медленный шведский блицкриг
МИД России признал шведскую корпорацию IKEA, построившую в нашей стране двенадцать торговых центров «МЕГА», образцовым инвестором. На переговорах в Брюсселе, где обсуждались варианты сотрудничеств
До работы в компании IKEA Майкл Нильссон служил в армии. Военная подготовка оказалась нелишней, когда ему поручили защищать интересы бизнеса в условиях, приближенных к боевым. То есть в России. Выполнив задачу, г-н Нильссон получил повышение и новый фронт работ на территории, равной четырем Швециям.
На стене коридора, ведущего к офису управляющей компании, развешаны фотографии — хроника строительства «МЕГИ» в Екатеринбурге. В 2006 г., когда все начиналось, работе подрядчиков мешали коррупционеры и бюрократы. По этому поводу у Майкла Нильссона есть афоризм в духе персонажа из «Твин Пикса»: «Коррупция в России — совсем не та, что на Западе». Говоря так, он имеет в виду, что в правильной Европе взятки берут с опаской, а российскому чиновнику бояться некого.
У вас вымогали деньги при строительстве «МЕГИ»?
— А как вы думаете — такой крупный объект и никто не пытался погреть руки? Пытались
К вам приходили люди, обещавшие решить вопрос за определенную сумму?
— Как приходили, так и уходили. (Взмахом руки справа налево и сверху вниз г-н Нильссон перечеркивает возможную договоренность.) Наша компания взяток не дает.
Незадолго до «МЕГИ» в Екатеринбурге построили большой торговый центр, причем в короткие сроки. Ритейлеры считают, что его владельцы хорошо заплатили местным чиновникам.
— Это российский подход, — говорит Майкл Нильссон с некоторой даже обреченностью. — А мы хорошо живем со своими представлениями о бизнесе.
Передача денег должностному лицу могла бы ускорить процесс, признает г-н Нильссон, но компании IKEA проще идти длинным путем. Ее сотрудники готовы месяцами обивать пороги, добиваясь положительных решений, если нужно — искать правду в суде. «Мы стараемся работать по правилам, — объясняет он. — Выполняем все требования закона, а те, что не выполняем, будем выполнять. Дополнительные риски нам ни к чему».
Приверженность декларированному принципу IKEA подтвердила в феврале 2010 г., уволив двух менеджеров, которые знали, что подрядчик «МЕГИ» в Санкт-Петербурге заплатил поставщику электроэнергии за подключение к сети. Один из уволенных — Пер Кауфман, директор по Центральной и Восточной Европе, — в прошлом году заявил, что IKEA остановит развитие торговых центров в России из-за непредсказуемых действий чиновников. Майкл Нильссон склонен объяснять трудности IKEA в нашей стране издержками запретительной системы: «В Швеции многие вопросы — вообще не вопросы. Их можно решить, поговорив с чиновником по телефону, а в России понадобятся тонны бумаги, печати, подписи» Работу запретительной системы шведы изучили на опыте. В Екатеринбурге строительство «МЕГИ» останавливала природоохранная прокуратура. Шведов обвинили в незаконной вырубке деревьев (23 га) и работах без экологической экспертизы. От первой претензии прокуроры вскоре отказались, выяснив, что муниципалитет предоставил землеотвод с правом вырубки. Ситуация с экспертизой оказалась запутанной — ведомство отправило документы представителям IKEA на доработку, а обратно не получило. Пока стороны договаривались, состоялась церемония закладки первого камня, на которой губернатор Эдуард Россель призвал Андреаса Бинмура (в то время — зам. гендиректора IКЕА в России) открыть центр раньше намеченного срока — 7 октября 2006 г., в день рождения российского президента Владимира Путина. Подрядчики срок выдержали.
