Либерторианец с кулаками

Суть бизнеса Головина — в простоте и доходчивости. Его предприятие в нынешнем году попало в рейтинг сорока компаний УрФО, успешно применяющих новые и оригинальные бизнес-технологии. Главная оригинальность, по мнению экспертов, заключается в том, что даже дорогой инструмент Головин отдает в прокат без залога. Но, с точки зрения самого Дмитрия, истинная оригинальность — то, что он до сих пор не свернул с этого пути и доказал: построить бизнес на доверии возможно даже в нашей стране. При этом, правда, необходимо едва ли не кувалдой внед­рять в жизнь четкие правила работы.

Деньги приносит консерватизм

«Как воинский устав десятилетиями пишется кровью солдат, так и мои правила проката годами высчитаны и прописаны моей кровью и деньгами», — уверяет Головин.

А начиналось все мирно и благородно. В конце девяностых, затеяв на берегу Волчихинского водохранилища строительство собственного дома, Дмитрий с удивлением обнаружил, что никто до сих пор не додумался делать деньги на вечном и, с другой стороны, временном стремлении мужчины что-то создавать своими руками. В магазинах инструментов полки не пустовали, но покупать дорогущий перфоратор только для того, чтобы просверлить пару дырок, спешили немногие. А взять инструмент на время было просто негде. Система проката, с советских времен едва волочившая ноги, на такой порыв в бытовом обслуживании была не способна.

Заинтересовавшись этим пробелом в жизни общества, Головин решил провести разведку боем. По-научному бой называется «работа фокус-группы», но весь фокус Головин провернул сам. Ходил по стройкам, расспрашивал знакомых: пойдет такой бизнес или нет. Процентов девяносто консультантов отвечали четко: с нашим-то народом — не пойдет однозначно. Сломают, пропьют, своруют. Дескать, пытались какие-то парни на Химмаше закрутить это дело, так разорились через неделю.

Внутренняя уверенность, что закрутить надо, победила чужие сомнения. И, раскупорив кубышку (банковского счета Головин тогда не держал, а хранил деньги, как все неделовые люди, в домашних банках), он открыл свой первый пункт проката — в обычном гараже, где на стеллажах разместилось около 30 инструментов. Вложил в дело сразу не менее $20 тыс., оставив еще десять тысяч на развитие.

Поставил в основном на инструмент режущий — пилы и пробивающий — перфораторы. Но в яблочко с полным набором инструментов не попал. Оказалось, что до трети закупленного снаряжения — экзотика. К примеру, сабельная пила на аккумуляторах — почти оружие джидая. Ею можно было сквозное отверстие любых размеров в стальном листе пропилить: надо из гаража машину украсть — вырезаете. Это единственный инструмент, который вызвал у Головина реальную опаску, Дмитрий сразу решил: будут «меч джидая» на прокат брать — надо обязательно записывать и хранить паспортные данные. А то вдруг вскроют гараж и на Димину фирму укажут. Но чудо-сабля лежала в прокате лет пять, и ее ни разу никто не спросил. Потом Головин продал невостребованный меч.

Сейчас методом естественного отбора Дмитрий установил круг самых популярных строительных инструментов. В топ-список входит до 50 наименований орудий производства — от болгарок до бетономешалки. Этот перечень не меняется почти семь лет, хотя, равняясь на прогресс, Головин стремился вначале внедрять передовые технологии: ходил по всем выставкам и знакомился с новыми методами строительства и отделки. Но со временем раскусил: сверхновые технологии для проката — вещь разорительная: инструмент из серии ноу-хау стоит дорого, а народ к нему не приучен. Потому в техническом вопросе Головин стал умеренным консерватором, зато в вопросе бизнес-технологий до сих пор остается либералом.

Сложные отношения с клиентами

В чем Дмитрий точно попал в цель, так это в ставке на психологию своих клиентов: больших денег за подобную услугу они выкладывать не будут, потому не нужно и упираться. К примеру, стоит перфоратор 30 тыс. руб., а таких денег для залога никто с собой не носит, значит, и требовать — бессмысленно. Можно частичную стоимость брать, но тогда с расчетами замучаешься, потому проще и перспективнее выдавать оборудование на руки вообще без залога. Что и зафиксировали в правилах предприятия.

