Красивый бизнес

Екатеринбургская косметология развивалась своеобразно. В советские времена в каждом районе существовали не- большие косметические кабинеты. Процедуры были самые простые: маски, чистки, эпиляция, массаж. Порою работавшая в таком кабинете косметичка делала чистки лица, используя одно распаренное полотенце на всех. Ни о какой аппаратуре слыхом не слыхивали – работали руками. Не будучи врачами, косметички обычно занимались красотой в отрыве от здоровья, и если у клиента имелись кожные проблемы, его просто отправляли к дерматологу. В отличие от косметологии, наша пластическая хирургия вышла на приличный уровень уже в конце 80-х. Например, с 1988 г. в Екатеринбурге работал известный пластический хирург Владимир Виссарионов, который омолаживал Раису Максимовну Горбачеву и спасал от сепсиса Аллу Борисовну Пугачеву после неудачного посещения швейцарской клиники. В начале 90-х из-за рубежа хлынули различные чудодейственные препараты, аппараты, тренажеры etc. Там и сям стали открываться косметологические салоны, заманивающие клиентов новыми волшебными способами омоложения лица и фигуры. Расценки были установлены приличные – порядка $10 за сеанс. Таким образом, аппаратик, стоивший максимум $500, окупался за неделю. Вслед за техникой, предназначенной для бытового использования и не требующей специальной квалификации, появились профессиональные аппараты по цене от двух до десятков тысяч долларов (правда, многие предпочитали обзавестись гораздо более дешевой техникой, б/у). Для обслуживания аппаратуры экстра-класса потребовались экстра-специалисты с высшим медицинским образованием. Но одного диплома было мало, пришлось учиться дополнительно, в том числе и у западных коллег. Рынок начал потихоньку цивилизовываться. Открылись солидные клиники, имеющие медицинскую лицензию. Они предлагают новейшие методики, а их сотрудники стажируются за рубежом и ездят на международные конгрессы.

Действующие лица

Хирург

Сергей Нудельман
директор Центра косметологии
и пластической хирургии

Центр косметологии и пластической хирургии существует  с 1989 г. Это одна из крупнейших клиник данного профиля в России. В Центре
4 отделения: косметологии, дерматохирургии, физиотерапии, пластической и эстетической хирургии. Общая площадь клиники – 3000 кв. м, имеется стационар на 25 коек. В год проводится около 4000 операций, 50% пациентов – приезжие, в том числе из-за рубежа. Специалисты Центра регулярно стажируются  в ведущих клиниках Европы и США и  выступают с докладами на крупнейших международных конгрессах.