Пожарники и санитарные врачи появились после торжественного запуска. В январе 2007 г. торговый центр собирались закрыть, если он не ликвидирует 50 нарушений. С точки зрения областной прокуратуры в погоне за прибылью шведы игнорировали требования федеральных законов. Г-н Нильссон полагает, что следовать букве закона было бы проще, если бы нормативные документы не допускали интерпретаций. Богатство русского языка позволяет вкладывать в юридические формулировки разные смыслы. От борьбы с правописанием Майкл Нильссон, впрочем, воздерживается, предпочитая смотреть на вещи философски: к тому, что он не в силах изменить, надо приспособиться. Вопрос — как? Самый действенный способ — найти человека, вхожего в кабинеты, — г-н Нильссон отвергает. В штате управляющей компании, где каждый из 20 сотрудников, сидящих в большой комнате, занят своим делом, специалист по GR не предусмотрен.
Избавиться от слабых
У ТЦ «МЕГА» две модели, отличающиеся масштабом. Первую, рассчитанную на большое число покупателей и высокую среднюю зарплату, шведы опробовали в Москве (Теплый Стан, Химки, Белая Дача). Вторая нашла применение в регионах — Екатеринбурге, Казани, Нижнем Новгороде, Ростове-на-Дону, Новосибирске и др. Прежде чем получить в управление «МЕГУ» (Екатеринбург), Майкл Нильссон поработал в столице и в Казани. А еще раньше — прошел трехнедельную учебу у профессиональных ритейлеров.
Работая в Екатеринбурге, вы принимали решения самостоятельно или головной офис IKEA присылал инструкции?
— Наверное, если бы в 2006 г. мы открывали только «МЕГУ» в Екатеринбурге, головной офис контролировал бы каждый шаг. Но IKEA запустила пять ТРЦ «МЕГА» в разных регионах, и рассчитывать на подсказки не приходилось. Управляющие работали самостоятельно. Девиз IKEA: «Больше прав — больше ответственности». Поначалу мы обходились без регламентов — был только базовый концепт торгового центра. Теперь бизнес-процессы формализованы.
Чем «МЕГА» в Казани отличается от «МЕГИ» в Екатеринбурге?
— Концептуально ничем, но мы не могли не учитывать национальные традиции Татарстана. Экспансия многих западных сетей не удалась лишь потому, что они не захотели адаптировать бизнес-модель к местным условиям. А IKEA учится на чужих ошибках. Поэтому в казанской «МЕГЕ» работает продуктовая сеть «Бехетле».
Вам позвонили из администрации и сказали: мы хотим «Бехетле»?
— Это было решение IKEA. Никто не может повлиять на наш выбор. Хотя попытки были. Перед открытием «МЕГИ» в Екатеринбурге ко мне обращались и чиновники, и депутаты, полагавшие, что знакомство им поможет.
Не помогло?
— Ни один арендатор не появится в «МЕГЕ» по чьей-либо просьбе, — терпеливо объясняет г-н Нильссон. — В России, где бизнес строится на дружеских отношениях, протекция — обычное дело. Есть связи — закон работает хорошо, нет — не работает совсем. Но у компании IKEA другие принципы.
Осенью 2006 г., когда торговый центр открывался, Майклу Нильссону предстояло заполнить 100% торговых площадей. В 2007 г. случайные (или, по его выражению, слабые) арендаторы начали уходить, уступая место новым. Г-н Нильссон управлял ротацией, формируя кластеры магазинов, соответствующие по новой концепции определенному стилю жизни. В каждом коридоре «МЕГИ» должны работать магазины для своего сегмента покупателей, увеличивая продажи за счет синергетического эффекта. Одновременно, руководствуясь принципом «если торговый центр не меняется, то он умирает», Майкл готовил проект перестройки «МЕГИ» по образцу ТЦ в Омске или в Теплом Стане, где два якорных арендатора — Auchan и IKEA, а магазин DIY (OBI или Leroy Merlin) занимает отдельное здание. В Екатеринбурге для OBI тоже построят новое помещение, а освободившиеся площади мелкой нарезкой отдадут арендаторам.
