Банкротства не приводят к финансовому оздоровлению

Этот тезис неоднократно подтверждали как власти, так и жизнь. Не проходило и дня, чтобы не появилось нового сообщения об очередном судебном иске о банкротстве. Сотни дел о несостоятельности заводились по просьбам самих должников и налоговых служб. «Новый Регион» повстречался с замруководителя Управления Федеральной службы госрегистрации, кадастра и картографии по Свердловской области Надеждой Рудиной, которая рассказала, почему в России так сложно бороться с банкротством, что ждет проблемные ЕРЗ, БЭМЗ и АМУР, и как справляются со своими обязанностями арбитражные управляющие.

– Надежда Николаевна, почувствовало ли ваше ведомство уход кризиса из реального сектора экономики? Снизилась ли в Свердловской области динамика по делам о банкротстве?

– Мы пока в Свердловской области (по которой кризис ударил больней, потому что это промышленный регион) не очень почувствовали это.

В некоторый степени о положении дел можно судить по деятельности арбитражного суда, который регулирует деятельность о банкротстве. Если раньше ежедневно мы получали по 60-70 судебных определений, сейчас их стало гораздо меньше. Зато стало больше приглашений на собрания кредиторов и выборы арбитражных управляющих. Т.е. процедура сдвигается: шквал заявлений на возбуждение дел о внешнем и конкурсном управлении спал, но в производстве у судей все равно огромное количество дел. При этом нельзя забывать, что с недавнего времени к ним добавились дела о банкротстве физлиц. У одного судьи в производстве от 20 до 40 дел о банкротстве.

В процедуре банкротства задействуются силы нескольких ведомств, поэтому при нашей службе была создана межведомственная комиссия, которая работает по прецедентам. Дело в том, что в ходе дел всплывает большое количество законодательных пробелов – нам приходится обсуждать их по ходу работы. В поисках внесудебных механизмов урегулирования и работают в этой комиссии представители Пенсионного фонда, налоговой службы, Арбитражного суда, саморегулируемой организации арбитражных управляющих.

– В чем же выражаются такие недостатки и как их устранить?

– Одна из главных проблем – реальное оздоровление экономической ситуации на предприятиях-банкротах. Еще не скоро мы сможем успешно влиять на финансовое оздоровление и «подтягивать» предприятия. Деление долгов на «важные» и «не важные», порядок их выплат – все это очень спорно. Когда доходит очередь до кредиторов, то у нас многие остаются вообще без средств – кто-то по очереди что-то получит, а кто-то совсем ничего. Но специалисты Управления строго следуют букве работающего Закона о банкротстве. И если арбитражный управляющий, например, Березовского автопредприятия не соблюдал очередность выплат, и произвольно, не согласуя с законом, расставлял приоритеты – взносы в Пенсионный фонд или зарплата рабочим, – то и наше требование было поддержано арбитражем и руководитель оштрафован.

– Как-то можно на начальном этапе предотвратить вывод заводских активов?

– Контролировать эту ситуацию очень трудно. Есть предложение теоретиков права отслеживать сделки при регистрации права собственности. Ну и что? У нас заявительное право – если заявитель пришел и подал пакет документов без нарушений закона, судов, без ареста имущества и даже если мы знаем, что предприятие банкротится, – у нас нет никакого права и оснований ему препятствовать. И если мы даже это сделаем, то он пойдет в суд, и мы стопроцентно проиграем.

Еще одно предложение – налоговой службе сообщать нам, где три месяца не платят налоги и зарплату. Ну и что? Даже если мы это узнали, мы не сможем повлиять на ситуацию. Таково законодательство.

– Для каких отраслей свердловской экономики наиболее свойственны реальные банкротства?

– Мелкие фирмы – таких процентов 80. Основной причиной является слабая работа руководства. Очень многие, став собственниками, начинают «набивать карманы»: покупать дома, дорогие машины, вместо того, чтобы вкладывать средства в производство. В общем, многое идет от неумелого управления.