– Как возникла идея открыть клинику эстетической хирургии?
– Пластическая и реконструктивная хирургия была в Свердловске достаточно развита. Но за красотой приходилось ездить в Москву. Поэтому и решили создать  здесь косметологическую лечебницу. Это была государственная инициатива. Начали строить здание, но у государства быстро кончились деньги, и возникла мысль о привлечении частного капитала. На заключительном этапе, когда достраивали здание и покупали оборудование, мы уже сами активно вкладывали средства, которые зарабатывали. В новом здании работаем с 1996 г.
– Кто были ваши первые клиенты?
– Совершенно простые люди – среднего достатка, старше сорока. Очень часто даже не из служащих, а, что называется, «из рабочих и крестьян». Они вдруг осознали, что хотят немножко пожить для себя. В советские времена считалось, главное – человек как трудовая единица, а уж как он выглядит, никого особо не интересовало. А после перестройки спрос на пластические операции увеличился. Переориентация потока с Москвы на наш город произошла довольно быстро. Люди поняли, что оперироваться можно и здесь.
– За 12 лет ваши подходы к управлению как-то менялись?
– Без сомнения. Стал меньше брать на себя в плане решения чисто технических задач. Появились опытные замы, которые взяли на себя часть работы. Если чувствуешь себя сильным человеком – сможешь работать с сильными людьми. Это достаточно сложное для руководителя дело – далеко не все могут поделиться полномочиями. Каждый решает задачу по-своему, у каждого свои подходы. Но я считаю, главное – цель, а пути ее достижения могут быть разными.
 – И какова же ваша цель как руководителя?
– Прежде всего – освоить какие-то новые технологии. Мы вкладываем в оборудование большие деньги. По уровню оснащенности у нас лучший центр эстетической хирургии в стране, не каждая европейская клиника располагает такой техникой. Другая статья расходов – поездки за рубеж. Там мы повышаем квалификацию, участвуем в конференциях и конгрессах. Мы знаем, что делается в ведущих мировых клиниках, и стараемся работать точно так же. Именно поэтому нас приглашают выступать с докладами на очень серьезных мероприятиях. Западные коллеги считают, что наш уровень понимания проблем эстетической хирургии такой же, как и у них. Мы говорим на одном языке, хотя еще лет десять назад все было по-другому.
– Вы считаете, вкладывать огромные деньги в обучение персонала экономически целесообразно?
– Частная медицина не может быть источником сверхдоходов.  Все  дело еще и в том удовольствии, что получаешь от работы. Есть некая мечта, которую хочет реализовать группа единомышленников. Я думаю, у нас это получается. Мы дач на Канарах не строим, мы вкладываемся сюда. Нам интересно здесь работать. Для нас это та отдушина, где мы реализуем себя, удовлетворяем свои собственные хирургические амбиции. Все равно в профессии врача должна присутствовать еще и романтика, не только голый расчет. Некоторые операции мы делаем на льготных условиях, а то и вообще бесплатно. Ну должны мы помогать! Бывший министр Лифшиц в свое время правильно сказал: делиться надо! Вот и сейчас четверо детей у нас лечатся: кого-то собака укусила, кто-то после ожогов... Хотя, конечно, наши возможности не безграничны.
– Но вы ведь не станете утверждать, что работаете исключительно за идею?
– Мы посвящаем работе очень много времени. И нам это нравится! Но, конечно, речь идет в том числе и о бизнесе. Наши доходы позволяют обеспечить достойный уровень жизни. Для меня очень важно, чтобы мои сотрудники  вовремя получали зарплату и жили в достатке. Не только врачи и администрация, но и санитарки, медицинские сестры, косметологи. Мне приятно работать с людьми, которые верят в меня и удовлетворены уровнем своих доходов. Мне нравится отвечать за них, помогать им при случае. Такой, знаете, патернализм...  Появилось немало фирм с жестким подходом к работникам. Их выжимают и выбрасывают, принимают новых. Я понимаю, с точки зрения сиюминутных задач бизнеса это гораздо более выгодный путь. Но не думаю, что он правилен с точки зрения перспектив.