Со временем, после скандалов, нервотрепок и набитых шишек, написанное пришлось корректировать. Общий принцип бесплатности не искоренили, но ценные новшества ввели. Для особо ломающихся инструментов или деталей заложили некоторую таксу — до тысячи рублей залога. Материальная ответственность народ быстро дисциплинировала. Клиенты, заинтересованные в том, чтобы вернуть заложенную купюру, стали внимательнее слушать инструкции по использованию инструмента и реже его ломать.

Другое правило, внедренное после очередного скандала, касалось местной прописки. Один из жителей Краснотурьинска решил взять во временное пользование инструмент. Вероятная перспектива последующих путешествий на север области за своим имуществом Головину не понравилась. Настолько, что он тут же, при клиенте, вписал в устав новое примечание об исключительно екатеринбургской прописке.

Если честно, то некоторые эпизоды общения Дмитрия с недобросовестными клиентами напоминают корриду. Бой с быком, особенно в пересказе самого Головина, впечатляет настолько, что беспрекословно веришь: правила бизнеса, действительно, пишутся кровью. Дмитрий Головин: «Временами доходило чуть ли не до истерик. Государственная система выбивания долгов правоохранительными органами у нас полностью не работает. А мое общение с должниками отягощалось тем, что я спортом занимаюсь — в ясном уме и твердой памяти могу человека ударом просто убить.

В один удачный день я решил съездить к должнику в общежитие семейного типа. Открывает мужик, я ему поясняю, что взятый в прокат перфоратор пора бы и вернуть. А он давай подталкивать меня в коридор поговорить. Ну, думаю, все, инструмент пробухал, а сейчас боится признаться при жене. Так расстроился, что врезал ему от порога: мужик каблуками тормозил через весь коридор. В бешенстве переступаю через лежащего тут же ротвейлера и требую написать расписку, что в течение двух дней перфоратор вернется, иначе я бошку против резьбы сверну.

Расписку он выдал, а через два дня меня вызывают в милицию: за что человеку угрожаете, ворвались в дом, избили? Начали разбираться, показываю расписку. А мне в ответ — заявление о потере паспорта, которое поступило два месяца назад. Получилось, что по краденому документу кто-то другой унес перфоратор. Потом помирились, но неприятный осадок остался».

Сейчас Головин уже старается не ездить сам на подобные разборки, зато юристу разрешает плести о себе в доверительном разговоре с должником все что угодно, вплоть до полного абсурда: «Головин — психически больной товарищ. Потому с ним лучше не связываться и разрешить конфликт по-доброму». Но на общественном уровне «больной товарищ» разрабатывает и предлагает внедрить для общего использования вполне здоровые меры борьбы с недобросовестными клиентами.

Как бороться с должниками

Головин сейчас создает черный список проката. Причем проката в широком смысле этого понятия. Ведь любые кредиты — тоже прокат, правда, чужих денег. И в банковском деле при нынешней системе работы судебных приставов возникает не меньше проблем и скандалов с выбиванием долгов, чем в прокатных конторах. Разрешить их Головин пытается публичным позором, выступив инициатором гласного похода за чистую совесть. Он заказал создание бесплатного и общедоступного сайта должников, где будут указаны все наши земляки, которые кому-то что-то своевременно не отдали.

В идеале должна появиться единая система попадания в черный список, с подключением всех заинтересованных структур — от фирм и банков до милиции и службы судебных приставов. Чтобы избежать промахов с «мордобоем не по адресу», прорабатываются и ситуации с потерей паспорта. Сам Головин готов обсуждать только организационные проблемы. Всякие там этические размышления о тайне личной жизни отвергаются на корню: «Тайна личности — это как я в туалет хожу: мучаюсь я запорами или нет. Это, действительно, тайна, потому что касается только меня и больше никого. Остальное все — извините: мы живем в постиндустриальном обществе, где информация должна быть открытой. Я сам готов в любой газете или в Интернете выставить свои данные. И никто мне после этого голову не оторвет.

