Что делать, если сотрудники — как сборная России по футболу. Стас Воробьев, «Союз-Мебель»

Станислав Воробьев, собственник фабрики «Союз-Мебель»:

— В 2010 г. я ездил на очередную мебельную выставку в Китай, ходил-бродил там с сослуживцами и увидел несколько новинок, которые можно было без проблем продавать у нас. Просто бери оборудование, вези к себе, ставь и начинай производить продукт. Цена, кстати, была весьма приемлемой, но возникла проблема: мы не смогли определить, кто будет этим в компании заниматься. Все говорили: «Нет, у меня же свое направление», а взять на новое было некого. Тогда у меня произошло озарение, я ясно осознал: в стране до сих пор очень много денег, есть емкость разных рынков с неудовлетворенным спросом, есть земля, территория, энергоносители, а ключевым фактором, который, имея эти ресурсы, может как все запороть, так и все вытащить на себе — человек. 

Кадры стали самым ценным ресурсом, который влияет на себестоимость любого товара, причем, он дорогой и очень дефицитный — его даже за деньги не так просто купить.  

Кадры — это проблема эпохи, проблема номер один, и она идеологическая. Люди — это не та вещь, которую можно привлечь как инвестиции, не та, которую можно отрегулировать на рынке ценой.  

Дело в том, что у людей в их системе ценностей отсутствует карьера, амбиции. У нас компания ориентирована на то, чтобы перспективные сотрудники вырастали в руководителей, потенциально я любого такого специалиста готовлю на позицию своего компаньона. Потому что убежден: топ-менеджер — это тупиковая ветвь развития, над ним только собственник, и дальше расти уже некуда. И либо он уйдет к конкуренту или сам станет лобовым конкурентом, либо начнет стагнировать, а за ним застой начнется и на предприятии. И я решил: если человек дорос в своем сегменте до верхнего уровня, то ему не то что позволяется, а я уговариваю его вложить свои накопления в новое направление и заниматься им самостоятельно. И сам я готов вкладывать гораздо большие суммы, а делиться в любых пропорциях, потому что понимаю, что человек ценен. Но чтобы он мог управлять предприятием, он должен быть многофункциональным, попробовать в компании все. И здесь все не так просто.  

Например, есть у нас два перспективных сотрудника, оба неплохо зарабатывают, но один ездит на средней машине и хотел бы модель получше, а второй живет на съемной квартире. Первый может все: работать на станке, в снабжении, в бухгалтерии, руководить цехом, но не может продавать. Второй тоже многостаночник, но не хочет управлять людьми. Я им предложил: если хотя бы три месяца подряд вы будете продавать на 500 тыс. руб. — а это немного для нашего бизнеса — то один заселяется в мою квартиру, а второй получает автомобиль как у меня. Они согласились сыграть в эту игру, но вот прошло два месяца, а результата нет.

То есть они хотят жить в служебной квартире на ул. Энгельса и ездить на Land Cruiser 200, но не настолько, чтобы напрячься. Не убиваются они — прямо как наша сборная по футболу: играют вроде бы неплохо, стараются, но чтобы умирать на поле, как во времена СССР, такого нет.  

Люди даже и денег-то зарабатывать больше сейчас не хотят. Им интереснее защищенность, определенная сытость. Это такое поколение любителей кофе, которое, будучи в подростковом возрасте смотрело по телевизору сериалы про глянцевую жизнь, где герои то и дело сидели в кафе, что-то ели, пили свежевыжатые соки и кофе. И это поколение кофеманов считает, что это и есть красивая стильная жизнь. Они учатся на бариста, работают в кофейнях, ездят на профильные семинары, открывают кофейни, продают друг другу франшизы кофеен… Выглядят они гораздо лучше меня: модные стрижки, одежда, татуировки. Зарабатывают они все очень мало, но считают себя элитой. Этакие, с выражения одного моего знакомого, интеллектуальные бомжи, у которых в кармане две тысячи, а жить нужно еще две недели. Вот и питаются они кофе в этой же кофейне, где работают. Причем не особенно и работают, а больше ведут интеллектуальные беседы с коллегами.

Сотрудников просто стало не из кого выбирать. Хотя многие компании предлагают создать самый верхний уровень в кадровой воронке, поток людей, из которых я смогу подобрать себе спецов. Устанавливают разные ценники на эти услуги: кто 5 тыс. руб., кто 20, кто 50 тыс. И я готов умножить эту сумму втрое, но заплачу деньги только когда возьму человека на работу и получу первый результат. Показательно: еще никто на такие условия не соглашался.

Так что все, что сейчас говорят про выбор кадров, их выращивание — это несерьезно. Это примерно как в 1980 г. говорить про моду в СССР. Да, какие-то модные тенденции тогда существовали, были стили, но не было одежды!

Или можно было сколь угодно рассуждать, что лучше — «Жигули» или «Волга», но довольствоваться приходилось изделием Волжского автозавода, и то если удалось его вырвать у спекулянтов. Точно так же в начале 1990-х можно было после просмотра фильма «Уолл-стрит» знать все про ценные бумаги и рассказывать об этом ребятам в ресторане. Но биржи в стране не существовало.  

Резюмируя: если будет создана воронка людей, которые хотят работать, мы разберемся, что с ними делать дальше — как выращивать, чем мотивировать и т. д. Но если ее не из кого создавать, кадровую проблему не решить. И я, откровенно говоря, пока не вижу предпосылок для изменения ситуации. 

Колонка написана на основе выступления в рамках проекта Business Episode, организатор — «Деловая Россия». Автор текста: Екатерина Стихина, DK.RU