– Занимая административную должность, вы по-прежнему много оперируете. Почему?
– Все, что я делаю как администратор, помогает мне реализоваться в хирургии. По-настоящему мне интересно именно это.
– А если бы у вас была другая специализация – не эстетическая хирургия, а операции на брюшной полости?
– Думаю, по большому счету, это не имеет значения. Главное – та радость, которую дарят результаты операции...
– Ну, наверное, специальность все-таки накладывает отпечаток.
– Конечно, часто смотришь на чью-то внешность с профессиональной точки зрения – что бы ты мог изменить, подправить. Это происходит автоматически. Но такой взгляд совершенно не влияет на общение с человеком и отношение к нему.
– Вы считаете, операция – лучший способ стать красивее?
– Мы не сторонники «резать и резать». Мы рассматриваем организм в комплексе. У нас обычная клиника, где есть и косметологи, и терапевты, и гинекологи. Человек стареет, у него стареет кожа – он начинает ходить к косметологу. Врач-косметолог может вовремя подсказать пациентке, что необходимо проконсультироваться у гинеколога и терапевта. Красота – это, прежде всего, здоровье. Когда косметолог видит, что косметологическими методами помочь уже нельзя, пациента направляют к хирургу.
Главное – не обманывать людей. На рынке сегодня много коммерческих методик, очень выгодных, но без выраженного положительного результата. И те, кто предлагает эти услуги, знают об этом. Например, широко рекламируется армирование кожи золотыми нитями. Но ведь процент удачных операций невысок, часто эффекта может не быть вообще... По-моему, люди вправе знать, чего они могут ждать от вложения своих денег. Мы не применяем методик, за эффективность которых не можем поручиться.
– Частное медицинское учреждение, вероятно, постоянно контролируют различные инстанции. Как справляетесь?
– Я сказал сотрудникам: мы работаем по правилам. Что с нас требуют санэпидслужба, пожарные – то и делаем. С годами я понял, что такой путь более правилен.  Да, придется потратить больше денег. Но мы один раз в это дело вложились, потом только поддерживаем. Не надо запускать собственное хозяйство – и можно работать.
– Мы все о работе да о работе, а чем вы заполняете свободное время?
– Когда выдается свободное время, я обычно хочу спать. Я хирург, мне надо высыпаться. Честно говоря, с отдыхом не очень. Не умею отдыхать. Это плохо.
– За рубежом пластические хирурги – люди очень обеспеченные. Вам никогда не приходило в голову уехать за границу?
– Нет, не приходило. Там есть свои врачи. И когда мы приезжаем в гости, нам улыбаются и рады с нами поговорить. Другое дело, если мы приедем туда в качестве конкурентов. Кроме того, наша система образования скорее всего не позволит быстро интегрироваться в медицинские сообщества за рубежом. Эстетическая хирургия там – изолированная часть медицинской профессии, и к ней нужно идти достаточно долго. Поэтому я всегда говорю, что свои врачебные хирургические амбиции могу удовлетворить только в этой стране. К счастью.

Организатор

Ирина Клепикова

исполнительный директор ООО «Париж»
(представительство компании
«Ив Роше»)

«Ив Роше» – крупнейший французский производитель парфюмерии и косметики. Магазины «Ив Роше» работают в 100 городах России. У нас первый фирменный магазин открылся в 1995 г. – ассортимент насчитывает свыше 1000 наименований. Затем появились еще две торговые точки в Екатеринбурге  и одна в Челябинске; в ближайшее время откроется комплекс в Нижнем Тагиле. С сентября 1998 г. при магазине на ул. Свердлова работает салон красоты.

