«Крайним оказывается директор — это жесткое правило, но суды реализуют его беспощадно»

Андрей Бельянский, управляющий адвокатского бюро «Бельянский и партнеры» и Владислав Идамжапов, адвокат, руководитель уголовно-правовой практики бюро:

— Сегодня многие крупные компании в России банкротятся не злонамеренно, а вследствие разных экономических и финансовых причин, — например, после 2014 г. из-за резкого роста кредитных ставок долговая нагрузка ряда предприятий выросла в десятки раз, иногда даже на миллионы рублей. Это повлекло за собой целый ряд событий, которые привели к банкротствам таких компаний в 2017-2018 гг. Причем это не самые неустойчивые предприятия — те уже давно ушли с рынка.

Одна из главных причин корпоративных банкротств — накопленная дебиторская задолженность на фоне неоплаты долгов кредиторам.

Если руководитель не взыскивает в разумный срок безо всяких видимых причин дебиторку, в ходе процедуры банкротства это может быть оценено как недобросовестное поведение: «Почему вы допустили разбалансировку собственного бюджета, почему кому-то «дарите» активы, не взыскивая их, а кредиторам не платите?».

У любой коммерческой организации есть цель — извлекать прибыль. Если организация не заинтересована в получении оплаты со своих должников, это выбивается за рамки экономически выгодного поведения. Ситуация усложняется еще сильнее, если компания и ее дебитор имеют общих учредителей.

К тому же сейчас в законе о банкротстве сформулированы различные презумпции не в пользу привлекаемых к ответственности лиц, контролирующих должника: именно они должны доказать, что действовали добросовестно. Это касается и директоров, и учредителей: если учредители знали о негативных тенденциях в компании и понимали, что есть риск не расплатиться с кредиторами, то должны были дать поручение директору инициировать процедуру банкротства не дожидаясь еще большего ухудшения финансового состояния предприятия.

Сейчас в рамках процедур о банкротстве не скрыть такие обстоятельства, как перечисление денег по сомнительным сделкам (не имеющим очевидной экономической цели для кредиторов), даже если компанией руководит номинальный держатель доли. Арбитражные управляющие также привлекают реальных владельцев компаний к ответственности на основе анализа сделок — выясняя, кто финансировал деятельность компании и затем получал выгоды от такого контроля.

Взыскать убытки теперь можно даже с тех, кто и не числился в ЕГРЮЛ, официально не был ни руководителем, ни владельцем доли, ни работником.

Но в случае банкротства компании риск ответить за ее долги прежде всего ложится на директора, пусть даже он просто наемный управленец, получал 70 тысяч рублей в месяц и не принимал самостоятельных решений. Именно ему, а не учредителям, в первую очередь грозит субсидиарная ответственность — он будет отвечать за это собственными деньгами и имуществом.

Почему при банкротстве компаний риски директоров выше? Современное законодательство приводит к тому, что на управленцев возлагают все бремя ответственности. Учредители могут сказать, что ничего не знали, мол, «директор наворотил дел, пусть он и отвечает» — если они не проинформированы о состоянии дел в компании в ходе ежегодного собрания или каким-то иным образом.

В российских компаниях сложилась такая традиция, что учредитель или участники выполняют функцию исполнительного органа, управляют и регулярно вмешиваются в полномочия руководителя и фактически руководят его действиями. Хотя его права как участника — определять принципы развития компании, например, и прочее, то, что записано в уставе. И сегодня для директоров является нормой выполнять любую волю собственника — потому что они дорожат своим местом и считаются особо приближенными и доверенными лицами. Причем зачастую учредитель дает устные указания, которые не оформлены документально.

Когда учредитель активно участвует в управлении компанией и дает распоряжения директору, это должно быть отражено в документах.

Прописные корпоративные правила поведения должны регламентировать правила контроля деятельности руководителя со стороны учредителя, необходимо отойти от обычая устных правил. Хотя устное управление дает возможность скрыто и неофициально руководить компанией и в случае чего не нести никакую ответственность, в этом и состоит привлекательность такого способа работы. В современных компаниях, где собственники и управленцы осознают риски, прописывают все правила управления и распределения ответственности в локальных актах, соблюдают их сами и все, кто взаимодействуют с компанией. 

