возможность развития. Но в 2002 г. Анатолий Чубайс показал, что можно грабить организационный капитал на примере реформ электроэнергетики, а с 2005 г. начали грабить уже социальный капитал, накопленный СССР, и в 2018 г. повышением пенсионного возраста было зафиксировано, что и социальный капитал разграблен.

Момент, в котором мы сейчас находимся

— На ситуацию с внутренней экономической моделью наложился мировой кризис, потому что неприятие нас Западом вызвано не тем, что мы такие хорошие, а тем, что мы по-разному воспринимаем сущность человека.

Современная западная цивилизация сложилась вместе с капитализмом, она ориентирована на извлечение прибыли. Когда информационные технологии позволили трансформировать человека, выяснилось, что это обеспечивает рост прибыли, предъявляя больший спрос на материальные товары и услуги (хотя бы потому, что у извращенцев нет детей и они не отвлекаются с потребления на воспитание).

Мы этой развилки не заметили вообще. И в результате у нас с Западом возникли непримиримые ценностные расхождения. Мы этого не понимаем до сих пор, а Запад это видит очень хорошо. И видит необходимость уничтожить нас как некую «инаковость».

Кроме того, что такое кризис? Это когда вы не можете зарабатывать дальше на увеличении дохода и значит, вы должны зарабатывать на снижении издержек. И та часть российской элиты, которая была младшим партнером Запада, просто получила черную метку.

Соответственно, младшие партнеры, оказавшись перед перспективой ликвидации, оказались перед необходимостью выбора — или погибнуть, подчинившись, или обрести субъект. Процесс обретения субъекта мы сейчас и переживаем.

О современной геополитике

— Украинская катастрофа была попыткой уничтожения России геополитически как предполья Китая. Но самое главное — это уничтожение Европы как потенциального экономического конкурента США. Эти задачи решены в отношении Европы, и сейчас идет ее уничтожение уже как места, которое не сможет предъявлять значимый спрос на китайские товары в силу своей разрушенности, поэтому не будет опорой Китая. А уничтожение Китая в наше время является стратегической задачей англо-саксонской цивилизации (под англо-саксонской цивилизацией спикер, возможно, подразумевает Австралию, Великобританию и США, которые в 2021 г. заключили трехсторонний пакт безопасности — AUKUS. По мнению ряда экспертов, он направлен на противодействие влиянию Китая в спорной акватории Южно-Китайского моря, — прим. ред.).

О ментальном расслоении общества

— Очень интересная ситуация сложилась с коронавирусом, потому что гипертрофированная реакция на его распространение нечаянно оказалась очень жесткой сортировкой человечества по способности сохранять критическое мышление от административно-информационного давления.

Именно эта реакция и сортировка привели к тому, что мы из информационных агентств, бирж и телевидения перешли в мир социальных платформ. А люди из разных социальных платформ не просто имеют разную картину реальности, но разную знаковую систему координат и просто не понимают друг друга. Сейчас у нас происходит формирование новой модели развития. Очень коряво, очень непоследовательно, но происходит.

Путь к цифровизации

— Правительство Мишустина с 2020 г. запустило процесс цифровизации — переход к управлению обществом с помощью цифровых платформ. Мы оказались в этом отношении абсолютными мировыми лидерами. И, соответственно, переживаем самые разнообразные связанные с этим болезни роста.

Это лютый формализм — игнорирование обратной связи, которая не была предусмотрена изначально. Но мы получили огромный рост эффективности за счет перехода к цифровизации. Поразительным образом выросли контроль и ответственность органов государственной власти. Да, это пока во многом формально. Да, менеджер, который сбрасывает задачи на подчиненных, не вникая в них, до сих пор считается суперэффективным и идет на повышение. Но, тем не менее, у нас впервые в истории возникла ситуация ответственности вице-премьеров за что-то.

На этой основе произошло изменение характера стимулирования развития, когда при всех пороках бюджетной системы качество бюджетных расходов возросло до такой степени, что оно смогло частично компенсировать денежный голод, обеспечиваемый финансовой политикой. Строго говоря, это новое слово в экономической теории, когда бюджетная политика обеспечивает частичную компенсацию негативных последствий макроэкономической политики.

И объективный конфликт вот этой стратегии развития (пусть кусочного и отраслевого, но тем не менее развития) с прежней моделью, заимствованной из 90-х, решится до конца этого года. Потому что частичное обновление правительства, которое мы увидели, — это начало процесса, с моей точки зрения, а не его завершение.