– Каким образом удалось заключить контракт со всемирно известной сетью?
– Это длинная история. По специальности я радиоинженер, много лет занималась разработкой новой аппаратуры. Когда началась перестройка, у заводов возникли проблемы. И мы создали малое предприятие, которое выполняло научно-исследовательские работы. Так что первый опыт организации я получила именно по своей специальности. Однако такому предприятию было довольно тяжело выжить. Поэтому мы стали думать, чем бы еще интересным заняться. Стали искать партнера. Одно из предложений поступило от фирмы «Ив Роше» – им нужны были дистрибьюторы на периферии.
– То есть все вышло случайно?
– Какой-то элемент случайности присутствовал. Не скажу, что изначально нас привлекала именно косметология. Но заняться французской косметикой показалось интересным. Тем более, французы ставили перед нами широкий спектр задач. Речь шла не просто о магазине, а о центре красоты, куда входит в том числе косметический салон. И затем нам было интересно перенять европейский сервис, создать магазин, отвечающий западным стандартам.
– Какие требования к партнерам предъявляют французы?
– Прежде всего, мы обязаны заботиться об имидже «Ив Роше»,  например: использовать только фирменное оборудование. Во всем мире магазины «Ив Роше» созданы по одному образцу. Бывают и специфические требования. Когда мы открывали магазин в Челябинске, то  нашли очень хорошее место. Но там было крылечко – шесть ступенек. Французы говорили: нет, это плохо. Нам пришлось очень долго их убеждать, что русского покупателя шесть ступенек не испугают.
– С оборудованием понятно, а что вы требуете от своих работников?
– Прежде всего, профессионализм и знание продукции – мы проводим очень серьезное обучение персонала. Наш продавец должен уметь грамотно говорить и доходчиво объяснять. Коммуникабельность, приятная внешность – тогда людям приятно даже просто зайти в магазин. К работникам салона требования аналогичные плюс высшее медицинское образование. И самое главное для косметолога – это руки, их энергетика. У всех сотрудников, даже у тех, кто работает в офисе, макияж должен быть выполнен в стиле «Ив Роше». Мы все энтузиасты нашей косметики, любим ее и видим ее эффективность. Наши новые девочки через полгода обычно очень сильно меняются в лучшую сторону.
– Вы открыли салон сразу после дефолта. Как вы привлекали клиентов в то тяжелое время?
– Это было достаточно сложно. Мы давали какую-то рекламу на телевидении и в газетах, но немного. В основном наши косметологи просто выходили в торговый зал и приглашали посмотреть салон. Показывали, рассказывали. Многие записывались, потом приводили своих друзей и родственников. В итоге салон раскрутился довольно быстро. Сейчас к некоторым косметологам просто невозможно попасть: пройдя один цикл процедур, постоянные клиенты сразу записываются на следующий. Вклиниться можно, только если человек заболел, не пришел. Мы всегда обзваниваем клиентов, напоминаем им о процедурах. И если кто-то отказывается, ищем замену среди желающих записаться.
– Салонов красоты в городе множество. Чем ваш отличается от других?
– Все процедуры разработаны институтом красоты «Ив Роше» в Париже. Используется профессиональная косметика «Ив Роше». У нас минимум аппаратуры, мы в основном работаем руками.
– Как это руками? Многие наоборот хвалятся: у нас аппаратные методы, а ручные маски – это все ерунда.
– На Западе от аппаратов отходят. В нашем салоне есть кабинет аппаратной косметологии, но он не столь популярен, как основные кабинеты. Хотя это и понятно – в Екатеринбурге немало салонов, где используют подобную технику. У нас же аппараты выступают в виде дополнения к нашим основным процедурам.
– Вы всю жизнь проектировали аппаратуру и вдруг окунулись совсем в другую сферу. Ваше отношение к работе изменилось?
 – Я привыкла работать и к любой работе относиться достаточно серьезно и творчески. К тому же есть много моментов, где прошлые навыки очень мне помогают. Например, мы внедряем автоматизированный учет, организовали сеть, обрабатываем всю информацию. Пришлось учиться, конечно. Заняться экономикой, бухучетом, косметологией. Но это интересно. Осваивать что-то новое всегда интересно.

Семейный бизнес

Виктор и Людмила Селины

президент и вице-президент
«Фитнесс-клуба»

«Клуб здорового образа жизни "Фитнесс-клуб"» открылся в 1998 г. Было закуплено большое количество профессиональной техники, включая ВИП-камеру. Клуб ориентируется, прежде всего, на общее оздоровление организма и профилактику заболеваний  и предлагает всевозможные услуги по аппаратной косметологии. Основная специализация – проблемы кожи. В клубе также проходят реабилитацию профессиональные спортсмены, в том числе международного уровня.

