Александр Каштанов: Включи программу самоуничтожения

Александр Каштанов: владелец Дома Немецкой Мебели Graffo

Творчество колумниста Каштанова трудно загнать в рамки узкой темы: за три года «мужей и жен» редакция перепробовала все: шатнаж, подкуп, скрытые угрозы, сладкий пряник. «БЖ» отступает от своего принципа «нам надо про женщин» и разрешает своему герою отныне говорить все, что вздумается.
 

Я 64 дня думал, что у меня рак. Болезнь обнаружилась случайно, при плановом осмотре, и то, чего я боялся в жизни больше всего – случилось. Сказать, что я был в шоке и ступоре – не сказать ничего. Тело не давало ни одного сигнала – но все анализы были «за», все врачи были «за».

Я 64 дня думал, что у меня рак. Болезнь обнаружилась случайно, при плановом осмотре, и то, чего я боялся в жизни больше всего – случилось. Сказать, что я был в шоке и ступоре – не сказать ничего. Тело не давало ни одного сигнала – но все анализы были «за», все врачи были «за».

Люди пугаются рака, но когда он уже здесь, он в тебе, жизнь ускоряется не в десятки – в сотни раз. Если раньше, живя в комфорте и мысля стратегически, ты где-то догадывался, что человек смертен, то теперь уже знаешь, что смертен наверняка. Уже нет мыслей вроде: «А может повезет и кто-то придумает лекарство?», уже не утешаешь себя тем, что по природе человек может прожить до 180 лет. Все это херня и иллюзия. Человек смертен и это может произойти в любой момент. Можно не знать, когда тебя собьет автомобиль или когда в тебя прилетит пуля, но ты точно знаешь – пришла болезнь, и механизм запуска на самоуничтожение уже включился.

Ты вроде бы хочешь что-то сделать – и тут тебя догоняет: «А зачем?». Хочешь почувствовать что-то новое – тут же тебя тормозит: «А зачем?». Программа «зачем» становится навязчивой. В это время, чтобы недумать о раке, больше всего хочется уйти в действие, но сразу на все твои действия – блок: «А зачем?». Ведь лично тебе здесь уже ничего не надо. Лично тебе здесь уже ничего не интересно. Побороть внутри себя этот вопрос «зачем» – это и есть самое главное, чтобы убить эту программу саморазрушения.

Ответить на вопрос «зачем» раз и навсегда или научиться его игнорировать полезно не только в кризисе здоровья. Вопросы «А зачем ты делаешь это дело?», «А зачем тебе эти близкие?», «А зачем тебе такие друзья и окружение» – оказались самыми важными в моей жизни, это, если хотите – разговоры со своей сутью. «Подсознание» ведь сразу бросилось искать причины всего происходящего. Я понял, что отвлекся в этой жизни – зашел в лабиринт соблазнов и грехов – другого объяснения пока найти не могу. Эти вопросы задаю теперь ежедневно, чтобы мониторить себя и понимать, туда ли идешь.

Первое, что делаешь после того, как очухиваешься от диагноза, – глубокий выдох. А потом сразу начинаешь бежать быстрее своего обычного темпа – потому что приходится нагонять то время, которое сам себе отмерил. Мозг сканирует информацию с бешеной скоростью, резко начинает включаться подсознание, интуиция работает уже на другой температуре. Твоя интуиция ведь тоже не хочет умирать.

Так, например, обостренная интуиция показала мне, что в моем разводе главной силой была не обида жены на меня, а моя собственная обида. Это первое, что я понял при поиске причин рака. Я, наконец, осознал: отдавая – отдавай, не жди при этом отдачи. Если что-то, о чем ты мечтал в браке, не сбылось – виноват в этом только ты сам. Мне нужно было самому избавиться отэтой тяжести своей же обиды. Это был мой первый урок.

На самых близких людей меньше всего хочется навешивать все эти проблемы. Ты не хочешь говорить об этом детям, не говоришь на работе – но сказать хочется, потому что нет сил держать все это. Ты не собираешься делиться ни с кем, но это надо как-то вытащить. В этом и состоит социальность человека. Человек не может говорить в небо – он может говорить только с другим человеком, потому что на вопросы человека ему нужны ответы человека: кто ты? Что с тобой? Как теперь жить? И есть ли еще шанс все это исправить? Внутри самого больного человека – пустота, поэтому ему так нужны в это время люди.

