Роман Речкин: «Ситуация консервируется на годы, если не на десятилетия»

DK.RU попросил партнера юридической фирмы INTELLECT, магистра частного права Романа Речкина подвести итоги года 2024 г. с точки зрения ключевых трендов в выстраивания отношений государства и бизнеса.

В первой части интервью мы поговорили о тонкостях «донастройки» налоговой системы в РФ, какие компании сильнее всего ощутят ее последствия, вернется ли бизнес к серым схемам и что такое «дробление 2.0». Во второй — о ЕНС, всеобъемлющем предпроверочном анализе и национализации, которая из ползучей трансформируется в плановую.

Главная проблема ЕНС — в его непрозрачности

В 2023 г. в России был введен новый способ учета начисленных и уплаченных налогов — единый налоговый счет (ЕНС). Вначале этот механизм работал с большими погрешностями, многим налогоплательщикам пришлось потратить массу времени, чтобы доказать неправомерность налоговых  начислений.

Удалось ли устранить эти проблемы в 2024 г.?

— В целом работу программного комплекса более-менее наладили. Но с точки зрения налоговых юристов, как и налогоплательщиков, проблема единого налогового счета состоит в непрозрачности формирования совокупной налоговой обязанности. Система ЕНС работает нормально, пока у вас «бьются» все цифры. Как только возникает непонятная налогоплательщику задолженность или еще что-то, концов не найти: вы не можете выяснить причину ее происхождения, исходя из информации в личном кабинете.

Приходится связываться с налоговой инспекцией и проводить сверки, порой люди вынуждены доходить до управления по субъекту и даже до центрального аппарата ФНС — в общем, тратить массу времени и нервов на прояснение ситуации. Это подсвечивает системную проблему — непрозрачности ЕНС. Подобные случаи единичны, но они есть. Причем такие ситуации возникают до сих пор регулярно.

Но с точки зрения государства ЕНС свою функцию выполняет: он служит механизмом перечисления денег налогоплательщиков в бюджет.

Несколько лет назад налоговый орган начал использовать предпроверочный анализ для побуждения налогоплательщиков к «добровольному уточнению обязательств», то есть к доплате налогов. Насколько эффективным было применение этого инструмента в 2024 г.?

— Предпроверочный анализ становится основным направлением контрольно-аналитической работы налоговых органов. Если проанализировать данные по доначислениям налогов в бюджет, мы увидим, что порядка 53–54% суммы получено в рамках «добровольного уточнения обязательств», то есть без проведения камеральных или выездных проверок.

И налоговый орган это более чем устраивает, потому что выездная проверка — это долгое и громоздкое мероприятие. Оно занимает от года до полутора, а иногда и больше, предполагает анализ огромного количества документов, соответственно, временные затраты, вовлечение в процесс нескольких инспекторов. Это большая напряженная работа для налогового органа, итог которой налогоплательщик может обжаловать в суде. Предпроверочный анализ позволяет всего этого избежать, это идеальный способ выполнения задачи налоговых органов по пополнению казны.

Предпроверочный анализ по-прежнему не урегулирован Налоговым кодексом, то есть у налоговых органов нет никаких ограничений ни в части источников сбора информации, ни в части обеспечения прав налогоплательщиков, и, как следствие, нет необходимости подтверждения достоверности собранных данных.

Мы по-прежнему сталкиваемся с ситуациями, когда на встречах с налоговыми органами бизнес побуждают к уплате налогов, предоставляя минимум информации, корректность которой к тому же вызывает вопросы.

Типичный диалог с налоговым органом:

— Мы проанализировали выписки по счетам вашего контрагента, в них нет операций, свидетельствующих о ведении им реальной хозяйственной деятельности. У компании нет арендных платежей, платежей по зарплате, операций по приобретению сырья и материалов. Ваш контрагент — «техническая» компания, следовательно, весь ваш документооборот с ним — фиктивный, они вам ничего не поставляли.

— Покажите, пожалуйста, выписку.

— Нет, мы не проводим проверку и не обязаны никакие документы вам предоставлять, и вообще это налоговая тайна. Но мы настаиваем, что это «техническая» компания, поэтому уберите вычеты по НДС по нему и доплатите налог. В противном случае назначим выездную проверку.

При этом количество выездных проверок последовательно сокращается: в 2023 г. их было всего 4 958 на всю страну. В Свердловской области проведено в 2023 г. 154 выездные проверки, это на несколько десятков тысяч «активных» налогоплательщиков (организаций, предпринимателей и самозанятых). В некоторых субъектах РФ проведены две-три выездные проверки в год. Эти данные говорят о том, что назначение выездных проверок стало исключительной мерой. 

Если вероятность назначения выездной проверки ничтожна, может быть, бизнесу не надо доплачивать деньги в бюджет при предъявлении результатов предпроверочного анализа?