– Виктор Николаевич, вы же банкиром были! Как вы попали в косметологию?
В.С.: Я, вообще-то, профессиональный философ, кандидат наук...
– В таком случае как из вас получился  банкир?
В.С.: Еще в конце 80-х я серьезно интересовался вопросами менеджмента. У нас была консультационная игротехническая фирма. Мы ездили по всему СССР – были на Белоярской АЭС, на КАМАЗе, на БАМе. Вместе с высшим менеджментом различных предприятий отрабатывали модели управления в кризисных ситуациях. И потом я получил множество предложений. Одно из них поступило от калининградского Инвестбанка, решившего открыть здесь свой филиал. И мы стали работать. У нас была маленькая команда – я, жена и дочь. Это был 1991-й год, начало становления банковской системы. Пришлось осваивать все с нуля. Людмила уехала на 3 месяца учиться в Москву, в Финансовую академию. Головной офис не мог нам помочь ничем, кроме лицензии, – сами работали второй год... Но они успешно развивались, имели замечательные рейтинги, поддерживали тесные контакты с заграницей.
–  Если все было так замечательно, почему же ваша банковская карьера закончилась?
В.С.: В один прекрасный день калининградский банк решил уменьшить риски потери капитала и закрыть филиалы в других областях. Я думаю, это решение приняли под влиянием зарубежных учредителей. Нам предложили найти покупателя на филиал. Желающих было очень много, но в результате остановились на «Северной Казне». Нашим условием было сохранение прежнего коллектива в течение года. Мы переговорили с клиентами, посоветовали не паниковать, поскольку банк просто переходит к другому владельцу. Так что клиентура плавно перетекла в «Северную Казну». Но мы сами решили не оставаться – мы считали этот банк своим и у нас были свои представления о том, как надо работать. Тогда возникла идея заняться оздоровительными системами. Интерес к ним у нас был всегда. Диеты, йога, карате, народная медицина, чистки, обливания – все это мы прошли. 
– Не понимаю, почему вы не попытались реализовать свой опыт в банковской сфере?
В.С.: Меня пригласили в Москву, предложили стать председателем правления Федерального промышленного банка. Очень высокая зарплата, дача, «мерседес» 600-й. Но у банка был владелец, и надо было четко выполнять его инструкции. А я не привык так работать. Не умею подчиняться чьим-то командам – люблю сам командовать. Я привык отвечать за все, быть лидером. Может быть, философское образование сказывается, которое какую-то логику заставляет выстраивать. Я вижу дистанцию, которую нужно пройти, и планирую, как ее пройти, какие есть варианты... Это очень интересно.
– То есть даже большие деньги не перевесили любовь к свободе?
В.С.: В то время деньги для меня не имели значения. Мне было интересно работать ради идеи. Когда я ушел из института и мы создали консультационную фирму, то почти год жили без зарплаты, пока не появились первые клиенты. Людмила переводами зарабатывала... А когда я создавал коммерческую авиакомпанию «Спаэр», то бесплатно работал два года. Начало было вообще смешное – несколько человек попросили меня помочь купить в Москве самолет ИЛ-76 – представляете?
– Тем не менее в конечном итоге вы выбрали не банки, не самолеты, а системы оздоровления – почему?
В.С.: Людмила, как и я, занималась спортом и всегда стремилась хорошо выглядеть. Она меня и сориентировала.
Л.С.: Ему же все равно, чем заниматься, – ему бы открыть что-то новенькое.
В.С.: Да, если честно, мне все равно. И вот мы решили съездить в Москву, на международный конгресс по прикладной эстетике...
Л.С.: Там мы увидели огромное количество аппаратуры – восстановительной, оздоровительной, косметической. Оказалось, что в других странах ее используют давно, а мы об этом ничего не знаем. Познакомились с иностранцами – итальянцами, немцами. Посмотрели, как прекрасно они выглядят в свои 50-70 лет, как без устали танцуют на вечеринках. Нам же было около сорока, но чувствовали мы себя весьма и весьма неважно. Потрепала нас банковская деятельность. Слишком много неподвижной работы, а мы оба бывшие спортсмены, не можем без движения. И вот, посмотрев на них, мы поняли, что для нас тоже еще не все потеряно. Все можно восстановить, только нужно обладать соответствующей техникой, методиками, специалистами. Вот и решили заняться.
– И с чего вы начали?
В.С.: Закупили новый комплекс профессиональной аппаратуры. В то время кое-какая техника в городе уже была, но,  как правило, подержанная. А нам хотелось, чтобы у нас была лучшая аппаратура, какой даже в Москве нет. Мы мечтали создать здесь маленькую Швейцарию. Получили медицинскую лицензию, набрали персонал, долго его обучали. Первыми членами клуба были наши друзья и знакомые, в том числе из банковской сферы, мы их всех обзвонили. Говорили, что уходим в новый вид бизнеса.
– Сложно было радикально сменить имидж?
В.С.: Конечно, сложно. Или ты банкир, член экспертного совета, или к тебе обращаются совсем по другим вопросам. Несомненно, внутренний диссонанс присутствовал.
– Что помогло справиться с этим диссонансом?
В.С.: Работа очень нравится. Мы даем человеку возможность почувствовать себя здоровым, энергичным, бодрым.
– А не лучше ли этому человеку просто заняться спортом?
В.С.: У нас он получит такой же эффект, как если бы катался на лыжах, – по уровню, по силе воздействия. Запускаются процессы, активизирующие деятельность мышц, появляется ощущение мышечной радости, начинается ускоренное расщепление жиров. Мы не говорим, что кататься на лыжах не надо. Я сам занимался в свое время лыжами, и каждую зиму мы с Людмилой стараемся на пару недель выбраться в какой-нибудь уральский санаторий. Но лыжи требуют времени, а к нам можно приехать в обеденный перерыв. Однако мне приходится еще убеждать человека донести свое драгоценное тело до аппарата и поработать на нем. А вот люди, живущие за границей, приезжая сюда, с удовольствием к нам ходят и даже привозят своих родителей. Они страшно довольны: по сравнению с Европой у нас очень дешево. Там нет ни одной процедуры дешевле $30. К нам даже немцы обращались с коммерческим предложением – хотели возить сюда группы из Германии.
– И что вы им ответили?
В.С.: Отказали. Зачем нам немцы? У нас есть свои женщины и свои мужчины. Поймите, дело не в чувстве патриотизма, но, если они живут за границей, они могут посещать салоны и там. Вот и наших врачей-косметологов зарубежные коллеги охотно приглашают читать лекции – они хорошие специалисты  и при этом работают задешево. Порою просто за державу обидно. Потому и отказали.

