Как растет разрыв между богатыми и бедными в кризис

Лилия Овчарова, директор Независимого института социальной политики, профессор НИУ ВШЭ констатирует, что экспертная среда постоянно обсуждает риски для российской экономики. При этом сама Овчарова в материале, опубликованном в «Слоне», предлагает остановиться прежде всего на тех рисках, которые сегодня недооценены – динамике доходов населения и неравенство их распределения.

Эксперт прежде, чем обсуждать эти вопросы, вспоминает о демографии.

«Возможно, для занятости, как отмечал Владимир Гимпельсон, старение населения не является серьезным шоком. Но с точки зрения пенсионной системы увеличение доли пожилого населения – это очень серьезный стресс для экономики. И не только потому, что доля получателей пенсии будет расти в ближайшее время ускоренными темпами, а еще и потому, что у нас высока доля неформальной занятости. Притом что в России занятых 70 млн человек, пенсионные отчисления формируют всего 50 млн человек. И, судя по всему, реакцией на кризис будет усиление неформальной занятости. А значит, поступлений в Пенсионный фонд будет еще меньше», - говорит Лилия Овчарова.

Она подчеркивает, что сейчас пенсионная проблема в России не решена, ее не захотели решить в более тучные годы и во время последней реформы, стартовавшей в 2015 году.

«Решение сложных вопросов: повышение пенсионного возраста, соплатежи со стороны населения, прекращение выплаты пенсии работающим пенсионерам, досрочные пенсии – мы отложили на будущее. Кризис – это не то время, когда такие решения находят понимание у населения, так как они ухудшают материальное положение электорально активной и очень значимой группы населения, но боюсь, что все-таки эти решения будут приняты», - уверена эксперт.

A шок все не кончается

«Рассмотрим три ключевых показателя за весь постсоветский период: индекс потребительских цен, динамика ВВП, динамика реальных доходов. Сейчас у нас уже пятый эпизод падения реальных доходов за историю постсоветского развития», - говорит Овчарова.

Нынешнее падение продолжается уже 2 года и, судя по всему, 2016 год также станет годом падения реальных доходов. Это длительная стагнация, которая разочаровывает и раздражает. Во время предыдущих кризисов в течение года фиксировались падения и отскоки, сейчас же отскока не получается.

«По результатам пяти доходных шоков у населения выработались определенные стратегии поведения в период кризиса. Причем население стало закаленным как с точки зрения падения доходов, так и девальвационных шоков. Как только девальвация – мы делаем запасы: кто гречки, кто автомобилей, кто квартир – кому на что хватает. Это первая реакция, которая характерна для населения», - пишет эксперт.

При этом Овчарова подробнее останавливается на последнем реальном падении доходов населения. Она уверена, что оно пока не так опасно, как думают некоторые другие эксперты:

«У нас были периоды и похуже. Но весь 2015 год население жило в ожидании отскока: несколько раз объявляли, что мы достигли дна и скоро от него оттолкнемся. И помимо патриотических настроений, ожидание быстрого отскока поддерживало оптимизм. Начиная с сентября, с точки зрения потребительских ожиданий и оценки ситуации на рынке труда, оценки стали резко ухудшаться. И боюсь, что лица, принимающие управленческие решения, этого не чувствуют».

Предпринимательство: «Если нет денег – дайте свободу»

Предпринимательские доходы  - это еще один сюжет. Лилия Овчарова обращает внимание на ситуацию в начале 90-х годов.

«Доля предпринимательских доходов в денежных доходах населения в значительной степени объясняет, почему население, как мы сейчас понимаем, достаточно сдержанно отнеслось к шокам 1992–1993 годов. В то время каждый занимался, чем мог, и многие занимались предпринимательством. После первого шока от того, что на работе не платят заработанную плату, некоторое время приходили в себя, а потом быстро находили себе место на новом рынке труда. И либерализация торговли, и дефицит товаров создали возможности для развития массового предпринимательства. Оно часто развивалось по модели выживания, но это был коридор развития для многих. Сейчас такого источника нет», - констатирует эксперт.