Со списком позора тоже ничего выдумывать не надо: числится в официальных данных службы судебных приставов человек — вы объявите об этом. Исполнительный лист такой-то — некто должен денег фирме столько-то. Честная информация, которой будут пользоваться все банки и все структуры, связанные с прокатом имущества. Иначе нам эту долговую завязку не разрубить».

Ноу-хау в становлении базирующихся на законе рыночных отношений Головин намерен пробивать так же упорно, «вплоть до истерик и крови», как он строил свой нынешний бизнес. Между тем к самому рынку и капиталу у Дмитрия отношение сложное.

Философия финансов

«Игорь Иванович, а вы, так же как я, — капиталист либерторианского толка?» — спросил как-то Головин на одном из совещаний Игоря Ковпака президента сети супермаркетов «Кировский». Ковпак явно замялся и попросил разъяснить вопрос.

Тогда Головин прочел присутствующим мини-лекцию об экономической свободе в условиях рынка, с цитированием трудов Карла Маркса и современных экономистов. С идеей свободы капиталов согласились все. Только Головин тут же от звания капиталиста почти отрекся. Потому как «капиталист должен быть человеком жадным и не очень мудрым. Он должен хапать и хапать, а мудрый человек — он понимает: сколько бы денег ни было, счастья они не принесут».

С такой философией Головин жил всегда. Даже когда после школы с маху поступил на отделение торговли в СИНХ. Светлый образ социалистической экономики напрочь перечеркнуло общее настроение на факультете: там витала уверенность, что перед нормальной работой каждый торговец просто обязан отсидеть энный срок, а потом спокойно трудиться до пенсии. Был, правда, другой сюжет развития биографии: вступить в партию — и тогда сидеть не придется, можно отделаться только предупреждением и опять же жить обеспеченно до пенсии. Поскольку Головин пришел в институт не для того, чтобы сидеть или вступать в партию, то уже на третьем курсе, по собственному выражению, «забуксовал» и предпочел пойти в армию. Причем недоучившийся торговый экономист два года честно отпилил в стройбате.

А когда вернулся, теория социалистической экономики была уже никому не нужна — в стране начался дикий капитализм. И Дмитрий Головин оказался все на той же передовой линии. С одной стороны, соседи по спортзалу, «честные фраера», которые советовали как можно быстрее, на чем угодно, хоть на штамповании резиновых белых тапочек, делать деньги. С другой — друзья, сочинявшие стихи и желавшие заниматься исключительно любимым делом. Дмитрий Головин: «Я всю жизнь занимаюсь спортом: дзюдо, штангой, и поэтому знакомства у меня все соответствующие. Конец восьмидесятых: все бандюганы качаются вместе со мной в зале «Динамо», где я работал тренером. Потому, как Пушкин, могу сказать: иных уж нет, а те — далече. Кто-то на Широкореченском, Лесном или Северном кладбище, а кто-то во всероссийском розыске. Я не скажу, что они плохие или хорошие. Но я не хотел жить по принципу: «бабло побеждает зло» или «все решает бабло». Смех ребенка в деньгах не измерить. И я, Дмитрий Головин, предпочитаю свою совесть холить и лелеять».

Рефлексия победила «бабло». Из шумного города, где бесчинствовал дикий капитализм, Головин предпочел уйти туда, где можно было смотреть на звезды. Он устроился директором базы отдыха одного из свердловских институтов. База стояла на Волчихинском водохранилище, фактически там, где Головин впоследствии построил отеческий дом. Вдалеке от городского шума он каждое утро бегал по горам, выращивал на своем огороде морковку, укроп, помидорчики и... разводил коз. Причем сам бородатых лелеял, кормил и ежедневно доил.