Гуманист

Татьяна Вохомская

директор клиники «Эстетика»

Клиника терапевтической косметологии «Эстетика» создана  в 1996 г. Специализация – лечение проблем волос, грибковых заболеваний, дерматология. Кроме того, клиенты могут воспользоваться разнообразными косметологическими услугами. В клинике работает единственный в регионе кабинет фотовоздействия.

– Как вы пришли в косметологию?
– По специальности я акушер-гинеколог. После института проработала в гинекологии 9 лет – до сих пор иногда ностальгия мучает. Но, когда стал подрастать старший сын, я  задумалась о его дальнейшем образовании и о том, каким образом его оплачивать. Из медицины я уходить не хотела. И после обучения, в том числе за границей, я стала работать врачом-косметологом. Новая сфера деятельности мне очень понравилась. Это безумно красивая профессия – приятно видеть результат практически сразу. К тому же я поняла, что здесь тоже можно быть врачом – много врачебных проблем. Последние три года я занимаю должность директора клиники. У меня всегда была масса идей – теперь стало проще их воплощать.
– Можно привести пример?
– К примеру, мы ввели курсовые карты. Ведь бывает и так. Приходит клиентка на курс аппаратной косметологии, чтобы похудеть. На 3 процедуры сходила, но не похудела. Возмущенная, она заявляет: я не потеряла ни килограмма, я к вам больше не приду. А на самом деле первые пять процедур идет только подготовка тканей. Для получения желаемого результата кому-то надо 10, а кому-то и 20 сеансов. И я предложила систему курсовых карт, когда клиент  оплачивает сразу, как минимум, 10 процедур. Ведь женщина обычно вначале настроена на весь курс. Только потом она падает духом и теряет надежду, если не получает быстрого эффекта. Это и психологически сложно – ежедневно выкладывать немалую сумму, когда результата не видишь. А коли уж курс оплачен, человек все равно его пройдет. После 10 сеансов эффект будет в любом случае, и клиент уйдет довольный. К тому же это явная прибыль салону.
Второе – когда я пришла сюда, здесь были большие кабинеты с 2-3 кушетками. А ведь многие люди приходят пообщаться с косметологом. Они зачастую ложатся и говорят: господи, да делайте что хотите! – и начинают рассказывать продолжение истории, которую рассказывали в прошлый раз. Если у женщины проблемы в семье, ей надо их выплеснуть. И я все время просила руководство: сделайте нам отдельные кабинеты, невозможно так работать! Когда же мы разделили помещения, появилась возможность привлечь мужчин – потому что мужчина за шторку не ляжет. Но ведь обеспеченный, респектабельный мужчина должен быть ухожен. И если он приходит в клинику – ему надо комплекс. Это женщина может провести у нас несколько часов: полтора часа полежать на маске, потом полтора часа на маникюре, потом еще сделать массаж. А мужчина занят. Он вырвался сюда на час. И мы разработали комплексы – ему одновременно делают маску и маникюр с педикюром или маску и процедуру на волосы. Эти комплексы были нашим ноу-хау.
– Наверное, сложно вам было, когда стали директором? Раньше работали простым исполнителем, а тут пришлось принимать решения...
– Я же акушер-гинеколог. Когда врач работает с беременной женщиной, он тоже постоянно принимает решения. И от его решений зависит очень многое. Конечно, я понимала, что в коммерческой медицине мое решение может привести к потере денег. Сперва было очень страшно. Я сидела, все просчитывала, поначалу иногда ошибалась. Приходила домой совершенно задерганная – казалось, сделала что-то неправильно, и у нас будет убыток. Это было для меня важно – я  отвечала не только за свое материальное положение, но и за средства учредителей. Я человек наемный и не могу потерять чужие деньги.
– Что вы считаете важным для привлечения клиентов?
– Первое – надо всегда реально оценивать возможный результат, не обещать золотые горы. Второе – семейная атмосфера и доброжелательность. Попав в салон, человек должен почувствовать себя в своей тарелке, независимо от уровня обеспеченности. И третье – надо иметь процедуры, разные по себестоимости и, соответственно, по уровню цен. Да, можно сделать ВИП-клинику, зашкалить цены, как в Москве (у нас  хорошая маска стоит $10-20, а там – $50-100). Но тогда мы отсечем самую постоянную и приятную клиентуру – интеллигенцию. Эти люди не слишком обеспечены, но они могут себе позволить процедуры среднего уровня. А дети, которые мучаются с угревой сыпью и прочими возрастными проблемами, – почему мы должны им отказывать? Значит, у нас должны быть еще более дешевые процедуры. Ведь если мама привела сюда ребенка и увидела эффект – ей самой захочется к нам прийти, и на себя она потратит большие деньги. Все эти моменты можно определить одним словом – «человеколюбие». По-моему, это основное понятие в медицине, тем более в косметологии.
– К вашим подчиненным это относится?
– Я люблю своих девочек как родных. Если вы хотите чего-то добиться от коллектива, надо меньше ругать и больше хвалить – только хвалить за дело. И если вы любите людей, с которыми работаете, – они вам в итоге ответят тем же. Единственный нюанс – надо подобрать соответствующий коллектив. Если человек в него не вписывается – переделывать бесполезно. Когда все работают в одном режиме и доброжелательны друг к другу и клиентам, человека можно научить всему. Но если у него нет души, то даже будь он классным специалистом, в косметологии ему делать нечего.
Кстати, когда я пришла в косметологию, то столкнулась с жуткой «дедовщиной», прямо как в армии. Например, могли переписать себе консультацию новенького. Или шкафчик закрыть, чтобы человек не мог домой уйти – знаете, как школьники шутят? А я пришла из акушерства. Там если бригада не будет работать слаженно – мы просто потеряем этого ребенка! Я привыкла работать в режиме взаимопомощи. И здесь мне казалось: если сестра не успевает подключить процедуру, так я пойду подключу. Ну пусть она эти деньги получит – мне ж не жалко, мне нетрудно потратить две минуты. У меня девочки сейчас работают так же. И это очень приятно.
– Вы на работе с 10 до 20, включая воскресенье – не слишком ли много для женщины?
– Думаю, все зависит от характера. Скажу вам по секрету: сама я считаю, что женщина не должна столько работать. Но я отношусь к той категории людей, которым надо самореализоваться. А сидя дома я реализовать себя не смогу. Я люблю работать, но всегда провожу четкую границу: вот это работа, а это дом. В семье я о работе не вспоминаю. Я очень люблю бывать с детьми, с удовольствием провожу с ними выходные, отпуска.
– Как еще вы любите отдыхать?
– На работе я очень много общаюсь. Поэтому, когда отдыхаю, люблю побыть одна – иначе не восстанавливаюсь. Мне нравится принять ванну – со всякими солями, эфирными маслами, пеной для ванн. У меня все, как полагается, – полный набор. Я люблю кучу пены, чтобы я в ней утопала, чтобы везде все благоухало, вокруг какие-нибудь ароматизированные свечи горели. Я могу так лечь и лежать 40 минут – просто в нирване. Люблю читать, ходить в театры, уезжать куда-нибудь – не обязательно далеко. Очень люблю готовить, и когда я дома – стараюсь приготовить что-нибудь необычное. Все знают, что по выходным у меня обязательно будет стряпня, будет стол ломиться. По-моему, в семье всегда должны быть свои традиции. Для меня общение с детьми, когда мы садимся за этот полный стол, – идеал семейной жизни.