В 2009 г. управляющие компании торговых центров шли навстречу арендаторам — соглашались на индивидуальные схемы расчетов, давали отсрочки или разрешали платить меньше, чтобы не потерять деньги. Майкл Нильссон отказался снижать ставки (хотя желающие работать в «МЕГЕ» в очередь уже не стояли), и торговый центр покинуло 13 неплатежеспособных арендаторов. Изменения к лучшему начались летом. «Слабого арендатора сменил сильный, — говорит г-н Нильссон. — Осенью 2009 г. многие поняли, что кризис — это надолго, а развивать бизнес нужно сегодня. С тех пор ситуация в «МЕГЕ» изменилась: на 200 арендаторов — всего одно свободное помещение, а четыре магазина делают ремонт, чтобы начать торговлю весной-летом». В январе 2010 г. количество заявок от потенциальных арендаторов выросло — в торговые центры потянулись магазины стрит-ритейла, пострадавшие от кризиса больше других. По словам Майкла Нильссона, задачу собственника сохранить максимальную доходность он выполнил.
Из гардероба в туалет
Главным принципом организации пространства «МЕГИ», позволяющим много продавать, Майкл Нильссон считает расположение магазинов на одном уровне и их visibility(возможность кругового обзора), а одним из просчетов ТЦ Екатеринбурга — отсутствие галерей, позволяющих покупателям обозревать пространство снизу доверху.
«В торговом центре не должно быть мест, недосягаемых глазу, — говорит он, стоя напротив искусственного катка в зоне фуд-корта. — Из-за этого мы хотим убрать будку, где выдают коньки, загораживающую фастфуд, и заменить ее конструкцией, которая не будет мешать покупателям».
Дважды повторив «visibility!», г-н Нильссон продолжает экскурсию по «МЕГЕ», размышляя вслух, от чего бы еще хотелось избавиться. По пути он указывает на витрину местного бренда, задрапированную желтым плюшем: «Вот типичная ошибка. Торговый зал должен просматриваться насквозь, а эта витрина никакой информации не дает. Новым арендаторам мы так делать не разрешим».
По его словам, прямых конкурентов у «МЕГИ» два — ТРЦ «Гринвич» и ТРЦ «Карнавал». Первый привлекает покупателей со всего города, второй работает для жителей ВИЗа, Сортировки и Уралмаша. У обоих — выгодное местоположение и сильный пул арендаторов. Отдавая должное усилиям управляющих компаний, Майкл отмечает их просчеты: «Вы помните, где в «Карнавале» гардероб?» Правильный ответ: на третьем этаже. Покупателю, приходящему в «Ашан-сити», нужно подняться на лифте или на эскалаторе, оставить одежду, спуститься обратно, сделать покупки, затем снова подняться (уже с тележкой, наполненной продуктами), одеться и еще раз спуститься. «Поэтому людям проще ходить по магазину в пальто и шубах», — говорит он.
ТЦ «МЕГА» открылся в Екатеринбурге, когда растущий потребительский спрос позволял владельцам коммерческой недвижимости диктовать условия арендаторам. В городе уже работали METRO и «Парк Хаус», но передела рынка игроки ждали не раньше 2010 г. — эксперты предсказывали, что к этому сроку половина товарооборота будет приходиться на долю иностранных операторов, торговые площади увеличатся в разы, а ставки аренды снизятся на 30% (в кризис так и вышло). Многие опасались, что «МЕГА» этот процесс активизирует. Майкл Нильссон готов с ними согласиться: «Наши якорные операторы — Auchan и IKEA — изменили расклад сил и в продовольственном, и в мебельном ритейле. Не случайно у конкурентов появилась мысль строить свои торговые центры рядом с «МЕГОЙ» и пользоваться генерируемым трафиком. Один из таких объектов — ТЦ «Центр улучшения жилья» — уже собирает покупателей».
За шесть месяцев до открытия «МЕГИ», впервые оказавшись в Екатеринбурге, г-н Нильссон проехал по улицам, изучая билборды. Из торговых центров рекламировал себя только «Гринвич». С тех пор, считает Майкл Нильссон, местные операторы, наблюдавшие за работой «МЕГИ», многое у нее переняли: «Пока нас не было, ни один торговый центр не позиционировал себя как семейный, но стоило «МЕГЕ» заявить о себе, и нашему примеру последовали другие. Они стали открывать детские площадки, копировали наши промоушен-акции (иногда — дословно), давали больше рекламы. Все это помогало налаживать коммуникации с покупателями».