К натуральному хозяйству наличные рубли все-таки требовались. Деньги Дмит­рий добывал простым трудом: подрабатывал тренером, разгружал вагоны и даже был кастеляншей — в одной из спортивных гостиниц разносил постояльцам белье (у этой профессии нет названия мужского рода). При виде накачанной кастелянши, доставлявшей полотенца и простыни, постояльцы испытывали шок.

Пробил час, когда рабочее троеборье стало надоедать, и Дмитрий решил-таки открыть свое дело. Даже стал подыскивать помещение для... фитобара, где он мечтал подавать фирменный коктейль из морковного сока и козьего молока. Головин до сих пор уверен, что это дело у него бы не прогорело и он не скатился бы до продажи не то что водки, но даже пива, поскольку «экономически все выгодно, если человек делает это с любовью. Если он делает это одержимо, будет и отдача. Люди понимают эту любовь и платят за нее. Любовь переплавляется в прибыль».

Но козьему проекту не суждено было сбыться. Так уж вышло, что в этот раз победило «бабло». Точнее, его носитель, ныне пребывающий в затяжном федеральном розыске.

Хранитель
авторитетного тела

С Андреем Бубенщиковым, легендарным руководителем кооператива «Риск», впоследствии плавно переросшего в компанию «Новая Гильдия», Дмитрий Головин познакомился благодаря своей незапятнанной репутации и эффектному торсу. Бубенщиков тогда на Малышевское изумрудное месторождение руку еще не наложил, а занимался международной торговой деятельностью. Сбывал китайским партнерам листы алюминия в обмен на офисную оргтехнику. Для пригляда за китайскими представителями, прибывшими на Средний Урал, он и искал в охрану не замеченного в криминале человека. Желательно спортсмена, которого бы знали все — от милиционеров до жуликов, но честного и неподкупного. Бубенщикову указали на Головина.

При заключении договора владелец кооператива пообещал за хорошую работу заплатить столько, сколько Дмитрий и за год на трех своих почетных должностях не зарабатывал. Когда китайцы благополучно отчалили, Бубенщиков позвал Головина в личные телохранители. Философский склад характера помог Головину почувствовать опасность раньше, чем она показалась из-за поворота: из кооператива «Риск» он ушел за полтора года до того, как тот превратился в преступное сообщество. При «разборе полетов» право­охранительные органы Головина даже ни о чем не спрашивали. Но кое-какие капиталистические уроки, в частности науку мирного разрешения конфликтов и осторожного отношения к любым бизнес-предложениям, Головин усвоил. В дальнейшем эти уроки помогли Дмитрию избежать больших неприятностей, чуть ли не Матросской Тишины.

Московские друзья по стройбату предложили Головину зарегистрировать на себя и открыть на Урале филиал некоей фирмы, якобы занимающейся конверсионной продукцией оборонных предприятий. О сути бизнеса партнеры особо не распространялись. Но в очередной приезд в столицу решили познакомить с главным человеком предприятия — Василием Стародубцевым. После визита в «высокий кабинет» у Дмитрия появилось ощущение, что его во что-то впутывают. И тут бах! — 20 августа и выплывают партнеры по бизнесу, которые, оказывается, заказали 400 тыс. наручников в нижнетагильской зоне. Причем по заказу ГКЧП. Увидев по телевизору поворот событий, Головин запечатал все документы по открытию фирмы в конверт и отправил «на деревню дедушке» — идите, ребята, подальше.

Не жалея здоровья

В борьбу за права малого бизнеса Головин ввязался, как только открыл свою первую фирму. Так сложилось, что стартовал в бизнесе Головин в обкатанной категории — охранном деле. Казалось, все просто: от одного его крепкого вида клиенты должны были заключать договоры, а набранный персонал — учиться здоровому образу жизни. Даже шутка родилась, которую Головин рассказывает, цыкнув в финале зубом: «А вы не хотите с нами заключить договор на охрану? Нет? А придется».