Заводной человек

Ольга Селянина

Хозяйка клиники «Жернетик»

Французскую лечебную косметику «Жернетик» в Россию привезли екатеринбуржцы Михаил и Ольга Селянины. В 1994 г. они открыли небольшой косметологический кабинет на ЖБИ, который затем перерос в клинику терапевтической и эстетической косметологии. Специалисты клиники активно пользуются фирменными препаратами, но применяют и другие лечебные и омолаживающие методики для лица и тела. Клиника первой в России освоила стабилизированные феноловые пилинги и лечение келлоидных рубцов. Несколько лет назад Селянины организовали представительство «Жернетик» в Москве.

– Почему вы выбрали именно «Жернетик»?
– Начну издалека. Мы с мужем вместе учились в Медицинском институте. И уже на втором курсе он мне заявил: я не буду работать простым врачом, я буду косметологом. У меня будет своя клиника, зарубежные поездки, школа косметологии за рубежом. Я тогда еще подумала: господи, какие у него бредовые идеи! Но это были не пустые слова. На шестом курсе он стал подрабатывать – торговать одеждой – и на заработанные деньги мы с ним поехали учиться за границу. Я еще говорила: Миша, ну давай хотя бы пылесос купим, не квартиру – так хоть что-нибудь. Но он сказал: нет, мы поедем учиться. Это наше будущее. Первая страна, куда мы попали, была Финляндия – она ближе всех. Там мы стали искать косметологические клиники и случайно вышли на клинику «Жернетик». Нам повезло – представитель «Жернетик» в Финляндии говорила по-русски. Мы потратили большую сумму на обучение, а на оставшиеся средства закупили небольшое количество фирменной продукции. Вернувшись в Екатеринбург, открыли небольшой косметический кабинет при 21-й больнице и начали работать.
– Начало было удачным?
– Я была просто поражена количеству пациентов. Обычно летом к косметологам не ходят, а у меня была полная запись с утра до вечера. Люди шли, и я видела результат. Причем я даже сама не ожидала такого эффекта от этой косметики. Поначалу я сомневалась, говорила мужу: мы столько денег вложили в это обучение – даст ли оно нам что-то? Но дело в том, что «Жернетик» – парамедицинская косметологическая линия. 35 лет назад она создавалась в Париже для лечения рубцов. Эта линия позволяет лечить ожирение, угревую болезнь, проблемы волос и кожи, убирать рубцы и растяжки, помогает справиться с псориазом и нейродермитом. Конечно, все получилось не сразу. Мне потребовался год, чтобы научиться применять «Жернетик». Необходима правильная постановка диагноза, правильное назначение и введение препаратов. В 21-й больнице мы набрали хороший опыт и почувствовали, что надо развиваться дальше.
– А в Москве вы как оказались?
– Четыре года назад мы задумались о том, чтобы поехать в Москву, потому что результаты были просто потрясающие. Создали в столице компанию «Мартинекс» – всероссийское представительство «Жернетик». Кроме того, наша фирма занимается обучением по мезотерапии, организацией стажировок российских косметологов в Испании и Франции (в ближайших планах – Бразилия) и поставками оборудования для косметологических салонов и клиник. На следующей неделе мы открываем в Москве три небольших клиники «Жернетик».
– Не понимаю, зачем вы тогда сюда возвращаетесь?
– В Москве, конечно, намного интересней. Этот город для меня как наркотик, я оттуда никуда не уеду. Мне там есть у кого учиться. Это выставки, конгрессы, мастер-классы. Это поездки за границу, общение с широким кругом врачей. Но, несмотря на то, что я сейчас живу в Москве, в Екатеринбурге я провожу 50% времени. Я никогда не оставлю свою клинику. Это мой ребенок, мое детище. Есть дети выездные, которых можно увезти с собой. А есть дети невыездные. Эта клиника невыездная – она здесь была, здесь и останется. И я сюда всегда буду приезжать. Я буду смотреть пациентов, звонить им, узнавать, как у них дела, довольны ли они нашими процедурами. Буду работать со своими косметологами, обучать их, привозить новые методики.
– Итак, вы здесь бываете, но не постоянно...
– Да, я здесь не постоянно. Я нигде не постоянно.
– Ваших клиентов это не смущает?
– Мне кажется, нет. Они видят, что руководитель не бросает клинику. Более того, они меня ждут. Они спрашивают: Ольга Николаевна, откуда вы сейчас приехали, что новенького? Когда я приезжаю сюда, я стараюсь обзвонить своих пациентов. И говорю администратору: организуйте мне встречу со всеми клиентами, которые были в мое отсутствие. Чтобы я каждого посмотрела и откорректировала лечение.
– Наверное, тяжело так жить – все время мотаться туда-сюда...
– Честно говоря, иногда надоедает. Вот даже сейчас прихожу домой в полпервого ночи – это в лучшем случае. Поездок очень много. У нас есть няня, которая водится с детьми. Их у меня двое: дочери 3 года, а сыну уже 10. Детей я практически не вижу – всего неделю-полторы в месяц. Конечно, тяжело. Но я себе просто не представляю другой жизни. Я как огонь, мне надо гореть, вертеться, у меня даже прозвище всегда было «мотор». Действительно, я себя считаю мотором, заводным человеком, который должен работать, работать и работать. Я знаю, что так я никогда не состарюсь и умру счастливой, здоровой женщиной, полностью удовлетворенной всем в жизни.

Лицо фирмы

Юлия Франгулова

директор клиники Linline

Клиника лазерной косметологии Linline открылась в сентябре 2000 г. Это единственное в России представительство одноименной транснациональной корпорации, занимающейся производством и обслуживанием лазерной медицинской техники. Клиника оказывает полный спектр услуг в области лазерной косметологии – от шлифовки кожи и эпиляции до удаления татуировок. Имеется также косметологическое отделение, предлагающее услуги класса «люкс».

