«Бойтесь потерять вашего ребенка, иначе он заберется на высотку или возьмет в руки оружие»

Уполномоченный при президенте РФ по правам ребенка Анна Кузнецова недавно привела статистику по детским самоубийствам и заявила, что за год их число в России выросло почти на 14%. Сославшись на данные Следственного комитета РФ, она сообщила, что в 2017 г. было зафиксировано 692 детских суицида, в 2018-м — 788. По мнению омбудсмена, эти цифры свидетельствуют о том, что «дети предоставлены сами себе, они не слышат, их не слышат, они не услышаны». 

Основатель сети детских садов и школы «Согласие» Вячеслав Нагибин считает, что после такого заявления честный чиновник обязан подать в отставку. В колонке на DK.RU педагог, отец двоих детей и дед четырех внуков высказал свое мнение по поводу того, как государство и родители могут спасти детей. 

Вячеслав Нагибин, основатель сети детских садов и школы «Согласие»:

— Детский омбудсмен официально заявляет, что в стране растет число суицидов среди подростков. Честный чиновник после такого подал бы в отставку — это результат и ее работы, но она обвинила интернет. 

В Казани на прошлой неделе произошел случай, равный самоубийству. Мальчишка зашел в класс с травматическим пистолетом, попытался взять в заложники одноклассников, поставил к доске учительницу. В СМИ промелькнула информация, что родители его разведены, папа — известный банкир в Казани, мама живет в Москве. Это шаг ребенка, доведенного до крайности! Исправить ситуацию с детскими суицидами и случаями, когда школьник ставит своих одноклассников к стенке, могут два участника: государство (с его школами и клубами) и родители.

Государство знает, что оно нам «ничего не должно». И ни я, ни вы, к сожалению, не имеем возможности на это влиять. Экс-министр образования Андрей Фурсенко прямо сказал: нам нужно вырастить не человека-творца, а «квалифицированного потребителя». Назначенный после него министром Дмитрий Ливанов дополнил эту мысль: зачем вкладывать в одаренных детей, если мы их воспитываем-воспитываем, а они уезжают за границу? Логика дурная. В таком случае государство должно предпринимать все меры, чтобы таланты остались — для начала хотя бы узнать, что им для этого нужно.

Государству глубоко по барабану судьба народа Зимбабве — есть у меня такое выражение. Но мы-то с вами — родители, и нам не наплевать на своего ребенка. И этот папа-банкир из Казани наверняка определил сына в хорошую школу. Говорят, одна из причин такого поступка — несчастная любовь. Подростку нравилась одноклассница, но та не отвечала взаимностью — смеялась над ним, называла трусом и говорила, что ни на что впечатляющее он не способен.

Я не знаю ни одного мальчишки и ни одной девчонки 14-17 лет, у которых не было несчастной любви. Так жизнь устроена. Я должен влюбиться, а девочка — не ответить мне взаимностью. И это здорово. Чувства и отношения надо воспитывать. Это как в стихотворении Юнны Мориц:

Каждый ребенок знает, что такое смерть. В семь лет мой средний внук Арсений пришел к маме в слезах со словами: «Я умру!». Любой умный психолог скажет, что примерно лет с пяти у ребенка формируется понимание, что он — индивид, а мир конечен. В этот момент надо сказать, что все будет хорошо, и это случится очень нескоро. В школе мы проводили утренник, посвященный Дню Победы. И после одна семья сказала мне: «Зачем вы говорите о погибших? Наш ребенок расстраивался и плохо спал». Глупость же! Если вы не попробуете соленое, вы не узнаете, что такое сладкое. Ребенок должен узнать, что такое боль и смерть. Надо спокойно об этом рассказывать. Мы все смертны и живем до тех пор, пока память о нас живет в сердцах. 

С чем государство могло бы помочь? В моем советском детстве бюрократии было меньше. Сейчас педагог забюрократизирован настолько, что у него нет времени на общение с детьми. А у ребенка все происходит впервые и всерьез. Я вспоминаю, как школьником участвовал в соревнованиях по конькобежному спорту, упал и на следующий день боялся прийти в школу — думал, все надо мной смеяться будут. Понятно, что никто об этом даже и не вспомнил. Но у каждого ребенка должен быть любимый учитель, которому он может сказать: «Леночка надо мной смеется — я весь в прыщах, а я жить без нее не могу!». А учитель ответит: «Да ты чего? Перемелется! Года через три девки за тобой в очередь стоять будут!». Неважно, какие именно это будут слова. Но надо найти плечо, на котором ребенок сможет выплакаться. Ладно, у тебя самого нет времени, семья в разводе — отведи ребенка в секцию, в драмкружок — помоги сформировать коллектив, в котором ему будет хорошо. 

Главная проблема современного образования — отсутствие мотивации у школьника. Это признает весь мир. Современный английский, американский, китайский, российский ученик не понимает, зачем он ходит в школу. Когда мы росли, были какие-то нравственные идеалы: я знал, зачем я живу, знал, что есть партия и правительство. У современного ребенка нет понимания — а зачем жить? Я разговаривал на эту тему с внуком. Он говорит: «Да, а что в будущем-то?». У ребенка из средней семьи социальная лестница перекрыта, политические активности тоже ограничены. Веры в свое будущее, будущее страны и себя в ней у ребенка нет. «Что меня окружает, — думает он, — серая убогость, школа с кризисом образования?». 