Не тут-то было. В ГОВД отказали в регистрации охранной фирмы. На том основании, что один из соучредителей числится в какой-то нехорошей базе данных. Пришлось Головину штудировать закон, доказывать, что намеки на преступное сообщество к охранному делу не имеют никакого отношения. Открыть подобный бизнес вправе любой человек с высшим образованием. Доказал. Так появилось охранное предприятие «ГолД», в расшифровке — Головин Дмитрий.

Золота «ГолД» не принес. Более того, Головин едва не доработался до язвы: «Я принимал охранников на работу пачками и увольнял — пачками. Такое ощущение, что ты копаешься в навозе или ходишь по болоту. Кажется, что вступаешь на травку, а проваливаешься по макушку в жижу. Через три года я ненавидел всех, кто признавался, что он — охранник. У меня даже предъязвенное состояние обнаружили, когда однажды после новогоднего праздника мне рассказали, как три моих охранника барагузили всю ночь. Слушаю и начинаю загибаться. В больнице предупредили, что, если так дальше будет, язва обеспечена.

Но охранный бизнес я продолжал только потому, что было жалко затраченных денег и усилий. Тут или победить, или умереть, и я шел напрямую к смерти. Выжить помог один парень, мастер спорта международного класса по боксу, приехавший из Узбекистана. Мы с ним вместе на стрелки выезжали. Потом легенды ходили, как мы стрелки разводим — вдвоем и без оружия».

Фирма «ГолД» умудрилась сохранить нейтралитет: не примкнуть ни к криминальной крыше, ни к милицейской. От преступников были, по выражению Головина, «гнилые заходы», но, учитывая бойцовский опыт Димы, заходы быстро скручивали. С милицией выходило сложнее. На беседы, назначенные «вне объекта», Головин уже тогда выезжал с диктофоном в кармане. Затем запись могла оказаться на столе у генерала МВД Фролова, с которым Головин тренировался в одном зале. Такая перспектива не очень устраивала собеседников в форме, и представитель органов предпочитал забирать назад все свои претензии. Так Головин научился в условиях неравных рыночных отношений отстаивать законные интересы своего дела. Охранный опыт очень пригодился впоследствии, когда Дмитрий перешел на рельсы созидательного предпринимательства.

Один за всех

Нынешнее свое дело Головин считает мечтой. Одно смущает, что мечта уже осуществилась, и как дальше развернуть дело — пока неясно. «Мечта, конечно, не американская: создать сеть проката строительных инструментов. Но есть бизнес, который рожден малым и будет малым всегда. Я думаю, что прокат инструментов — это именно такой бизнес. Я знаю, что такое франшиза, но бизнес все равно двигается энергией людей. И пока таких энергичных, которые с пользой приобрели бы у меня созданную модель бизнеса, я не нашел. У всех, кто ни берется, — и труба пониже и дым пожиже», — с грустью констатирует Дмитрий.

Были попытки с накатанных рельс повернуть в новое и незнакомое дело — организовать производственный процесс по изготовлению инструментов. Удалось создать до десятка самоделок. Причем Головин своими творениями явно гордится. К примеру, тепловыми пушками, наладив выпуск которых фирма фактически сбила цены монополиста — Екатеринбургского завода электровентиляторов. За простую, как мычание, тепловую пушку на заводе установили цену в 12 тыс. руб.

У Головина этот примитивный инструмент пара слесарей-сварщиков соорудила в гараже. Причем вышло, даже если считать по максимуму, в три раза дешевле: «С первой ковырялись дня четыре, со второй — уже два дня, следующие делали за день. И мы до сих пор своими самоделками пользуемся, они — вечны. Такие вещи, действительно, необходимо производить на малых фирмах. Представляете, сколько завод или теряет, или накручивает за счет необходимости кормить администраторов, когда навешивает цену в три раза выше разумной. Была у меня тогда мысль открыть производство этих пушек, но надо было кому-то стратегически указать путь. А у меня не было и до сих пор нет человека, которому я бы мог доверить этот бизнес».

Головин, действительно, до сих пор один в поле воин. У него даже нет коммерческого директора, который в случае отпуска босса исполняет его обязанности. В своем малом бизнесе Головин заместителей не терпит. Но понимает, что отстаивать экономические интересы на уровне большой политики одному невозможно. Так появилось некоммерческое партнерство «Комитет 101».