Один из элементов, способствующих коммуникациям, — туалет в торговом центре. Г-н Нильссон: «Если там чисто, ничего не сломано и можно спокойно делать свое дело, это — профессиональный подход. Я знаю, как пахнут туалеты в торговых центрах Екатеринбурга, и знаю, где с посетителей берут плату». По его мнению, деньги, которые собственники выручают за эту услугу, не покрывают и десятой доли потерь. «Платить за пользование туалетом в России многие не готовы, — считает Майкл. — Если человеку захотелось справить нужду, а вход — платный, он уйдет из торгового центра. Где тут удобство, если физиология отвлекает от шопинга?»
В «МЕГЕ», где счетчики на шести дверях фиксируют 1,3 млн посетителей в месяц, от шопинга стараются не отвлекать.
Майкл Нильссон
Родился в 1965 г. в Готенбурге, Швеция.
Образование: военная академия; университет Лунд (Швеция) — MBA.
Профессиональный опыт: 1985-2001 гг. — шведская армия; 2005-2006 гг. — директор по эксплуатации торгового центра «МЕГА Казань»; 2006-2010 гг. — управляющий торговым центром «МЕГА Екатеринбург»; с 2008 г.-2010 гг. — региональный управляющий сети торговых центров «МЕГА» (Урал) с 2010 г. — региональный управляющий сети торговых центров «МЕГА» (Урал-Сибирь).
Семья: женат, двое детей.
Интересы: путешествия, история Советского Союза. Торговый центр «МЕГА»
Источник: «МЕГА Екатеринбург».
МИД России признал шведскую корпорацию IKEA, построившую в нашей стране двенадцать торговых центров «МЕГА», образцовым инвестором. На переговорах в Брюсселе, где обсуждались варианты сотрудничества России и ЕС, российские чиновники предложили другим странам обобщить и использовать практику шведов. В первую очередь речь идет о борьбе с коррупцией. У Майкла Нильссона, курирующего работу трех центров в Екатеринбурге, Омске и Новосибирске (и подготовку новой «МЕГИ» в Уфе), а прежде почти четыре года управлявшего ТЦ «МЕГА» в Екатеринбурге, свой опыт борьбы за цивилизованный бизнес.
На стене коридора, ведущего к офису управляющей компании, развешаны фотографии — хроника строительства «МЕГИ» в Екатеринбурге. В 2006 г., когда все начиналось, работе подрядчиков мешали коррупционеры и бюрократы. По этому поводу у Майкла Нильссона есть афоризм в духе персонажа из «Твин Пикса»: «Коррупция в России — совсем не та, что на Западе». Говоря так, он имеет в виду, что в правильной Европе взятки берут с опаской, а российскому чиновнику бояться некого.
У вас вымогали деньги при строительстве «МЕГИ»?
— А как вы думаете — такой крупный объект и никто не пытался погреть руки? Пытались
К вам приходили люди, обещавшие решить вопрос за определенную сумму?
— Как приходили, так и уходили. (Взмахом руки справа налево и сверху вниз г-н Нильссон перечеркивает возможную договоренность.) Наша компания взяток не дает.
Незадолго до «МЕГИ» в Екатеринбурге построили большой торговый центр, причем в короткие сроки. Ритейлеры считают, что его владельцы хорошо заплатили местным чиновникам.
— Это российский подход, — говорит Майкл Нильссон с некоторой даже обреченностью. — А мы хорошо живем со своими представлениями о бизнесе.
Передача денег должностному лицу могла бы ускорить процесс, признает г-н Нильссон, но компании IKEA проще идти длинным путем. Ее сотрудники готовы месяцами обивать пороги, добиваясь положительных решений, если нужно — искать правду в суде. «Мы стараемся работать по правилам, — объясняет он. — Выполняем все требования закона, а те, что не выполняем, будем выполнять. Дополнительные риски нам ни к чему».
