«Для тех, кто, наконец, принял вирус как факт, есть только 3 новости, и 2 из них — плохие»

Андрей Мовчан, СЕО Movchan’s Group, на своей странице в Facebook комментирует происходящее в мире из-за пандемии COVID-19. 

— Мы — люди — реагируем на любой стресс одинаково. Вот и с вирусом мы проходим все те же фазы адаптации, только с разной скоростью и глубиной.

У кого-то еще продолжается фаза отрицания («Это не страшнее гриппа», «Это выдумка китайцев [американцев]», «Карантин ущемляет наши права»). Они ходят на «коронавечеринки» и ездят тайком из-под карантина в соседние городки посидеть в пабе. Это, конечно, страшнее гриппа — намного страшнее. Ездящие — потенциальные убийцы, об этом не понаслышке знают в Ломбардии.

Кто-то, уже в стадии гнева, распространяет слухи об утечке вируса из американской или китайской лаборатории или о том, что вирус запущен специально, чтобы решить финансовые проблемы мировой экономики. И то, и другое ни на чем не основано и это легко опровергнуть, но гнев есть гнев — не стоит терять время на споры с этими людьми.

Большинство сейчас проходит стадию торга — они все время смотрят на цифры, надеясь разглядеть признаки спада эпидемии (а та идет волнами, и волнами меняется настроение торгующихся); они читают по сотне статей в день, пытаясь найти в них утешительную информацию, что именно их вирус не заденет, а если заденет, то они заболеют не сильно, а если сильно — то их спасет чудесное средство (кто-то верит в чеснок и водку, кто-то — в частный аппарат ИВЛ, моноклональные антитела или средство от малярии, и закупаются они соответственно).

Торгу помогают торгаши — не только безымянные продавцы шахтерских респираторов втридорога, но и увешанные деревянными регалиями «авторитеты». Последние дни отлично показали весь ужас отечественной научной школы — выступления некоторых наших титулованных чиновников от науки представляют из себя адскую смесь слухов, суеверий, благих пожеланий и откровенного впаривания бесполезных, но приносящих их производителям прибыль псевдо-лекарств, которые меткое народное слово давно окрестило «фуфломицинами». Увы, так дело обстоит не только в России.

Часть, конечно, впала в депрессию — эти прекратили работать (некоторые стали пить), в социальных сетях такие пишут про апокалипсис: «Мы все умрем, не от вируса, так от голода из-за остановки всего мира». Именно они скупают туалетную бумагу, распространяют слухи о значительном занижении смертности, о сотнях тысяч заболевших в России, о введении войск в города, о том, что за ношение респиратора будут сажать, именно для них написаны статьи о том, что заболеет 70% населения (Испанкой, кстати, заболело от 20 до 30%) или что безработица достигнет 50% и пр. Им помогают многие большие чиновники — оказавшись совершенно неготовыми к тому, что долго и точно предсказывалось специалистами (но разве чиновники слушают специалистов?), они теперь конвертируют свою некомпетентность в ужас, и транслируют ужас на общество.

Наконец, есть и те (и я желаю всем скорее ими стать), кто уже дошел до стадии принятия: они стараются ориентироваться на авторитетные источники (то есть  профессиональные издания, подтвержденные 2-3 раза независимо друг от друга факты), следовать проверенным именно таким образом рекомендациям и думать не о том, как все плохо или как все хорошо, а о том, что делать в данной ситуации.

Увы, для таких людей у меня есть только три новости, и две из них — плохие.

Новость первая: информации очень мало, и она противоречива. По-другому и быть не может — еще в 1832 году Клаузевиц писал про Nebel der Spannung, «туман неизвестности», туман над полем битвы, который не дает внятно понимать, что происходит и какую стратегию использовать (позднее издатели переделали это выражение в Nebel des Krieges). Действительно, в войне с коронавирусом мы многого не знаем и долго не узнаем. Неизвестно количество инфицированных; неизвестно, где они. Неизвестно, от чего зависит тяжесть заболевания. Неизвестно, каковы отдаленные последствия для заболевших. Непонятно, насколько стоек иммунитет. Нет никаких возможностей сказать, почему многие не заболевают и как много людей инфицируется в итоге. Если мы хотим трезво смотреть на вещи, надо принять эту неизвестность и не пытаться спрятаться от нее с помощью веры профанам и спекулянтам, пытающимся выдать нам мысли за факты, а недостоверные статистики за достоверные.

