«Всем кажется, что решения по ОКН принимаются тайком где-то в кулуарах, но это не так»

Старинные здания, обладающие признаками объектов культурного наследия (ОКН), в Екатеринбурге часто становятся камнем преткновения между застройщиками и общественниками.

Сложно найти город, где по поводу их сохранности проходит столько митингов и пикетов. Общественники стоят горой за каждую постройку, которую, по их мнению, пытаются незаконно снести, на ходу останавливают экскаваторы, пишут письма в ведомства…

Но, несмотря на их активность, Екатеринбург и другие города Свердловской области не отличаются ухоженностью памятников архитектуры, чего не скажешь о Туле, Саратове, Минусинске, Тюмени... Перечислять можно долго. Многие эксперты и СМИ пытались проанализировать ситуацию и выяснить — что не так?

DK.RU — не исключение, разобраться в ситуации нам помогал Евгений Евстифеев — юрист, экс-начальник научно-методического отдела МКУ «Екатеринбургский Центр по охране и использованию исторического и культурного наследия», эксперт Общественной палаты Свердловской области.

Многие люди, погруженные в тему ОКН, отмечают, что в других городах ситуация с домами-памятниками заметно лучше, чем в Екатеринбурге. Что мешает столице Урала привести в порядок то, что находится в плачевном состоянии?

— Я бы затронул тему неравномерного распределения домов-памятников в Свердловской области между муниципальными и областными органами власти.

В Екатеринбурге свыше 700 ОКН, большая часть из которых относится к памятникам областного значения и всего лишь 14 — муниципального. По другим городам Свердловской области примерно такая же картина. Это говорит о загруженности регионального органа, потому что все обязательства по государственной охране возлагаются на него.

В Екатеринбурге полномочия муниципального органа охраны памятников исполняет «Центр по охране памятников». Я считаю, что у данного учреждения есть потенциал и оно готово работать и с большим количеством объектов, нежели с 14-ю.

Региональный орган всегда оставляет за собой функции надзора, то есть правильного содержания здания и выполнения работ по его сохранению. Образно говоря, это такой большой начальник, который курирует это направление и говорит, правильно вы здесь делаете или неправильно.

При этом, если часть памятников передать в ведение местных администраций, шквал документов, который поступает в региональный орган власти, будет значительно сокращен. На местном уровне муниципалитеты скорее найдут общий язык с владельцами тех или иных зданий и решат их проблемы.

В каждом городе есть купеческие лавки XIX в. Какое они имеют значение для области? Это типичное здание, которое встречается в каждом городе. Для конкретного муниципального образования оно может представлять интерес, а для региона — нет, потому что такая лавка есть и в Ирбите, и в Екатеринбурге, и в Верхотурье.

А вот верхотурский кремль — один на всю область и им гордится весь регион. В Верхотурье, кстати говоря, есть объекты, которые представляют интерес и для всей страны, например, Ансамбль Николаевского монастыря.

На ул. 8 Марта в Екатеринбурге достаточное количество типичных купеческих лавок, значение которых для области можно пересмотреть

Инициатива по передаче зданий ОКН из областного ведения в муниципалитеты подразумевает, что к ним появится более пристальное, детальное внимание. В каждом конкретном случае нужно отдельно разбираться — много ли было перестроек, возможно ли вернуть исторический облик, стоит ли демонтировать новые конструкции.

Закон, насколько я понимаю, не предоставляет алгоритм действий на все случаи жизни для каждого дома. На ком лежит ответственность за решение о том, как использовать дом?

— Все шишки принимает на себя собственник исходя из гражданского законодательства (ст. 210 — каждый собственник несет бремя содержания своего имущества) и Федерального закона об охране объектов культурного наследия (статьи 47.3 и 47.6). Далее ответственность на органах власти — как они осуществляют тот или иной контроль, а еще у нас есть контроль со стороны общественников. Но каждая из этих сторон, если говорить именно про наш регион, в разных ситуациях, на мой взгляд, пытается тянуть одеяло на себя. Я думаю, им всем нужно научиться действовать сбалансированно.

Со стороны собственника — не забрасывать свое имущество, следить за ним по мере возможности. Есть много способов, как им эффективно управлять, сдать в аренду или выгодно продать. У нас есть достаточное количество агентств недвижимости, которые заключают эксклюзивные договоры и занимаются вашим зданием, когда вам либо некогда, либо вы не представляете, что с ним делать.

Со стороны госоргана — эффективно контролировать, но не перебарщивать. В нашем субъекте почему-то сложилось, что у некоторых зданий имеются очень жесткие режимы охраны и ограничений. К примеру, запрет на размещение нестационарных объектов общественного питания в границах территории памятника. В других городах органы власти идут навстречу малому и среднему бизнесу, функционирующему в объектах культурного наследия, например в Москве, Нижнем Новгороде, Челябинске, в нашем регионе эта ситуация немножко застопорилась.

Со стороны общественников. Они подключаются к работе, как только какое-то, на их взгляд, «историческое» здание попадает под снос или просто попадает в границы работы застройщика. Тогда начинаются пикеты, воспрепятствование деятельности инвесторов. Но никто не обращает внимания на другие дома, уже являющиеся памятниками, которые десятки лет стоят в полуразрушенном состоянии. На красивые особняки, увешанные рекламой.

«Улица Вайнера, например, с данной точки зрения — просто кошмар»

У органов власти с общественниками должен быть открытый диалог: всем кажется, что кто-то где-то тайком в кулуарах принимает решения, но это не так.  