Приверженность декларированному принципу IKEA подтвердила в феврале 2010 г., уволив двух менеджеров, которые знали, что подрядчик «МЕГИ» в Санкт-Петербурге заплатил поставщику электроэнергии за подключение к сети. Один из уволенных — Пер Кауфман, директор по Центральной и Восточной Европе, — в прошлом году заявил, что IKEA остановит развитие торговых центров в России из-за непредсказуемых действий чиновников. Майкл Нильссон склонен объяснять трудности IKEA в нашей стране издержками запретительной системы: «В Швеции многие вопросы — вообще не вопросы. Их можно решить, поговорив с чиновником по телефону, а в России понадобятся тонны бумаги, печати, подписи» Работу запретительной системы шведы изучили на опыте. В Екатеринбурге строительство «МЕГИ» останавливала природоохранная прокуратура. Шведов обвинили в незаконной вырубке деревьев (23 га) и работах без экологической экспертизы. От первой претензии прокуроры вскоре отказались, выяснив, что муниципалитет предоставил землеотвод с правом вырубки. Ситуация с экспертизой оказалась запутанной — ведомство отправило документы представителям IKEA на доработку, а обратно не получило. Пока стороны договаривались, состоялась церемония закладки первого камня, на которой губернатор Эдуард Россель призвал Андреаса Бинмура (в то время — зам. гендиректора IКЕА в России) открыть центр раньше намеченного срока — 7 октября 2006 г., в день рождения российского президента Владимира Путина. Подрядчики срок выдержали.
Пожарники и санитарные врачи появились после торжественного запуска. В январе 2007 г. торговый центр собирались закрыть, если он не ликвидирует 50 нарушений. С точки зрения областной прокуратуры в погоне за прибылью шведы игнорировали требования федеральных законов. Г-н Нильссон полагает, что следовать букве закона было бы проще, если бы нормативные документы не допускали интерпретаций. Богатство русского языка позволяет вкладывать в юридические формулировки разные смыслы. От борьбы с правописанием Майкл Нильссон, впрочем, воздерживается, предпочитая смотреть на вещи философски: к тому, что он не в силах изменить, надо приспособиться. Вопрос — как? Самый действенный способ — найти человека, вхожего в кабинеты, — г-н Нильссон отвергает. В штате управляющей компании, где каждый из 20 сотрудников, сидящих в большой комнате, занят своим делом, специалист по GR не предусмотрен.
Избавиться от слабых
У ТЦ «МЕГА» две модели, отличающиеся масштабом. Первую, рассчитанную на большое число покупателей и высокую среднюю зарплату, шведы опробовали в Москве (Теплый Стан, Химки, Белая Дача). Вторая нашла применение в регионах — Екатеринбурге, Казани, Нижнем Новгороде, Ростове-на-Дону, Новосибирске и др. Прежде чем получить в управление «МЕГУ» (Екатеринбург), Майкл Нильссон поработал в столице и в Казани. А еще раньше — прошел трехнедельную учебу у профессиональных ритейлеров.
Работая в Екатеринбурге, вы принимали решения самостоятельно или головной офис IKEA присылал инструкции?
— Наверное, если бы в 2006 г. мы открывали только «МЕГУ» в Екатеринбурге, головной офис контролировал бы каждый шаг. Но IKEA запустила пять ТРЦ «МЕГА» в разных регионах, и рассчитывать на подсказки не приходилось. Управляющие работали самостоятельно. Девиз IKEA: «Больше прав — больше ответственности». Поначалу мы обходились без регламентов — был только базовый концепт торгового центра. Теперь бизнес-процессы формализованы.
Чем «МЕГА» в Казани отличается от «МЕГИ» в Екатеринбурге?
— Концептуально ничем, но мы не могли не учитывать национальные традиции Татарстана. Экспансия многих западных сетей не удалась лишь потому, что они не захотели адаптировать бизнес-модель к местным условиям. А IKEA учится на чужих ошибках. Поэтому в казанской «МЕГЕ» работает продуктовая сеть «Бехетле».
Вам позвонили из администрации и сказали: мы хотим «Бехетле»?
