БЛОГ: «Что случилось на Хованском кладбище», — Алексей Малашенко, Московский центр Карнеги

В прошедшую субботу, 14 мая, на Хованском кладбище в Москве произошла массовая драка со стрельбой, в ходе которой три человека было убито, а 26 госпитализированы. Событие незаурядное и по своему размаху мало чем отличается от терактов. Хотя к терроризму оно не имеет никакого отношения. Что произошло на этом крупнейшем (свыше миллиона зарегистрированных захоронений) московском (говорят, даже европейском) кладбище?

Произошел там настоящий бой между мигрантами из Центральной Азии и выходцами с Северного Кавказа, которых, несмотря на российское гражданство, нередко называют «внутренней миграцией». За что сражались? За контроль над кладбищем, приносящим огромные доходы, – их точные размеры назвать трудно, но исчисляются они сотнями миллионов рублей.

Кладбище было вотчиной мигрантов из Центральной Азии, в основном таджиков, которые на нем работали, причем большинство нелегально. Однако на них постоянно давили чеченская и дагестанская преступные группировки, требовавшие от азиатов уплаты дани. Говорят, что кавказцы претендовали практически на все кладбищенские доходы, намереваясь оставлять таджикам за работу лишь 10 процентов. Угрозы раздавались неоднократно, и 14 мая наступила кульминация: 15 автомобилей с кавказцами подъехали к Хованскому кладбищу, где их встретили таджики и их союзники, заранее подготовившиеся к схватке, – с арматурой и прочим холодным оружием в руках.

В сражении принимали участие, по разным данным, от 200 до 400 человек, использовалось огнестрельное оружие вплоть до автоматов Калашникова. Остановили бои подоспевшая полиция и ОМОН, которые задержали 90 человек, сорок из них оказались нелегальными мигрантами, в основном из Таджикистана.

В СМИ «защитники» кладбища именуются «азиатами», а их конкретная этнонациональная принадлежность почти не упоминается. Хотя известно, что после инцидента министр внутренних дел РФ Владимир Колокольцев созвонился со своим таджикистанским коллегой Рамазоном Рахимзодой и проинформировал его о произошедших столкновениях и об участии в них таджиков (кстати, по данным главы общества «Таджикские трудовые мигранты» Каромата Шарипова, в Москве их проживает более 200 тысяч).

Любопытно и то, что российские политики, а также СМИ, делая акцент на негативную роль мигрантов, практически не говорили и не писали о том, что за люди принимали участие в нападении на кладбище с кавказской стороны. Таким образом, у получателя информации складывается впечатление, что столкновение произошло между мигрантами и некими не имеющими этнической принадлежности вообще «российскими гражданами».

Нежелание определить, кто непосредственно инициировал столкновение, выглядит странным. Возникает подозрение, что те, кто претендует на роль хозяина на Хованском кладбище, рассчитывали на неформальное «понимание» своих действий со стороны властей. Похоже, что у некоторых кавказских группировок возникло определенное чувство безнаказанности, поскольку в острой ситуации они могут обратиться за помощью к влиятельным, имеющим друзей и покровителей на самом высоком уровне сородичам из кавказских диаспор.

Это подтверждается и другими недавними событиями, в частности провокациями уроженцев Чечни против внепарламентской оппозиции. За них никто наказаний не понес.

В прессе и в комментариях политиков преобладает мнение, что инцидент на Хованском кладбище не имеет этнической окраски. С одной стороны, вполне возможно, что так оно и есть, – его первопричиной был передел московских доходных мест. В то же время игнорировать собственно национальный фактор нельзя. Ведь речь идет о столкновении этнических группировок или мафий (пусть за каждой из них и стоят городские, возможно даже, федеральные чиновники).

Неслучайно сразу после столкновений директор Хованского кладбища был уволен. Формально мотивировкой увольнения, по словам руководителя московского Департамента торговли и услуг Алексея Немерюка, послужила его неспособность поддерживать на вверенном ему объекте «своевременное обеспечение безопасности». Хотя директор не мог не знать и об особом интересе таджикских мигрантов, и об угрозах в их адрес со стороны кавказских конкурентов.

Очевидно, мэру Москвы Сергею Собянину после стрельбы на Хованском придется обратить на все эти обстоятельства особое внимание. В свое время его предшественник Юрий Лужков прекрасно понимал, какую важную роль играют межэтнические отношения в Москве, и делал все возможное, чтобы не допускать их обострения. Сдерживать страсти ему в целом удавалось.

У нового московского руководства это пока получается хуже. Например, в 2013 году произошел вылившийся в массовое столкновение с мигрантами и последующий погром овощного рынка конфликт на окраине Москвы – в Западном Бирюлеве. Тогда поначалу тоже утверждалось, что он не имеет этнической окраски. Однако она была, что впоследствии признала сама администрация.

Очевидно, в некоторых ситуациях, в том числе в трагедии на Хованском, не стоит разводить по отдельным графам собственно бизнес и просто бандитские разборки и межэтническую напряженность. Все слишком взаимосвязано.

Также есть опасность, что власти попытаются привязать к этому столкновению экстремизм, запрещенный в России ИГИЛ и прочее, поскольку для них привычно списывать собственные просчеты на происки внешних сил. Тем более хованские события совпали с обострением ситуации на Северном Кавказе, где в дагестанском Дербенте местные боевики дали бой силовикам, в котором погибло несколько человек, а ответственность за случившееся взяло на себя все то же «Исламское государство». Хотя, скорее всего, главный упор власти будут делать на финансовые мотивы.

Так или иначе, но кладбищенское столкновение показало, что увлеченная борьбой с терроризмом власть далеко не полностью осведомлена о том, что происходит в мигрантской среде, не способна заблаговременно предупреждать критические ситуации. Все это неизбежно приведет к дальнейшему росту и без того высокого уровня мигрантофобии, и не только в Москве, но, скорее всего, и по всей стране.