Общественникам хочется посоветовать создать свой фонд, чтобы аккумулировать денежные средства на сохранение памятников. Сколько культурных объектов в Екатеринбурге и области нужно привести в приличное состояние! К сожалению, у нас на эту проблему смотрят по-другому.

Пешеходная улица в Тюмени

Сразу вспоминается дом Топоркова — красный деревянный домик на три окошка с резными узорами. Вокруг него кипят нешуточные страсти, его собственник объявлен в розыск.

— На сегодняшний день ценность этой усадьбы как таковая не определена, потому что процедура еще не завершилась. Насколько мне не изменяет память, это должно произойти 5 июня. Сейчас идет процесс определения историко-культурной ценности.

Здесь спорная ситуация, я не могу поддержать ни собственника территории, ни общественников. Инвестор, конечно, вправе сам решать, что с этим зданием делать, законным способом или незаконным. Госорганы определят его меру ответственности.

Общественников не могу поддержать, потому что, если для них это здание было настолько дорого и они считают, что оно достойно быть ОКН, то этим нужно было заниматься до того, как кто-то приобрел его.

Ведь времени было предостаточно. Этот земельный участок и дом продавались долго — года три-четыре точно. За это время работу по признанию этого дома ОКН можно было выполнить спокойно без каких-либо скандалов и привлечения СМИ.

Здесь полезно вспомнить, что такое ОКН. Это все-таки объект недвижимости, который обладает историческими и культурными достоинствами, богатой историей, неповторимостью архитектуры. Если действительно здание было дорого всем — городу, области и РФ, этим нужно было заниматься сразу, как его нашли, обратили на него внимание и привели в порядок волонтеры.

Купеческая лавка, г. Ирбит

Недавно натолкнулся на резонансную тему в СМИ, обсуждался вопрос: что актуальнее — сохранение ОКН или развитие бизнеса. Считаю, что вопрос изначально поставлен неправильно, сохранение ОКН и развитие бизнеса — это не противоречащие друг другу процессы. Развитие бизнеса непосредственно связано с сохранением культурного наследия. Потому что владельцы берут здания, начинают их развивать, вкладывать в них.

Я не припомню, чтобы общественники в нашем регионе насобирали достаточное количество средств и отреставрировали бы за свой счет памятник — не знаю таких случаев…

У нас в регионе есть возможность все деревянные дома, которые стали предметом спора между общественниками и застройщиками, отвозить в «Мариинские избы» — и дом сохранен, и место освободилось.

— Кстати да, Игорь Черноголов активно развивает «Мариинские избы», занимается поиском как раз таких зданий, как усадьба Топоркова. За три года, пока здание было никому не нужно, общественники могли привлечь его внимание.

Недавно возникло недопонимание общественников и застройщиков, когда предметом спора стал пристрой к старинной усадьбе. Пристрои и хозпостройки важны для сохранения ансамбля памятника, но часто не используются. Что с ними делать, какой есть опыт в других регионах?

— Здания вспомогательного назначения есть практически у каждой усадьбы. Где-то и конюшни входят в состав ансамбля и являются предметом охраны. Как, например, в усадьбе Расторгуевых-Харитоновых. На сегодняшний день они отреставрированы, приспособлены для современного использования как административные здания. Есть пример, когда в бывших конюшнях после реставрации разместили картинную галерею.

В Москве и в Санкт-Петербурге очень много объектов, которые прошли ревитализацию, и в результате у них поменялся вид использования. Это касается старинных заброшенных заводов. Там размещают супермодные апартаменты, ночные клубы, рестораны.

Ткацкая фабрика, г. Арамиль

Всегда можно найти применение зданию, пусть это и хозпостройки, но их культурную ценность нужно доказать, поработать с архивами, провести исследования.

Дело в том, что исторические здания с советских времен используются не по назначению. Иногда это приводит к утрате предмета охраны. Например, в одной из церквей в Верхотурье был винный магазин, склад товаров. Внутреннее убранство было перестроено. Сейчас здание требует реставрации.

В Екатеринбурге продается особняк на улице Вайнера за полмиллиарда, была информация, что музей Метенкова (и еще 984 объекта) выбыли из списка запрещенной к продаже госсобственности. Кого могут заинтересовать эти здания, как их можно использовать?

— Часть здания, в котором расположен музей Метенкова, принадлежит, помимо муниципалитета, еще и частному лицу. Возможно, в данной ситуации целесообразно рассмотреть вопрос о приватизации. Сам музей как бюджетное учреждение вряд ли кто-то приватизирует, будет ли он в результате вынужден переехать в другое место — это, конечно, интересный вопрос к органам местной власти.

В России много кейсов по неумелому использованию музеев и подобных культурных пространств, а примеров, когда их используют эффективно, мало. Хотя любой дом культуры можно эксплуатировать с прибылью. Например, использовать его не только как помещение для секций и кружков, а, например, для кофейни или коворкинга.  

Вместо того чтобы родителям в ожидании ребенка два часа сидеть в телефоне, они могут взять кофе, принести с собой ноутбук и поработать — то есть получат возможность эффективного использования времени.

Основной вопрос здесь в том, чтобы не было конфликта интересов у бюджетного учреждения и владельца здания, чтобы действия собственника соответствовали концепции дома культуры либо музея.

Читайте также на DK.RU: «Снести старые здания было бы проще и дешевле. Но не все измеряется деньгами».