Вдруг понимаешь, как непозволительно много ты тратил времени на выяснение своих ценностей и обсуждение вариантов смысла жизни. Мы ведь читаем специальные книжки, ходим натренинги и в институты, ставим над собой эксперименты. А в такой – раковой – ситуации выясняется все моментально. Быстро и ярко. Все песочные замки вмиг рушатся. И ты только так можешь понять свои истинные ценности, я считаю. Потому что насладиться ими у тебя теперь есть только один шанс.

Многие же экспериментировали с этим неприятным вопросом на прояснение: «Если бы жить осталось один день – как бы его провел?». Но честно на него можно ответить не всегда – условия не те. А у меня условия оказались подходящими. И я ответил как многие в моей палате: последний день я бы провел с близкими людьми. Никто не сказал, что важным становится успех, работа, грамоты, деньги. Это все настолько ненужное, что сразу начинаешь жалеть, что потратил столько времени в своей жизни на материальное.

«Что ты можешь еще успеть сделать для родных» – это теперь главный вопрос. У тебя осталось немного сил и мало времени – и все это ты хочешь оставить им. Проблема в том, как? Ведь у тебя нет опыта оставлять эту землю за один день. Те миллионы, которые ты еще планировал заработать, – они рассыпались. Те знания, которые ты планировал передать детям в течение жизни, – требуют большего времени. То, что у тебя есть, оказалось, ты не в состоянии передать. Ты не сможешь передать им свою суть, свою программу смысла жизни на земле – а это самое ценное, как выяснилось, это то, что нужно пытаться отцам передавать своим детям.

Кто для тебя близкие люди? Дети, родные. Для меня стало откровением, что в этот круг «близких» не попали друзья и товарищи. Известно же, что мы проявляемся в поведении. Оказалось, истинные друзья – те, кто бежит спасать твой дух и настрой. Ложные друзья – бегут «спасать» то, что после тебя может остаться – твой бизнес. Болезнь – хороший шанс провести чистку и этих рядов, это возможность увидеть, кто есть кто, кто тебе друг, кто враг.

Люди всегда вступают в борьбу только со следствием, вот в чем наша ошибка. Ответ на вопрос «в чем причина» мало кому доступен. Хотя ведь тот же развод не происходит в один день. Жена не подходит с готовым предложением: «Давай расстанемся». Так же государство не говорит вдруг: «Ребята, у нас кризис». Так и болезнь. Она не приходит с заявлением: «Все, ты больной». Это следствие себя так ведет. Процессы, как правило, запущены давно и заранее. Что, по сути, меняет человека? Только процессы, которые резко выбиваются из твоего жизненного ритма. Это иллюзия, что ты контролируешь даже то, что делаешь в течение дня.

Раковая клетка начинает включать другую программу, которая сама по себе ни плохая, ни хорошая – просто она иная и противоречит программе всего организма. Она, клетка, начинает тупо быстрее стареть и отключаться. У клетки больше нет гражданской позиции по отношению к твоему организму – и все тут. Равно как и у тебя в целом нет больше никакой позиции по отношению к обществу, семье, миру. Это как в семье, когда один из ее членов вдруг перестает вместе с другими ездить на дачу и мыть посуду – участвовать в тех процессах, которые давно были с ним были согласованы. Так и человек сегодня не играет во взаимодействие с природой на этой планете – он становится чужеродным. Чужим. Он сверлит землю, льет нефть в море, брызжет токсинами, производит яд. Так и клетка.

Я не расслабился и не побежал добирать от жизни все то, что еще можно успеть добрать. Напротив, пересмотрел диету, пересмотрел режим – стал экологично относиться к своему организму, стал экологично относиться к среде. Как проводят биопсию органов – так я стал проводить биопсию ценностей, окружения, связей, привычек, друзей и сотрудников.

Онкология – это урок и принцип. Когда будет щелчок – не знает никто. Другой вопрос – что делать? Я был удивлен, что дело, которое сначала я отмел в сторону, потому что все материальное в мою новую картину мира не укладывалось, оказалось спасательным кругом. От мыслей быть ненужным, мертвым – меня спас мой бизнес. Дело, оказывается, делает меня живым. Не дети, не родственники – у каждого из них своя траектория – а дело. Это тем удивительнее для меня, что со всех сторон я только и слышал: «Брось бизнес – займись своим здоровьем». Так как я сейчас погружен в бизнес, не был погружен никогда раньше. Я стал лечить то, чтоможет потом вылечить меня самого.