Читайте также: Андрей Мовчан: «Если вы меня слушали, то еще до января продали все»

Новость вторая: создание адекватных мер борьбы с вирусом требует большого времени. Вакцины не появятся раньше осени (даже вакцину от Эболы делали не менее года). Применение лекарств «на удачу» чревато еще более тяжелыми последствиями, а испытания лекарств на людях требуют существенных групп пациентов и наблюдения в течение значительного (месяц и более) времени. Это почти наверняка значит, что при максимальных усилиях фарминдустрии мира мы не увидим действенных лекарств раньше той же осени (а в массовом производстве и того позже) — причем нет никакой гарантии, что мы увидим их вообще: вот против родственника нынешнего врага — обычного гриппа — нет никаких действенных средств (несмотря на массовое впаривание десятков как-бы-антивирусных-препаратов), кроме вакцины: и ежегодно от гриппа умирает от 200 до 500 тысяч человек несмотря на вакцинирование. «Почти наверняка» оставляет маленький шанс на чудесное спасение — вдруг какое-то известное и не имеющее серьезных побочных эффектов лекарство окажется эффективным хотя бы в плане существенного сокращения смертности (еще лучше — в сокращении срока заболевания и облегчении симптомов). «На подозрении» несколько таких лекарств — но давайте будем честны с самими собой — шансов на это очень мало. Это значит, что затяжная оборонительная война продлится минимум до середины осени, а праздновать окончательную победу мы сможем не раньше осени 2021 года.

Пока проходят месяцы в поиске вакцины и лекарств, вирус будет идти по миру как пожар. Он уже распространился в трех сотнях эпицентров в 164 странах. Если в каждом эпицентре ограничение его распространения будет так же успешно, как в Ухани, а новых эпицентров не появится, то число жертв вируса окажется около 1 млн человек (это, конечно, банальная математика и реальность будет другой — но лучшего способа прогнозировать все равно нет). Пока у нас нет радикально положительных новостей «с фронтов», нам придется признать, что и это — оптимистический прогноз.

Ну и, наконец, — новость третья, хорошая. Вероятность появления вакцин все же очень высока. Постепенно мировая система здравоохранения наполнится достаточным количеством тестов, защитных костюмов, вентиляторов и оксигенаторов. Системы отслеживания контактов заболевших быстро совершенствуются. Группы риска постепенно уходят на самоизоляцию. Все это будет снижать «коэффициент диффузии» — и параллельно будет расти количество иммунизированных людей. Эта пандемия не будет идти дольше предыдущих. С большой вероятностью уже 2021 год будет годом глобального восстановления «мирной жизни».

Мир, как обычно, похоронит своих знаменитых (как китайский врач, первым заподозривший новый вирус) и безымянных (как большинство из того миллиона) героев — мир хоронит каждый год 110 млн человек, так уж он устроен. Общество не пострадает — его мало волнует,  что в мире случится миллион личных трагедий. Не пострадают ни недвижимость, ни заводы и фабрики, ни транспорт, ни природа (она, скорее всего, станет только чище). Можно будет начинать снова — как будто ничего не случилось; более того — можно будет отыграться за месяцы карантинов, ограничений и страха, мир ждет потребительский и инвестиционный бум. Дополнительный стимул к развитию получат здравоохранение и фармпромышленность; дополнительные гранты — исследователи-иммунологи. Мир станет значительно более «он-лайновым»: попробовав и привыкнув, на порядок больше людей будет работать из дома, делать покупки, сделки и организовывать переговоры в интернете. Государства потратят большие средства на совершенствование систем слежения и тестирования, на национализацию и локализацию критически важных отраслей, на построение систем реагирования на глобальные кризисы нового рода — «эпидемические» — а оппозиционные партии активно будут протестовать.

После победы в мире останется огромное количество денег, вброшенных государствами в экономику в процессе «войны». Это будет означать бурный рост стоимости многих видов активов, повышенную инфляцию и (как ни парадоксально) постепенное сокращение долгового пузыря — ставки наверняка будут отрицательными в течение долгого времени.

Правда, экономика — вещь более сложная, чем просто сумма активов и людей. За время эпидемии (полгода? год?) по ней будет нанесен очень серьезный удар, и число потерявших доходы, сбережения, бизнес будет несравнимо больше числа потерявших жизнь. Но это — уже совсем другая история: для следующего поста.