Овчарова подчеркивает, что на вопрос о том, где появятся новые рабочие места, ответа нет. Звучат только невнятные комментарии относительно того, что появится институциональная среда, и она что-то где-то создаст.

«Вообще, видимо, без свободы не получится. Если не можем дать денег, то надо понять, что нужно дать свободу. Поскольку денег нет, судя по всему, свобода – это то, что мы в ближайшее время все-таки можем получить».

Кроме того, Овчарова обращает внимание на то, что высокую долю в доходах населения сейчас занимают соцвыплаты. Их удельный вес выше, чем был в СССР.

«Высокие социальные обязательства создают серьезные проблемы для бюджета».

Такое неравное богатство

«И второй сюжет, на котором я хотела остановиться, – неравенство в доходах. Во-первых, оно у нас в стране достаточно высокое. Во-вторых, оно росло высокими темпами. Неравенство – это необходимое условие для развития, и, мне кажется, все экономисты это понимают. У неравенства есть и меритократические, позитивные функции, и те, которые вызывают раздражение и способны стать катализатором социального протеста», - пишет эксперт.

Овчарова напоминает, что межгрупповое неравенство – это чаще всего коридор развития. К меритократическим факторам неравенства относятся образование и интенсивность занятости, и «радует то, что они у нас работают (меритократической системой называют ту, где социальные поощрения основаны на личных достижениях, а не на связях или общественных стереотипах)».

«Если ты образован и много трудишься, обладаешь большими компетенциями, то более высокие доходы воспринимаются как справедливая отдача на образование и экономическую активность. Но у нас по-прежнему самое высокое межгрупповое неравенство обусловлено регионом проживания. В сравнении с другими странами в общей структуре факторов неравенства меритократические в большинстве стран более значимы, чем у нас. Поэтому позитивный эффект от занятости и образования не вносит достаточного вклада в общее неравенство. Это повышает значимость неравенства как фактора социальной напряженности», - говорит Лилия Овчарова.

Эксперт отмечает, что если смотреть на неравенство не через призму доходов, a через призму богатства, то тут Россия еще больший лидер. По данным Swiss Credit Bank, в этом показателе на первое место в мире претендуют Россия и Украина, в этих странах разрыв между неравенством в доходах и неравенством в богатстве очень большой.

«То есть при переходе от доходов к богатству неравенство становится еще большим. Хотела обратить внимание на то, что не всегда так бывает. Если посмотреть на Данию, то при высоком неравенстве по богатству здесь низкое неравенство по доходам. В условиях экономической стагнации неравенство чаще открывается негативными, нежели позитивными характеристиками», - подчеркивает эксперт.

Малый бизнес в России не живет, a выживает

«Какие меры политики могут сегодня сработать на развитие? Возможностей для расширения доходной базы за счет развития малого и среднего бизнеса не видно. Предыдущие 15 лет показали, что этот сегмент у нас если развивается, то только в режиме выживания, а не как драйвер развития. Вероятность расширения доходной базы бюджета за счет сокращения неформальной занятости очень мала», - уверена эксперт.

Овчарова пишет, что вариантов выхода из этой ситуации немного. Можно попытаться договориться с населением о соплатежах за социальные услуги и страховые программы. Однако это невозможно при сохранении барьеров со стороны неравенства. Еше один вариант – расширение доходной базы за счет налогов, так как в стране довольно низкий подоходный налог.

«Тогда будет возможна некоторая оптимизация системы социальной поддержки населения, если удастся сделать ее преимущественно ориентированной на поддержку на основе нуждаемости. Все это сработает только в том случае, если бремя кризиса будет справедливо распределено между различными доходными слоями населения. Если мы захотим, чтобы за это заплатил только средний класс и бедные, боюсь, что не получится», - резюмирует Лилия Овчарова.