Иллюзий, от которых я избавился окончательно, оказалось несколько: «деньги – мерило ума и счастья», «настоящие друзья – редкость». Важнее всего оказалось решить тот самый вопрос «зачем» для бизнеса. Раньше бизнес был твоей реализацией. Сейчас то, что наработано, стало просто жалко оставить – хочется, чтобы этот бизнес вообще был кому-то полезен.

Раньше я никогда не вникал в проблемы компании, казавшиеся мне незначительными. Сколько осталось кофе для клиентов – считал вопросом немоего порядка. Сейчас меня интересует все. И моя компания пошла сдавать «анализы». Сдали не все – оказалось, раковые клетки живут и здесь. Мы доверяем своим людям – ты вынужден доверять – так же, как мы доверяем своему телу или государству. Доверие– это слабость, надо себе в этом честно признаться. Мы доверяем сотрудникам, потому что что-то уже не можем делать без них. Я словил в компании многое – мародерство, конкурентоориентированность, предательство, пофигизм. Мой ключевой топ, например, пока я лежал в больнице, пошел подрабатывать к конкуренту. Человек имеет право уйти, но это онкологично – работать на двоих и сосать два соска.

Нобелевский вопрос – как вырезать онкопрограмму, уничтожающую тело, как удалить программу, уничтожающую семью, как избавиться от программы, уничтожающей общество и государство? Взять и в целом ее выключить? Если программа сработала локально – надо бороться по всем фронтам – отрезать от жизни клетку, орган, друга, сотрудника. Не надо тратить время на клетку, которая может успеть произвести метастазы, на сотрудника-шпиона, который успеет выгодно продаться твоему конкуренту, на друга, который предает, покушаясь на бизнес. Это их программы – они выгодны им, осуждать за это нельзя. Но выбор прост – если чужие программы и действия блокируют твою программу – отрубай все чужое. Это и есть онкология. Клетка, она сама по себе неплохая, но ее программа на смысложизненном уровне противоречит твоей. Вопрос стоит ребром: либо ты, либо тебя.

Процесс разрушения на уровне всей планеты может быть полезным – нам это неведомо. Я допускаю, что земля задумала сбросить человека, и это справедливо. Норазрушение своей личной программы допускать нельзя. Как китайцы берут чиновника и расстреливают – так и здесь нужно брать пораженные элементы и вырезать из программы жизни. Если шанс выжить есть, решил тогда я, жалеть никого не буду – ни клетку, ни орган, ни всех тех, кто разрушает мою программу.

Попадая в больницу, начинаешь по-другому смотреть и на государство – вот чего уж отсебя я никак не ожидал. Если в здоровом состоянии и в красивой жизни мы себе позволяем плеваться и ругать государство, то с другой колокольни – рассуждения другие. Уже не как потребитель к нему относишься – потому что видишь, что и оно для тебя что-то сделало. Да, государство наше – это не Медведев и Путин, это силы, которые удерживают эту организацию от полного развала. Те же хирурги. И это государство вообще-то – хорошо или плохо – тебе помогает. Мне пришлось обследоваться параллельно в платной и обычной клинике. Разница – только в сервисе и частично – в сроках. Но то, что я заплатил кучу денег, вообще-то точно так же сделали и обычные врачи, ни рубля с меня не потребовав. Я бизнесмен, япривык платить – и ситуация, когда в госучреждении тебе бесплатно помогают, меня шокировала.

Самым точным анализом, диагностирующим рак, считается биопсия – специальным инструментом берут несколько клеток органа. До операции я сделал три биопсии. В разных больницах, вразных лабораториях. Все три подтвердили онкологию – так рухнула последняя надежда. Когда раковую опухоль вырезают – пораженные клетки снова изучают. Лаборатория клиники, проводившей операцию, через две недели после операции дала однозначный ответ: опухоль была доброкачественной. Перепроверили независимо – результат тот же. Врачи разводили руками, говорили – случай редкий. Я за это время уже привык жить с мыслью, что у меня рак – теперь привыкаю жить с мыслью, что рака нет. Не буду кривить – этому я рад. Когда думаю, «зачем» все это было мне дано – понимаю пока только, что программа самоуничтожения – если она запускается – неслучайна, что за это время я взял у жизни уроков больше, чем за все время здоровой жизни.