— Нельзя категорично сказать: ничего не платите. Мы рекомендуем проводить индивидуальный анализ рисков в каждой ситуации, поскольку базово у налогового органа есть какие-то основания для претензий к вашим контрагентам. Насколько они обоснованны, достоверны — это отдельный вопрос. В такой ситуации надо анализировать взаимоотношения с конкретной компанией: что она собой представляет, кто ее руководитель, владельцы бизнеса, есть ли у нее работники, склад, офис, иные активы (транспорт, недвижимость, оборудование), действительно ли она поставляла вам товар, оказывала услуги и так далее.

Большое значение имеет размер недоимки — потенциальной неуплаченной суммы налога. Если речь идет о 100-200-300 тыс. руб., о миллионе-двух, велика вероятность, что сумма не сподвигнет налоговый орган к выездной проверке. Если же речь идет, условно, о 10 млн руб., вероятность уже другая, особенно если это НДС, в этом случае возможно назначение тематической проверки (по одному налогу — НДС, за один или два квартала). На принятие решения о проведении проверки влияет множество факторов, прежде всего, сможет ли налоговый орган, по его собственной оценке, обосновать претензии к контрагенту в суде.

Таким образом, универсальных рецептов нет. Каждый случай надо анализировать индивидуально, садиться и изучать документооборот по конкретному контрагенту.

В отношении компаний какого уровня сейчас проводится предпроверочный анализ?

— Любого уровня. Дело в том, что основная часть предпроверочного анализа осуществляется программно-аппаратными комплексами, то есть софтом Федеральной налоговой службы. Бизнес сдает бухгалтерскую и налоговую отчетность, налоговый орган запрашивает выписки по счетам, все это сравнивает и анализирует. У ФНС есть статистические данные об объеме налогов и взносов, который должна платить компания, работающая в определенной сфере, с определенным числом сотрудников. Если что-то выбивается из этой картины, информация передается инспектору для более предметного и подробного анализа. 

Важно понимать, что предпроверочный анализ осуществляется постоянно, в отношении всех, что он носит «ковровый», сплошной характер. И ничего не изменится: мы живем под постоянным контролем налоговых органов и этот контроль будет только усиливаться за счет повышения эффективности и глубины ИТ-решений.

Налогоплательщики видят лишь «вершину айсберга». Им начинают приходить требования, в основном по пункту 2 статьи 93.1 НК РФ (истребование информации и документов вне рамок налоговых проверок). Как правило, такое требование — признак проведения предметного предпроверочного анализа по вашему контрагенту. Это «звоночек», он говорит о том, что у налогового органа возникли вопросы — пока не претензии. И чтобы подтвердить либо опровергнуть свои предположения, он просит «первичку».

Другой такой «звоночек» — допросы свидетелей, о которых узнает налогоплательщик, особенно любят налоговые органы допрашивать бывших работников, причем без всяких проверок. Ну и далее налогоплательщик получает приглашение в налоговый орган «для дачи пояснений».

Это надводная часть айсберга, подводную часть составляет анализ расчетного счета налогоплательщика, его контрагентов, анализ цепочек движения товара (электронные счета фактуры), различных информационных ресурсов о движении товаров (услуг) — ЕГАИС, «Платон», «Меркурий», данных о маркировке товаров («Честный знак»), национальной системы прослеживаемости товаров (НСПТ), ip-адресов, бухгалтерских показателей, иных открытых ресурсов, вплоть до сайтов кадровых агентств и т.д.  

Маховик национализации уже не остановить

За последние два года Генпрокуратура предъявила более 200 исков, по которым активы, принадлежащие бизнесу, должны быть переданы государству. Роман Речкин считает, что маховик раскручен, и ситуацию не могут переломить даже решения Верховного и Конституционного судов.

Каким был 2024 г. для бизнеса с точки зрения права, помимо налогового администрирования? Каковы главные тренды?

— Один из базовых трендов — раскручивание маховика «национализации». Складывается ощущение, что она уже не ползучая, как мы говорили раньше, а плановая. Директор Федеральной службы судебных приставов Дмитрий Аристов говорит, что с начала 2024 г. судебные приставы обратили в пользу государства по искам Генеральной прокуратуры РФ акции и доли 23 крупных частных компаний. По подсчетам СМИ, количество национализированных компаний составляет более 180. За 2022–2024 гг. только Генпрокуратура предъявила более 200 подобных исков. И нет оснований предполагать, что этот процесс может остановиться.

Два знаковых события 2024 г. — отмена коллегией по гражданским делам Верховного суда (ВС) России решения о национализации контрольного пакета акций завода «Исеть» и решение Конституционного суда (КС) от 31 октября о сроках исковой давности по коррупционным делам.

С одной стороны, есть сотни исков Генпрокуратуры с требованием об изъятии бизнес-активов в пользу государства, подавляющее большинство из которых удовлетворено. С другой, есть позиция Коллегии по гражданским спорам ВС РФ, развернувшей несколько дел.

Кейс о конфискации в «казну» завода «Исеть» Малика Гайсина — самый известный, но не единственный. Он очень значим, поскольку Верховный суд хорошо мотивировал свою позицию, камня на камне не оставив от позиции Генпрокуратуры: и в отношении исковой давности, и в отношении недопустимости применения норм антикоррупционного законодательства «задним числом». Впрочем, это не помешало нижестоящим судам на втором круге опять удовлетворить иск Генпрокуратуры. Условно говоря, что позволено Верховному суду, то не позволено Ленинскому районному суду города Екатеринбурга. 