Бывает, что компания создается под проект, например, для инвестирования и строительства завода. После того как проект реализован, завод построен, а текущая деятельность налажена, требования к руководителю меняются — он становится администратором, который должен самостоятельно налаживать финансовые потоки, производить, продавать и содержать предприятие за счет оборотов и прибыли. Как правило, такие директора, привыкшие к постоянным денежным вливаниям со стороны собственников, и попадают в ловушку: собственник перестает финансировать компанию, появляются долги... Крайним оказывается директор — сегодня это жесткое правило, но суды реализуют его беспощадно.

Как директорам защититься при банкротстве

Во-первых, стараться не допустить банкротства. Если у вас есть дебиторы — требуйте с них деньги в срок. Можно предъявлять претензии, иски, заключать мировые соглашения — главное, не бездействовать. Причем ко всем дебиторам должен быть равный подход с экономически обоснованными отступлениями — исходя из коммерческих интересов предприятия. Тогда к руководителю компании возникнет меньше вопросов. Если стали появляться кредиторы, не думайте, что долги сами по себе закроются по воле бухгалтера и когда-то в будущем. Если не начать планировать дополнительные источники поступлений, копить «кассовые разрывы», то считайте, что с этого момента у предприятия уже появились признаки неплатежеспособности, а равно и риски руководителя и учредителей отвечать собственным имуществом и деньгами.

Во-вторых, практика показывает, что схемы, при которых бухгалтерия подчиняется собственнику, а директор только подписывает документы не читая их или не имея возможность их изменять или не подписывает вовсе, не просто нарушают законодательство. Они приводят к промахам в управлении, а в случае банкротства — к перекладыванию ответственности на самих директоров, бухгалтеров и юристов. 

В подобных банкротных делах интересно складывается практика доказывания. Все судорожно начинают искать имейлы, переписку в мессенджерах, письменные указания, визы собственника, проверять подписи на предмет их действительности, бывает даже, что и аудиозаписи разговоров обнаруживаются, ищут, а кто-же дал указания... иными словами, ищут крайнего. Как правило, в компании есть или должны быть правила документооборота, а собственник нередко дает устные указания, которые ничем не подтверждаются.

Что делать директорам компаний в таких случаях? Для них становится необходимым критично воспринимать все указания собственника. Директор в любом случае должен иметь собственную позицию, а не слепо выполнять все указания владельца, тем более, когда тот вмешивается в текущую деятельность компании.

Главную роль в таких делах играют профессионализм защитников и обеспеченность процесса доказательствами. Если директор вел бизнес добросовестно, то у него накопилась база документов: документация, регламенты, переписка с собственником… Это и есть доказательная база, которая поможет обосновать собственную добросовестность, но, конечно, и это не всегда помогает. Но если ничего этого нет и директор действительно действовал недобросовестно, то и доказать невиновность не получится.

Топ-менеджерам следует помнить: всю деловую переписку нужно сохранять, причем она должна быть четкой: на конкретный вопрос должен быть получен соответствующий ответ. Но это идеальный случай — гораздо чаще вся переписка утрачена или настолько неконкретна, что  ее помощью сложно что-то доказывать. 

Разворот добросовестных сделок

Впрочем, даже при добросовестном ведении бизнеса могут возникнуть проблемы. В законе есть правило: если компания попала в процедуру банкротства, то сделки, совершенные в период, когда у предприятия были долги, могут быть оспорены.

Приведем пример. У предприятия два года назад возник долг по договору поставки товара, который был погашен, но не вовремя. Но вдруг оказывается, что в это же время у компании был другой долг, по которому она не заплатила. И если лицо, которому задолжали, обратится в суд с заявлением о банкротстве, то, вероятно, сделка будет оспорена, и деньги, выборочно заплаченные одному из кредиторов, будут возвращены в конкурсную массу для перераспределения среди кредиторов, включившихся в реестр. Причем сторона, которой пришлось вернуть деньги, могла и не знать о других кредиторах, потому что долги перед ними возникли позднее либо информация было хорошо сокрыта, или, еще хуже, долги «фиктивны» и созданы собственниками с целью установления контроля над банкротством или же даже для того, чтобы под видом законной процедуры развернуть какие-то неугодные владельцам компании сделки с конкретными контрагентами в попытке вернуть законно оплаченное посредством не совсем законной процедуры.