Также большие проблемы у нас с леспромом. Притом, что у предприятий этого сектора шансов выжить было гораздо больше – у того же Лобвинского комбината. Сырье всегда есть – если вы делаете качественную продукцию, то и спрос всегда будет. Что касается крупных производств наподобие НТМК, то у них тоже много разных проблем. Тем не менее, собственники находят способы удерживаться на плаву и не запускать положение.

– Может быть, некоторые областные предприятия проще ликвидировать, чем спасать?

– Есть такой подход. Его сторонники считают, что проще найти активного, интересного собственника с хорошим производством, а проблемный актив перепрофилировать. Безусловно, если такие находятся, будет эффективней – с той же самой Лобвой. Но это большие траты и чьи-то судьбы. Хорошо, если в Екатеринбурге человек может себя применить, а что делать в Лобве, где кроме завода, леса, волков, бедных огородов и тяжелого климата ничего больше нет?

Социальный фактор очень важен и в определенной мере мешает принять категоричные и может быть, верные решения. Ну что делать? Если социальный фактор можно было бы откинуть, наши предприятия уже давно бы встали на нормальные рельсы. И половину из них мы бы точно ликвидировали.

– Сейчас в Свердловской области взят активный курс на акционирование ГУПов – что Вы думаете на этот счет?

– Дать полный анализ мы пока не готовы. Но, конечно, нужно ситуацию с ГУПами менять, это верно.

– Не очень радостную картину Вы обрисовали… А как проявляют себя арбитражные управляющие, назначенные на предбанкротные заводы?

– Что касается арбитражных управляющих. Они действуют в соответствии со ст. 20 Закона о несостоятельности и банкротстве. Нам повезло – в Свердловской области есть филиал Российской правовой академии при президенте, и здесь проходит обучение арбитражных управляющих. Но проблема в другом – выбор арбитражных управляющих очень несовершенен, это своего рода «рулетка». Ведь подается масса заявлений, прошлый год в этом плане был критическим. Возьмем для примера маленькое предприятие ЗАО «Медтехника» из Нижнего Тагила. Для него выбирают арбитражного управляющего из Владивостока. Изначально это делалось из лучших побуждений – чтобы не было сращиваний интересов и коррупции. Ведь управляющий может сделать все что угодно, например, провести фиктивное банкротство. Тем не менее, качество работы приезжих управляющих оставляет желать лучшего из-за незнания местной специфики, невыстроенных отношений с коллективом, партнерами и смежниками по отрасли.

– Конкретно по Свердловской области как Вы оцените работу арбитражных управляющих?

– У нас в регионе нет ни одного примера, когда бы процедура банкротства предприятия закончилась его финансовым оздоровлением. Закон тут не срабатывает – гораздо дешевле возбудить конкурсное производство, реализовать остатки имущества, раздать деньги, а затем ликвидировать. В итоге страдают люди, они теряют работу и деньги. При этом практически в 60% случаев инициаторами исков о несостоятельности выступают налоговые службы: нет текущих платежей от предприятия – подается иск.

Управление контролирует работу СРО арбитражных управляющих. За прошедшие полгода к нам поступило 107 жалоб на действия арбитражных управляющих, в результате которых мы вынесли 4 постановления о прекращении дел, составили 15 протоколов. По ст. 1.14 КОАП было возбуждено 15 дел и 38 жалоб направлены в СРО. Из 107 – 16 обращений были от физлиц, 91 – от юридических лиц, в том числе от территориальных органов ПФР, 11 – от налоговых органов, 24 – от арбитражных судов, 2 – из прокуратуры.

Очень много жалоб на действия конкурсных управляющих, несколько меньше на внешних и временных. Связано это с тем, что у внешних и временных полномочия ограничены, а конкурсные управляющие обладают полнотой мер, в том числе финансовых. Основные нарушения: несвоевременные отчеты собранию кредиторов, отсутствие финансового анализа, нарушение очередности погашения требований кредиторов, посредственные отчеты о ходе банкротства для судов, нарушение сроков подготовки к проведению торгов и т.д. У нас есть случай, когда на одного из арбитражных управляющих было составлено 12 административных протоколов о нарушениях.