– Если не секрет, сколько вам лет?
– Мне 25.
– Для директора крупной косметологической клиники вы удивительно молоды. Вам это помогает или мешает?
– Мой возраст многих смущает. При общении с  новыми партнерами первая встреча часто проходит довольно тяжело. Особенно, если партнер – мужчина старше тридцати. Взаимопонимание обычно появляется в процессе дальнейшего общения.
– Как вам удалось в двадцать с небольшим стать директором?
– На 4-м курсе Юридической академии я поняла, что вряд ли буду работать по специальности. Косметология меня всегда интересовала, была задумка открыть свой салон красоты. Но похожих друг на друга салонов в городе очень много, поэтому хотелось сделать что-то необычное, оригинальное. И вот однажды я попала на конгресс по косметологии и познакомилась там с людьми из корпорации Linline. Они планировали открыть здесь клинику – филиал сети, и я решила попробовать свои силы. Так началось наше сотрудничество.
– Наверное, поначалу было трудно?
– Да. На протяжении полутора лет мы занимались ремонтом. Потом 2-3 месяца после открытия почти не было клиентов – всего десятка два, в основном знакомые и знакомые знакомых. Каждый был любимым и практически единственным. Возможно, именно эти клиенты задали общий тон обслуживания в нашей клинике. Основная идея – создать домашнюю обстановку, когда человек чувствует себя как дома, пьет чай-кофе, смотрит телевизор. Во время процедуры он обязательно находится с косметологом один на один. Мы стараемся создать для клиента максимальный комфорт. Ведь люди сейчас очень требовательны и за свои деньги хотят получать нормальное качество.
– Как вы решали проблемы менеджмента – ведь вы по специальности не управленец?
– Сложно сказать. Но пока все получается.
– А отсутствие медицинского образования вам мешает? Все-таки лазерная косметология скорее относится к медицине...
– Я достаточно активно интересуюсь всем, что касается эстетической медицины: международные выставки, конгрессы, зарубежная медицинская литература. Стараюсь заниматься самообразованием. Кстати, практика, когда директор клиники – врач, характерна только для России.
– Что все-таки помогло обзавестись клиентурой?
– Мы провели рекламную кампанию, и она дала результаты. Сейчас достигнут определенный уровень сервиса, но мы будем идти дальше. В какой-то степени работать стало проще, потому что есть наработанная база. С другой стороны, сложнее. Наши постоянные клиенты требуют что-то новое – не по эффективности, а с точки зрения ощущений.
– И кого больше – тех, что ходят за удовольствием или за конкретным эффектом?
– Где-то 50 на 50. Но желающих получить заметные результаты, пожалуй, все-таки больше –  если бы они их не видели, то ушли бы от нас. Впрочем, это скорее относится к косметологии. В лазерном отделении услуги в основном носят разовый характер. Например, человек приходит с конкретной задачей – удалить татуировку.  
– То есть мужчины к вам тоже ходят?
– Да, и не только в лазерное отделение. Это раньше считалось, что косметологов посещают мужчины с нетрадиционной сексуальной ориентацией и те, кому нечем заняться. Сейчас приходят главным образом бизнесмены. Напряженная работа и сидячий образ жизни дают о себе знать – стресс, нездоровый цвет лица, мешки под глазами, остеохондроз. А им хочется хорошо выглядеть. Спросом пользуются кислородно-стимулирующие процедуры для лица, вакуумная рефлексотерапия для лечения остеохондроза.
Работа с клиентом-мужчиной имеет свои особенности. Во-первых, он не любит ждать. Если он хочет воспользоваться услугой сейчас, нужно обслужить его немедленно – через день он может потерять интерес. Во-вторых, сама процедура должна быть непродолжительной по времени. Наконец, им очень не нравится встречаться с женщинами с кремовыми масками на лицах. Так что мы стараемся организовать запись таким образом, чтобы мужчины с женщинами не пересекались даже в коридоре. Кстати, в Москве есть специализированные мужские салоны, и запись там гораздо плотнее, чем в обычных. Я думаю, у нас они тоже скоро появятся.
– Часто ли обращаются с просьбой удалить татуировку?
– Достаточно часто. Наверное, каждый пятый мужчина в армии делал татуировку. И только сейчас люди начинают узнавать, что от этого рисунка можно избавиться без рубцов. Мы используем метод селективного удаления, когда удаляется только краситель, а кожа остается здоровой. Для полного удаления обычно требуется 3-5 сеансов. Все зависит от глубины красителя  – профессиональную татуировку свести, как правило, легче, чем любительскую. Процедура не из дешевых: 1 кв. см стоит $12 за сеанс.
– Выходит, лазерная косметология – дело доходное?
– Более доходное, чем просто косметология. Но она требует серьезных начальных вложений. Аппаратура очень дорогая, средний аппарат стоит $70 тыс., а покупают обычно два-три. Зато и отдача велика. Например, лечение отдельных сосудистых патологий невозможно никакими другими методами, только лазером.  Людей с такими проблемами очень много – значит, клиентурой аппарат обеспечен. Лазер позволяет добиться желаемого эффекта омоложения лица гораздо быстрее, чем обычные процедуры, поэтому спрос на такие услуги растет. Большинство процедур быстротечны, 10-20 минут, так что за час можно обслужить несколько клиентов.
– Как на вас повлияли занятия косметологией?
– Возможно, я стала более требовательна к себе, к своей внешности. Мне нельзя выглядеть плохо. Я постоянно общаюсь с потенциальными партнерами и клиентами – лицо фирмы, можно сказать. Раньше мне казалось диким, если 20-летняя девушка ходит на чистки, занимается своим лицом и телом. Сейчас я знаю, что биологический процесс старения начинается в 22 года, и в это время надо уже начинать за собой следить. Поэтому сама пользуюсь услугами клиники. И на своего мужа я стала по-другому смотреть. Подмечаю каждую мелочь и подталкиваю его к решению проблем.
– Мужа не смущает, что жена – директор?
– У него свой бизнес, своя фирма, и в семье у нас равноправие. Мы оба много работаем – особенно он. Но пока наша семья состоит из двух человек – это не проблема.
– Отдыхать хоть иногда удается?
– Да. Я люблю активный отдых. Зимой это горные лыжи. Летом обычно ездим к морю. Но я не могу лежать целый день на пляже – обязательно водные лыжи, скутер, экскурсии. И когда я приезжаю из теплых краев, я обычно не очень загорелая – потому что загорать просто некогда.