«Борьба родины за очищение хозяйствующих субъектов приобретает уродливые формы»

В августе банк «Нейва» прошел проверку ЦБ с положительным результатом: у регулятора не возникло претензий к структуре активов и требований по доначислению резервов. Не было выявлено и нарушений законодательства и нормативов Центробанка, сообщали в «Нейве» по итогам проверки. 

Позднее председатель правления «Нейвы» Павел Ефремов, а также его заместители Игорь Кошмин и Константин Левушкин рассказали об отношениях с регулятором, о том, как банки страдают из-за требований финмониторинга и как небольшому региональному финучреждению удается выживать среди гигантских госбанков.

Игорь Кошмин: Что происходит в экономике? Мы видим, что уменьшается выручка частных компаний, ориентированных на потребительский сектор. Это отражение того, что снижается покупательская способность населения — субъектам малого и среднего предпринимательства становится тяжелее. Жизнь есть, но жить нашим предпринимателям достаточно сложно.

У нас отрицательное сальдо по приросту хозяйствующих субъектов: регистрируется предприятий меньше, чем выбывает. По нашей базе мы видим, что иногда компании, прекратившие бизнес, сделали это не только для перерегистрации. Нет, сам бизнес стал нерентабельным. Причем в Свердловской области цифры по снижению количества субъектов предпринимательства даже несколько хуже, чем по РФ.

И мы как частный региональный банк c базовой лицензией, который обслуживает малый и средний бизнес, видим, что клиент «мельчает». Предприятия, которые являются маршрутизаторами бюджетных денег, поставщиками госкорпораций, вынуждены от нас уходить. 

Атаки на региональные банки, истории с отзывами лицензий — для нас как организма [банковская] среда достаточно токсична. Регулятор и правительство сильно мешают нам жить. Из-за них мы так или иначе мешаем нашим клиентам. Возникает волна негатива, которая несправедливо проецируется на нас.

Прежде всего это касается плоскости ПОД/ФТ (115-ФЗ «О противодействии легализации (отмыванию) доходов, полученных преступным путем, и финансированию терроризма — прим.ред.) — борьба родины за очищение хозяйствующих субъектов приобретает уродливые формы. А мы являемся проводником ее воздействия на бизнес — что не добавляет нам очков. Нужно находить баланс между защитой интересов клиентов и соблюдением требований.

Возложение на банки не свойственных им функций — самая болезненная вещь. ЦБ и фискалы решили, что руками банков разберутся с теми, кто не платит налоги. Хочется сказать: извините, но это не наша работа. Мы призваны заниматься совсем другим. Раскрою секрет: количество персонала, задействованного в операциях с валютой, у нас в пять раз меньше, чем в финмониторинге. 

Про отношения с регулятором

Константин Левушкин: 10 января мы вышли на работу, и ЦБ заявил: «У вас большой объем сомнительных операций». Речь шла о переводах нерезидентов к себе домой — через наши офисы. Эти операции у нас проходили с 2011 г. и до сих пор были нормальными, а 14 января ЦБ разъясняет, что теперь они сомнительные и выпускает документ. К нам применили достаточно жесткие регуляторные меры, по сути, предъявили ультиматум: если вы не исправляетесь в течение трех месяцев — всё.

Конечно, мы сразу все это закрыли. А когда урегулировали эти претензии в мае, в июне к нам пришла комплексная проверка. Она завершилась в августе и прошла на «отлично». Весь год мы буквально жили с ЦБ, и хорошо, что вопросов к нам нет. Но это еще раз показывает, как отношения с регулятором влияют на бизнес и возможность зарабатывать. 

Кто-то из общественных организаций по поддержке бизнеса проводил опрос. 20% опрошенных бизнесменов сказали, что их беспокоят вопросы доступности кредитования, при этом 100% сказали, что волнуют вопросы финмониторинга. 

Эти вопросы волнуют и нас, потому что они наиболее конфликтны в отношениях с Центральным банком. Если ты их допустишь, обрубят все бизнес-возможности. Поэтому наш план таков: не иметь конфликтов с регулятором, чтобы нормально зарабатывать и надежно работать с точки зрения баланса доходности и риска. 

Берешь на обслуживание клиента, у которого распорядителю 21 год? А через квартал ЦБ пишет, что сомнительных операций стало вдвое больше. Берешь на обслуживание турфирмы? Они держат хорошие остатки, конвертируют деньги в валюту, платят. А потом понимаешь, что турбизнес — это наполовину «трансгран». Поэтому и нужен баланс. 

Павел Ефремов: Критерии банков по тому, какие операции являются сомнительными — информация закрытая по закону. На самом деле, политика финансового мониторинга ЦБ звучит просто: «Мы никогда не дадим вам конечный перечень, вы должны чувствовать сомнительные операции сердцем. А мы потом придем, проверим вас и скажем, правильно вы угадали или нет». 