Мы, родители, часто забываем, что человек — существо не только социальное, но и биологическое. Однажды у нас в школе читал лекцию талантливый педагог и биолог Алексей Нифонтов. Он рассказывал, что с 7 до 10 лет ребенок так биологически устроен, что ему надо познавать мир. И в 1-4 классе дети (за редким исключением) приходят в школу учиться. Начиная с пятого класса и по девятый ребенка будто подменяют. Он становится другим человеком. Ему не хочется учиться. Причем это не он виноват. Это природа. 

Мальчишка — разведчик. Он должен куда-то забираться, что-то ломать, вдобавок у него в этот период проявляется гиперсексуальность. В нем бьются гормоны, и он так их успокаивает. В это время доминирует оценка сверстников. Вы можете сколько угодно бороться, но родитель перестает иметь ценность. У девчонок в этот период начинает проявляться материнский инстинкт. Вспомните «Ромео и Джульетту». Мать Джульетты говорит, что дочери идет всего лишь 14-й год, а в ответ слышит: «Есть матери счастливые моложе». Мы же девочку в этом возрасте спрашиваем: «А ты выучила закон Бойля-Мариотта?». Какой закон Бойля-Мариотта?! У нее внутри все бушует — природой так заложено. «Да у тебя только мальчики на уме!». Да не может у нее в голове в этот момент быть что-то другое! Не понимая этого, мы как родители вступаем в конфликт с ребенком. 

Современная школа хуже гангстера. Как говорится в старом анекдоте — потому что гангстер ворует только деньги, а школа — еще и время. В этом возрасте надо танцевать, петь, целоваться, а у школьника— по 6-8 уроков, плюс домашние задания, допы, подготовка к ЕГЭ. Жить-то когда? Старшему внуку мы говорим: учись работать на уроках так, чтобы тебе не приходилось тратить время на репетиторов вместо того, чтобы гулять с девушкой. 

Что делать родителям? Понять, простить и пожалеть. Что бывает, когда ребенок болен гриппом? Лежит с температурой, ничего не может делать. Вы же не говорите: «Что это ты болеешь? Иди уроки учи или возьмусь за ремень!». Вы понимаете, что ребенок болеет. Это тоже болезнь. Надо ее пережить.

Бойтесь потерять вашего ребенка. Если вы не испугаетесь, он заберется на высотку или пойдет в кого-то стрелять — найдет способ самореализации. «Не драматизируйте, мы же цивилизованное общество!», — скажете вы, но статистика говорит об обратном. Мне очень нравится фраза, которую я однажды услышал: мы настолько оберегаем детей от смерти, что лишаем их жизни. Нельзя ездить в автобусе непристегнутыми, нельзя ходить в походы, если в лесу нет биотуалетов. Ребята, ну как это — нельзя? Если бы будете постоянно подкладывать соломку, вы не воспитаете в мальчике мужское начало.

Когда ругают подростков, я отвечаю— но ведь это вина нашего поколения. Какую родину мы оставляем нашим детям — сытую и довольную? Нет. А почему мы тогда на них ворчим? У них впереди не самая сладкая жизнь в той стране, какую мы им оставляем. Современному подростку очень трудно. Поэтому он не всегда находит лекарства от этой болезни и принимает кардинальное решение. 

В 10-11 классах у ребенка снова возникает интерес к знаниям. Вдруг становится интересно читать Достоевского, Шекспира или Рильке. Ребенок начинает осознавать себя как Личность, как Эго. Появляется другой, переболевший человек. Болезнь — это выработка иммунитета, она полезна любому организму. Так и здесь — вы мудрее, вы уже подобную болезнь пережили.

Если я сейчас не выслушаю своего ребенка, я не сделаю этого никогда. Он больше ко мне не придет. Сегодня ему надо высказаться, а ты, допустим, свою личную жизнь выстраиваешь. Да ради бога, но если хочешь, чтобы во взрослом возрасте ребенок встречался с тобой не только на дне рождения, борись со своей ленью, иди на контакт, ищи точки соприкосновения. Если дома не слышат, всегда найдутся «ставрогины», которые уболтают уйти к «голубым китам». 

Разговор — только составная часть действия. Выслушать подростка нелегко. Бывает, как однажды сказал Путин о Пескове, он несет пургу. Спрашивает у меня знакомый — отец девятиклассницы, почему у него не складываются отношения с дочерью из-за того, что он постоянно на работе. Возьми, говорю, за правило: если всю неделю работаешь, то суббота — это день дочери. Сходите, допустим, в «Коляду» — он дискуссионен, и что бы вы ни посмотрели, всегда появится тема для разговора. Сходите до или после в кафешку, съешьте по пирожному — ей нужно понять, что она в этом мире кому-то нужна! 

Когда человек уходит из жизни? Когда не понимает, что впереди, зачем и ради чего жить. А если я знаю, что впереди — счастье, любовь, семья, дети, солнце, красивые стихи? 

Я старшему внуку всегда говорю: «Леша, мы тебя примем любого. Мы тебя любим. Но если ты поступил где-то подло, можешь быть уверен — в этот момент у деда по щеке покатилась большая слеза». Это мой подход, я педагог, и у меня другое отношение к жизни. Как будет говорить конкретный родитель, неважно. Главное — говорить. 

Другого пути нет. Спасите подростка — ему сегодня очень плохо и трудно. Он вам об этом не говорит. Представляете, сколько у него всего в голове — отношения с одноклассниками, противоположным полом, учителями и государством, которому на него наплевать! 

Ребенка надо перелюбить. Перелюбим — победим любой недуг. 

DK.RU подробно описывал бизнес-историю Вячеслава и Ирины Нагибиных, основателей сети школ и детских садов «Согласие». Ранее в колонке на DK.RU Вячеслав Нагибин рассказывал, что учить принимать решения нужно начинать еще в детском саду. А также о том, как вести бизнес с собственными детьми.