МНЕНИЕ: Алексей Кудрин о российской экономике

 

В этом году правительство уже проводит экономическую политику без антикризисной программы. Мы перешли к плановой постоянной работе. И мы должны продемонстрировать, что хотим отказаться от модели, которая была до кризиса, от которой, думаю, многие хотели бы отказаться. Конечно, новую модель и политику нам еще предстоит выработать, сформировать.

 

2011 г. в мировой экономике будет по темпам экономического роста ниже, чем прошлый. Прошел год «отскока» после падения в 2008 2009 гг. основных экономик мира. По данным МВФ, в 2010 г. общий рост был 5%, в этом году он ожидается на уровне 4,4%. Чтобы обеспечить экономический рост, все страны будут соревноваться за инвестиции, и мы должны принять участие в этом состязании.

 

Для этого предстоит многое сделать. Одна из основных задач — снижать риски российской экономики. Например, нашу нефтегазовую зависимость. Мы много говорим о том, что от нее нужно избавляться. Пока это не удается. Есть риски, что мы снова станем воспроизводить докризисную модель, в которой большой приток средств связан именно с высокими ценами на энергоносители. Приток капитала, в свою очередь, ведет к быстрому укреплению национальной валюты под напором временных, отчасти случайных нефтедолларов.

 

Кризис был уроком, он выявил риски, которые мы прогнозировали и понимали, когда  то они станут реальными. Имею в виду снижение цены на нефть. Цена на российскую нефть Urals в июле 2008 г., в своем пике, была $139. А уже в декабре 2008-го — $32. С $139 до $32 за 25 недель рухнула цена! Первый квартал 2009 г. она находилась на уровне $41. А ведь могла там и остаться, если бы центробанки, Федеральная резервная система не закачали очень большие деньги в мировую экономику и тем самым не вздули цены на сырьевые товары. Такая вот зависимость от легких денег. Они все еще присутствуют на мировом рынке. Мы еще живем в пик этого пузыря на сырьевых рынках.

 

Мы уже хорошо знаем, каковы они — последствия сырьевой зависимости. За год, с 2008 по 2009 г., средняя цена на нефть, которую мы производили, упала на $33. Вслед за ней доходы федерального бюджета упали за 3% ВВП. Плюс рост расходов. Итог — дефицит у нас составил около 6%. А теперь сравните: в 2008 г. у нас был профицит 4%, а в 2009-м — уже дефицит 6%. Разрыв составил 10% ВВП. Мы на 10% ВВП изменили баланс нашего бюджета за один только год под напором обстоятельств, не зависящих от России или зависящих частично.

 

 

Сейчас мы снова вышли на пик цен на нефть. Но надо понимать — долго он не продержится. Нет объективных обстоятельств, которые бы объясняли такие цены. Мы должны понимать, что вливание этих денег в российскую экономику снова создает серьезную зависимость от нефти и газа.

 

В целом кризис показал уязвимость прежней модели. Важно понимать: в ближайшие годы наша экономика будет работать при более сложной внешней конъюнктуре, в условиях более умеренных потоков капиталов. В такой ситуации предстоит выработать новую модель развития. Одной из ее черт является экономика с низкой инфляцией, с достаточно устойчивым курсом, позволяющим создавать в экономике через финансовую систему, через банки прежде всего длинные деньги.

 

Минэкономразвития подготовило прогноз до 2030 г. Часть его уже обсуждается в прессе. В этом прогнозе есть два сценария — инновационный и консервативный, или энергосырьевой. Инновационный вариант предполагает рост цены на нефть от текущей до $90 к 2020 г. и сохранение дефицита бюджета в 2%. Считаю, что такой прогноз не имеет право на жизнь, потому что он означает еще большую зависимость от нефти и еще большие риски, чем даже до кризиса.

 

Перед нами сейчас стоит много экономических задач, нам предстоит тщательно продумать способы их решения. Но я уверен: нам нельзя скатываться к докризисной модели зависимости.

 

Колонка подготовлена на основе выступления на VIII Красноярском экономическом форуме. Фото www.minfin.ru.