— Это было решение IKEA. Никто не может повлиять на наш выбор. Хотя попытки были. Перед открытием «МЕГИ» в Екатеринбурге ко мне обращались и чиновники, и депутаты, полагавшие, что знакомство им поможет.
Не помогло?
— Ни один арендатор не появится в «МЕГЕ» по чьей-либо просьбе, — терпеливо объясняет г-н Нильссон. — В России, где бизнес строится на дружеских отношениях, протекция — обычное дело. Есть связи — закон работает хорошо, нет — не работает совсем. Но у компании IKEA другие принципы.
Осенью 2006 г., когда торговый центр открывался, Майклу Нильссону предстояло заполнить 100% торговых площадей. В 2007 г. случайные (или, по его выражению, слабые) арендаторы начали уходить, уступая место новым. Г-н Нильссон управлял ротацией, формируя кластеры магазинов, соответствующие по новой концепции определенному стилю жизни. В каждом коридоре «МЕГИ» должны работать магазины для своего сегмента покупателей, увеличивая продажи за счет синергетического эффекта. Одновременно, руководствуясь принципом «если торговый центр не меняется, то он умирает», Майкл готовил проект перестройки «МЕГИ» по образцу ТЦ в Омске или в Теплом Стане, где два якорных арендатора — Auchan и IKEA, а магазин DIY (OBI или Leroy Merlin) занимает отдельное здание. В Екатеринбурге для OBI тоже построят новое помещение, а освободившиеся площади мелкой нарезкой отдадут арендаторам.
В 2009 г. управляющие компании торговых центров шли навстречу арендаторам — соглашались на индивидуальные схемы расчетов, давали отсрочки или разрешали платить меньше, чтобы не потерять деньги. Майкл Нильссон отказался снижать ставки (хотя желающие работать в «МЕГЕ» в очередь уже не стояли), и торговый центр покинуло 13 неплатежеспособных арендаторов. Изменения к лучшему начались летом. «Слабого арендатора сменил сильный, — говорит г-н Нильссон. — Осенью 2009 г. многие поняли, что кризис — это надолго, а развивать бизнес нужно сегодня. С тех пор ситуация в «МЕГЕ» изменилась: на 200 арендаторов — всего одно свободное помещение, а четыре магазина делают ремонт, чтобы начать торговлю весной-летом». В январе 2010 г. количество заявок от потенциальных арендаторов выросло — в торговые центры потянулись магазины стрит-ритейла, пострадавшие от кризиса больше других. По словам Майкла Нильссона, задачу собственника сохранить максимальную доходность он выполнил.
Из гардероба в туалет
Главным принципом организации пространства «МЕГИ», позволяющим много продавать, Майкл Нильссон считает расположение магазинов на одном уровне и их visibility(возможность кругового обзора), а одним из просчетов ТЦ Екатеринбурга — отсутствие галерей, позволяющих покупателям обозревать пространство снизу доверху.
«В торговом центре не должно быть мест, недосягаемых глазу, — говорит он, стоя напротив искусственного катка в зоне фуд-корта. — Из-за этого мы хотим убрать будку, где выдают коньки, загораживающую фастфуд, и заменить ее конструкцией, которая не будет мешать покупателям».
Дважды повторив «visibility!», г-н Нильссон продолжает экскурсию по «МЕГЕ», размышляя вслух, от чего бы еще хотелось избавиться. По пути он указывает на витрину местного бренда, задрапированную желтым плюшем: «Вот типичная ошибка. Торговый зал должен просматриваться насквозь, а эта витрина никакой информации не дает. Новым арендаторам мы так делать не разрешим».
По его словам, прямых конкурентов у «МЕГИ» два — ТРЦ «Гринвич» и ТРЦ «Карнавал». Первый привлекает покупателей со всего города, второй работает для жителей ВИЗа, Сортировки и Уралмаша. У обоих — выгодное местоположение и сильный пул арендаторов. Отдавая должное усилиям управляющих компаний, Майкл отмечает их просчеты: «Вы помните, где в «Карнавале» гардероб?» Правильный ответ: на третьем этаже. Покупателю, приходящему в «Ашан-сити», нужно подняться на лифте или на эскалаторе, оставить одежду, спуститься обратно, сделать покупки, затем снова подняться (уже с тележкой, наполненной продуктами), одеться и еще раз спуститься. «Поэтому людям проще ходить по магазину в пальто и шубах», — говорит он.