Сто первый защитник
малого бизнеса

«Комитет 101» официально родился летом прошлого года. Никакого экстренного повода для его создания у Головина не было. Просто надоело в одиночку отстаивать права малого бизнеса или надеяться на массу других организаций, провозгласивших задачу защищать интересы предпринимателей. Примкнув к одной из таких организаций, Головин понял, что пресс-релизами или выступлениями перед властью существующие проблемы не решить. И начал действовать по-своему. Запасся диктофонами, с которыми можно ходить на приватные беседы, разработал программу борьбы со взятками и решил составить рейтинг чиновников: «По большому счету, прокат — это моя жизнь, значит, покушаясь на прокат, любой чиновник покушается на мою жизнь. Если мне постоянно власти указывают: дай денег на ветеранов, на подписку, на бехатоновую плитку, или выклянчивают взятки, значит, они моих денег не уважают. А деньги — это результат моего труда. Получается: ты не уважаешь мои деньги — ты не уважаешь меня. Ты хочешь войны — ты ее получишь.

В массе своей чиновники ведут себя как оккупанты. Но я верю, что есть среди них и честные люди, некоторых я даже знаю. Необходимо, чтобы на этих честных равнялись, а значит, необходимо менять правила игры. А поменять это можно, только показывая и отмечая хорошее.

Сделали рейтинг чиновников. Первый, я считаю, не удался. Получилось, что нет ни лучшего, ни худшего. Яркий пример — Контеев. Образ этого человека вышел, как памятник Хрущеву: половина из белого мрамора, половина — из черного. Про него писали: либо это — дьявол, либо — ангел. Вот и майся в сомнениях. Сейчас планируем сделать все четче. И худшим выдать папку позора, написанную в стилистике справки о смерти».

Борьба за справедливость в бизнесе настолько увлекла Головина, что защиту интересов предпринимателей он считает делом не менее кровным, чем родной прокатный бизнес. Даже название комитета выбрал, по одной из версий, исходя из личных параметров. Весит Головин сто один килограмм — отсюда и номер 101. Впрочем, по другой, официальной, версии, такое название появилось потому, что в нашей стране существует не менее сотни организаций, объявивших своей целью борьбу за свободу предпринимательства, пусть этот комитет будет сто первым, зато он будет действенным.

При всей активной общественной деятельности правозащитником себя Дмит­рий Головин не ощущает: «Здесь дело в том, что ленинская формулировка «истасканный истеричный хлюпик, называемый русским интеллигентом» и относится к правозащитникам. У правозащитников меры какие: заявление, пресс-релиз и так далее. А я при всех прочих составляющих могу и по рогам дать. По-мужски чисто, за незаконные действия».

досье:

Дмитрий Головин

Директор компании «Прокат строительных инструментов»

Родился 18 марта 1964 г. в Свердловске.

ОБРАЗОВАНИЕ: в 1991 г. окончил Свердловский институт народного хозяйства (СИНХ) заочно. 1981-
1983 гг. — студент очного отделения СИНХа. 1984-1986 гг. — служба в армии.

РАБОТА: 1987-1990 гг. — директор базы отдыха. 1991-1993 гг. — снабженец в кооперативе. 1994-1996 гг. — директор охранного агентства «ГолД». С 1997 г. по настоящее время — директор «Проката строительных инструментов».

Достижения: предприятие попало в рейтинг 40 компаний УрФО, применивших новые и оригинальные бизнес-технологии. (журнал «Эксперт-Урал»).

ОБЩЕСТвЕННАЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ: председатель совета НП «Комитет 101» (создан им в июле 2004 г.).

СПОРТ: летом — бег по горам, зимой — тренажерный зал.

ИНТЕРЕСЫ: садоводство и огородничество, чтение книг, учеба. Политика — понимаемая как искусство честной жизни и справедливости в сложных обстоятельствах.

СЕМЬЯ: женат, двое дочерей.