Оспаривание таких сделок и изымание денег у добросовестных контрагентов приводит к массовым злоупотреблениям и дестабилизирует гражданский оборот. Рискованно вообще вступать с кем-то в сделки и исполнять их — а если через месяц-другой это лицо начнет банкротиться и сделку развернут?

Другая проблема в том, что иногда недобросовестные учредители и руководители компаний формируют фиктивную задолженность, чтобы в последующем ее можно было оспорить.

К примеру, директор компании принял займ на компанию от своего родственника — наличными деньгами (что юрлица обычно не делают), которые не внес в банк. Затем начинается реализация схемы: этот родственник обращается в суд и получает исполнительный лист на эти деньги, обращается с заявлением о банкротстве заемщика, предприятие вводится искусственно в состояние неплатежеспособности (создается видимость такого состояния), назначается контролируемый арбитражный управляющий, и у добросовестных контрагентов начинают оспаривать сделки, чтобы вернуть предоставленное исполнение по сделкам и закрыть компанию. 

Такие схемоделатели не учитывают, что в ряде случаев юристы добросовестных контрагентов, чьи сделки начинают необоснованно разворачивать по формальным основаниям, добиваются привлечения к ответственности лиц, которые допустили создание таких фиктивных задолженностей, за фиктивное и преднамеренное банкротства.

Как доказать, что сделка была нужна обществу, а не является фиктивной? Кроме грамотного юридического сопровождения, нужно выслушать различные стороны перед тем как заключить договор. Решение должно быть обоснованным и своевременным, директор должен принимать его, основываясь не только на собственном мнении. Особенно это касается крупных сделок: по покупке недвижимости, техники, основных средств, а также привлечению кредитов.

Риски уголовной ответственности

Закон и практика его применения должны меняться, это нормально. Бизнес наконец-то стал учиться оформлять свои отношения документально — но не идеально. Текущая практика применения закона о банкротстве требует дополнительных расходов на юридическое обеспечение работы компании. Все решения должны быть экономически обоснованы и надлежащим образом оформлены — если сделка вдруг подвергнется ревизии. Но не все предприниматели готовы нести такие расходы и пытаются минимизировать издержки. И мы видим, к чему это приводит.

Вдобавок к субсидиарной ответственности в ближайшее время директорам компаний стоит опасаться еще и привлечения к уголовной — за сделки, которые некоторые кредиторы оценивают как незаконные. 

Многие юристы видят, как в преддверии банкротства из компаний выводятся деньги и имущество. Для видимости хоздеятельности создаются подставные фирмы, но их единственной целью является вывод денег в криминальный оборот в нарушение прав кредиторов. 

При процедуре банкротства юристы активно пишут заявления в полицию и добиваются, чтобы дела возбуждались. Рано или поздно это приведет к тому, что правоохранительная система начнет воспринимать обоснованные обжалования многочисленных отказов в возбуждениях дел и выработает свою практику. Это приведет к волне еще и уголовных преследований — а сроки давности привлечения к ответственности по «банкротным» делам (ст. 195, 196 и 197 УК РФ) достаточно большие. 

Например, в одном из случаев к уголовной ответственности привлекали лицо, которое находилось в структуре управления компании, но самостоятельно не принимало ни одного решения. Его привлекали к уголовной ответственности только на том основании, что его должность предполагала возможность влиять на эти решения.

Заниматься бизнесом сейчас стало в три раза дороже и рискованнее, чем еще два-три года назад. Раньше основные риски были связаны с мошенниками, которые могли не заплатить за товар/услуги или пойти на открытый грабеж, сейчас своего рода грабежи совершаются с помощью злоупотреблений правом в судебных спорах.

Вот почему суды нацелены на выявление таких признаков и пресечение этого, оттого и происходит тотальная проверка на добросовестность и обязанность в любой ситуации доказывать ее наличие. Презумпция добросовестности в нашем бизнесе почему-то не работает, что отражается и в практике правоприменения. Критика бизнеса о том, что «невозможно вернуть деньги», привела к тому, что деньги стало вернуть проще, но заниматься бизнесом стало гораздо дороже. Прежний выборочный подход, когда при банкротстве с одного должника можно было взыскать средства, а другой мог от этого уклониться, уходит в прошлое. Теперь долги взыскивают со всех одинаково, и избежать ответственности почти невозможно.