ТЦ «МЕГА» открылся в Екатеринбурге, когда растущий потребительский спрос позволял владельцам коммерческой недвижимости диктовать условия арендаторам. В городе уже работали METRO и «Парк Хаус», но передела рынка игроки ждали не раньше 2010 г. — эксперты предсказывали, что к этому сроку половина товарооборота будет приходиться на долю иностранных операторов, торговые площади увеличатся в разы, а ставки аренды снизятся на 30% (в кризис так и вышло). Многие опасались, что «МЕГА» этот процесс активизирует. Майкл Нильссон готов с ними согласиться: «Наши якорные операторы — Auchan и IKEA — изменили расклад сил и в продовольственном, и в мебельном ритейле. Не случайно у конкурентов появилась мысль строить свои торговые центры рядом с «МЕГОЙ» и пользоваться генерируемым трафиком. Один из таких объектов — ТЦ «Центр улучшения жилья» — уже собирает покупателей».
За шесть месяцев до открытия «МЕГИ», впервые оказавшись в Екатеринбурге, г-н Нильссон проехал по улицам, изучая билборды. Из торговых центров рекламировал себя только «Гринвич». С тех пор, считает Майкл Нильссон, местные операторы, наблюдавшие за работой «МЕГИ», многое у нее переняли: «Пока нас не было, ни один торговый центр не позиционировал себя как семейный, но стоило «МЕГЕ» заявить о себе, и нашему примеру последовали другие. Они стали открывать детские площадки, копировали наши промоушен-акции (иногда — дословно), давали больше рекламы. Все это помогало налаживать коммуникации с покупателями».
Один из элементов, способствующих коммуникациям, — туалет в торговом центре. Г-н Нильссон: «Если там чисто, ничего не сломано и можно спокойно делать свое дело, это — профессиональный подход. Я знаю, как пахнут туалеты в торговых центрах Екатеринбурга, и знаю, где с посетителей берут плату». По его мнению, деньги, которые собственники выручают за эту услугу, не покрывают и десятой доли потерь. «Платить за пользование туалетом в России многие не готовы, — считает Майкл. — Если человеку захотелось справить нужду, а вход — платный, он уйдет из торгового центра. Где тут удобство, если физиология отвлекает от шопинга?»
В «МЕГЕ», где счетчики на шести дверях фиксируют 1,3 млн посетителей в месяц, от шопинга стараются не отвлекать.
Майкл Нильссон
Родился в 1965 г. в Готенбурге, Швеция.
Образование: военная академия; университет Лунд (Швеция) — MBA.
Профессиональный опыт: 1985-2001 гг. — шведская армия; 2005-2006 гг. — директор по эксплуатации торгового центра «МЕГА Казань»; 2006-2010 гг. — управляющий торговым центром «МЕГА Екатеринбург»; с 2008 г.-2010 гг. — региональный управляющий сети торговых центров «МЕГА» (Урал) с 2010 г. — региональный управляющий сети торговых центров «МЕГА» (Урал-Сибирь).
Семья: женат, двое детей.
Интересы: путешествия, история Советского Союза. Торговый центр «МЕГА»
| $200 млн |
| инвестиции |
| 134 тыс. кв. м |
| общая площадь |
| 6 тыс. |
| машино-мест |
| около 200 |
| арендаторов |
| около 3 тыс. |
| рабочих мест |
| 1,3 млн |
| среднее количество посетителей в месяц |
Источник: «МЕГА Екатеринбург».
Самое читаемое
«Человеком года — 2024» стал Дмитрий Мраморов, «СКБ Контур» 
Солнечный Баку. И даже когда дождливый — все равно солнечный! 
«Сбережений слишком много». Заморозка вкладов: бессмыслица или очевидный вариант? 
«Ценно, что премия «Человек года» не застыла в металле. Она открывает нам новых героев»