Помимо «кейса Гайсина», на слуху дело о сочинских земельных участках. 11 тыс. участков оказались арестованы по искам Генпрокуратуры РФ в рамках дел о незаконном выводе из состава нацпарка 4 тыс. гектаров земли. Упрощенно говоря, когда-то эти участки были приватизированы, разделены и приобретены физическими лицами. Спустя 15–20 лет Генпрокуратура решила это «исправить». Однако Верховный суд РФ отменил уже несколько судебных актов по этим спорам и еще несколько десятков передано в ВС РФ для пересмотра. То есть мы видим, что Коллегия по гражданским спорам ВС пытается притормаживать активность Генпрокуратуры. 

Что касается постановления КС по запросу о проверке конституционности пяти статей Гражданского кодекса, касающихся применения сроков исковой давности при взыскании имущества по коррупционным делам, оно очень своеобразное с точки зрения юриста. Фактически КС сказал, что, учитывая общественную опасность коррупции как явления, исковая давность не должна распространяться на иски Генпрокуратуры об изъятии имущества по основаниям нарушения закона о противодействии коррупции. В то же время в постановлении содержится специальная оговорка, что этот вывод не применяется к другим искам Генпрокуратуры, в том числе к искам об оспаривании приватизации.

В делах «Макфы» и Малика Гайсина как раз акцент на коррупционной составляющей. Таким образом, решение Конституционного суда ставит в них точку?

— В этих делах проблема не только в исковой давности: есть еще ряд вопросов по обоснованности и законности претензий Генпрокуратуры, прежде всего по цене исков, определению объема изымаемых активов и их стоимости. Другое дело, что позиции ВС и КС применяются нижестоящими судами… крайне ограниченно. В сложившейся системе координат судьей районного суда, перед которым лежит иск Генпрокуратуры, вариант отказа в удовлетворении такого иска, думаю, всерьез даже и не рассматривается.

В ситуации общего отсутствия независимости судебной системы позиции ВС РФ и КС РФ в спорах с государством не слишком весомы, они не позволяют переломить практику. Иски Генпрокуратуры удовлетворялись и будут удовлетворяться, что бы ни сказали Верховный суд и Конституционный суд. Иллюзий быть не должно.

Что подрывает легитимность государства

Еще один грустный итог 2024 г. — отказ от принципа неотвратимости наказания в уголовной сфере, констатирует Роман Речкин. То, что люди, обвиняемые в совершении преступлений, могут заключить контракт с Вооруженными силами и таким образом вообще избежать ответственности, подрывает основы государства.

— В октябре вступили в силу изменения в Уголовно-процессуальный кодекс и в закон о воинской службе, позволяющие приостанавливать даже уголовные дела, уже переданные в суд. По сути, человек, совершивший уголовное преступление, при заключении контракта с Вооруженными силами РФ в перспективе может избежать ответственности в принципе.

На мой взгляд, это очень вредная вещь для государства, полномочия и легитимность которого базируются на том, что оно устанавливает законы, которые обязательны для исполнения. Если законы соблюдать необязательно, в том числе уголовный закон — самый жесткий, влекущий максимальную ответственность, это подрывает базовые основы существования самого государства.

С точки зрения государственной политики принципиально важна не жесткость наказания, а его неотвратимость. Если нет неотвратимости наказания, возникает вопрос — есть ли вообще закон. И эти вопросы хоть и незаметно, но разъедают легитимность государства. И отдельный вопрос — права потерпевших, которыми пренебрегли абсолютно.

Вернемся к бизнесу: с октября компании из недружественных стран, которые решат покинуть РФ, смогут получить только 5% от рыночной стоимости актива при продаже. В такой ситуации инвесторы вряд ли когда-либо захотят вернуться в страну.

— Ужесточение условий выхода иностранного бизнеса осуществляется последовательно: требования о предоставлении все большего объема документов, повышение добровольного взноса в бюджет — в течение 2,5 лет выход иностранных компаний из России становился все более сложным, проблематичным и дорогостоящим.

Но иностранный бизнес, который хотел уйти из страны, давно ушел. Очевидно, что тот иностранный бизнес, который еще не ушел, но хочет это сделать, уйдет все равно, «зафиксировав убытки» (бросив активы) и заплатив любые штрафы. Причины ухода иностранного бизнеса, давайте говорить откровенно, политические, а не экономические. Поэтому к очередному ужесточению правил я отношусь философски.

Что касается будущего, для привлечения инвесторов в страну необходимы как минимум гарантированная защита прав собственности и независимость судебной системы. На мой взгляд, с учетом законодательства и судебной практики сложившаяся сегодня ситуация консервируется на годы, если не на десятилетия.

Читайте также на DK.RU:

Серые схемы, наем нелегалов и госзаказ. Павел Репринцев — об уголовных рисках бизнеса