К чему идет дело?

— Мы идем к политике всеобъемлющей модернизации. Прежде всего это модернизация инфраструктуры. Самый влиятельный блок экономики — строительный комплекс. Он уперся в ограниченность спроса на человейники. У нас 70 млн кв. м стоят не то что незаселенные, а нераспроданные, дальше — больше.

Соответственно, для выхода из этого тупика мы будем переориентироваться на модернизацию жилищной инфраструктуры, в первую очередь коммунальной, потому что у нас выдача ипотечных кредитов блокируется не только ограниченностью спроса, но и отсутствием инфраструктуры под поля человейников.

Дальше энергия капитала будет запираться в России и предъявлять растущие требования к государству.

Нас ждет налоговая и таможенная революции, потому что все налоговое регулирование ориентировано на экспорт сырья и стимулирование финансовых спекуляций для обеспечения той самой колониальной модели, которая будет разворачиваться на производство добавленной стоимости.

Придется обуздывать монополии, чтобы печать пятирублевой монетки стоила дешевле, чем пятирублевой купюры. И в перспективе мы окажемся в ситуации, когда для того, чтобы обеспечивать производство добавленной стоимости, мы должны минимизировать издержки экономики.

А это значит, что базовые отрасли экономики должны работать не на себя, а на общество. Грубо говоря, работать не на максимизацию своей прибыли, а работать в ноль с учетом потребностей модернизации.

Эта логика противоречит объективному стремлению частного бизнеса к прибыли, базовые отрасли будут либо находиться под жесточайшим контролем государства, формально оставаясь частными, либо там произойдет частичная национализация. Но эти две модели в реальности будут отличаться друг от друга мало.

Стратегические возможности для бизнеса

— В этой ситуации стратегические возможности для бизнеса вполне прозрачны и понятны. Есть то, что очевидно уже. Во-первых, это производство всего, что по любым причинам сложно вывезти из Китая, во-вторых, это обслуживание населения с низким доходом, которого становится все больше. В-третьих, все, что связано со стремлением людей сохранить образ жизни при падении его уровня.

Инфоцыгане, при моей ненависти к этой специальности, продают не то, что они формально продают, они продают создание иллюзии, что люди контролируют свою жизнь или могут контролировать какой-то кусочек своей жизни, то есть, по сути дела, выступают необоснованно высокооплачиваемыми терапевтами. Им на смену придут нормальные психотерапевты, но для этого придется поработать.

Далее — это то, что связано с новыми потребностями и с новыми технологиями. Например, скоро мы увидим развитие отрасли ремонта СИМ — тех же самых электросамокатов, потому что покупать новые не хватит средств. Будет развиваться госзаказ, будут формироваться новые международные кооперационные цепочки и встраивание в них уже сегодня является золотым дном, просто пока это связано в основном с оттоком капитала.

Ключевой сферой станет создание собственной платформы — перевод того бизнеса, которым вы занимаетесь, на платформенную основу. Это гарантия благополучия в настоящем. Но гарантия благополучия в будущем — это новые технологии, потому что сегодняшние технологии, к которым мы привыкли, связаны со злоупотреблением монопольным положением.

Наши сегодняшние технологии слишком сложны, слишком дороги и в массе своей предусматривают слишком большое количество потребителей. Распад мира на макрорегионы лишает их необходимого количества потребителей. Это касается в том числе систем жизнеобеспечения.

Мы можем обойтись без дальнемагистральных самолетов, будем летать с пересадками, как в 1950-е. Но что будет, если у нас не будет нового поколения антибиотиков, мы увидели во время распространения коронавируса. Если мы не создадим качественно новые технологии, мы окажемся в положении Средневековья, когда любая царапина может оказаться смертельной.

Соответственно, будет расширяться новый класс технологий, которые сверхэффективны, дешевы, а отчасти даже примитивны. Основаны они в основном на освоении электромагнитных полей. Мы прекрасно работаем с материей, но не научились осваивать электромагнитные поля. Это будет физика вместо химии, если говорить совсем грубо.

Значительная часть этих технологий есть, просто она существует в порах общества, в недрах монополий. Тот, кто это освоит, получит золотой ключик к следующей эпохе.

Читайте также на DK.RU: «Цифровизация неизбежна, и об этом надо говорить». О последствиях введения цифровых денег.