Почему ЦБ не дает критерии сомнительных операций? Он считает, что если сделать это, то банки будут учить клиентов обходить их. Поэтому: «Давайте сами, проявляйте идеологическое чутье». 

Центробанку всегда есть за что [оштрафовать банк]. В отчетности есть понятие «обязательные сообщения», в структуре которых примерно 500 полей — нужно проверить, насколько корректно они заполнены. Допустим, ошибка в названии предприятия, фамилии или пропущенная запятая нарушают 115-ФЗ. Две таких ошибки — уже повод для штрафа. А таких сообщений в месяц тысячи.

Про возвращение на рынок кредитования МСБ

Константин Левушкин: Вскоре мы возобновим кредитование юрлиц — два года назад мы его «убили» из-за своей консервативной бизнес-модели. Мы понимали: экономика и бизнес клиентов в упадке, дефолт хоть одного из заемщиков из корпоративного портфеля может подкосить банк. И есть регуляторное сопровождение этих кредитов — ЦБ во всем видел схему и выедал мозг: за счет чего клиент его погасил? 

Сейчас, когда мы стали банком с базовой лицензией, есть ряд значимых регуляторных послаблений, которые позволяют делать это гораздо легче. Мы поняли, что есть синергия между нашим основным расчетно-кассовым бизнесом и кредитованием. 

Кредитовать будем микро- и малый бизнес на сумму до 10 млн руб. Мастерские, кофейни, маленькие магазинчики, сервисные компании — мы готовы давать им небольшие кредиты на небольшой срок, в основном без залога, на основе анализа операций по счету. Недешевые, достаточно рискованные — но мы подсчитали, исходя из нашего опыта кредитования «физиков»: риск покрываем, маржа будет. 

Павел Ефремов: Я не понимаю бизнесов, которые строятся сугубо на заемные средства. Поэтому когда говорят: у меня рентабельность бизнеса 7-10%, а вы даете под 20%, хочется ответить: извините, вы берете кредит, чтобы закрыть какую-то дыру. Поэтому не надо сравнивать годовую маржу со стоимостью кредита. 

Про планы на будущее

Константин Левушкин: К чему мы идем? Мы пока не будем внедрять роботов и искусственный интеллект. Наша текущая бизнес-модель в принципе успешна: она прошла проверку временем, кризисами и позволяет зарабатывать. Поэтому наш дальнейший план будет строиться на ней. 

По финмониторингу у нас будет индивидуальное сопровождение. Мы-то до конца не понимаем, что от нас хочет ЦБ, а клиенты понимают это еще меньше. Можно будет заплатить, и клиенту посчитают на основе скоринга: налогов надо заплатить столько, налички снимать — в таких пределах, на физлицо — переводить не более такой суммы. И тогда, скорее всего, вопросов к вам не будет. Хотя гарантий никто не дает.

Кроме того, мы оптимизируем сеть офисов. Два года назад у нас возник проект территориальной экспансии. Мы поняли, что хорошо работаем в Свердловской области: «А давайте-ка пойдем по России, и нас тоже там полюбят». Полюбили только за валютно-обменные операции — хороший курс любят везде. А в остальном нас не знают, не доверяют нам. За исключением офисов в Казани и Самаре филиалы вышли в плюс, но с точки зрения затрат они тяжелые: аренда, персонал, охрана, инкассация, связь и так далее. 

Это был наш управленческий просчет. В новом регионе надо про себя рассказывать. Поэтому какие-то офисы мы закроем, а кое-где, в Ростове, например, откроем — Краснодар показал себя хорошо. 

И мы не гонимся за технохайпом. Наши деньги и ресурсы сильно ограничены по сравнению со Сбером, ВТБ и «Открытием». И когда мы вкладываемся в развитие, то вынуждены очень сильно считать. Честно: сейчас перед нашими программистами стоит 700 задач на доработку. Исходя из текущей скорости, мы сможем решить их за два года — а появляются и новые задачи. Поэтому, когда к нам приходят из бизнес-подразделений и говорят: «У нас 10 задач, которые надо сделать», мы говорим: «Хорошо, но выберите из них три самые нужные». И эти задачи должны окупиться — мы не можем позволить себе палить деньги на инновации, как Сбербанк. 

Когда мы общаемся с людьми из таких банков, то четко видим, как у них сформирована парадигма, что они работают в условиях неограниченных ресурсов. Хочу — ставлю задачу — мне делают. У них иное бизнес-мышление.

Про конкуренцию с госбанками

Игорь Кошмин: В чем особенности банкинга в России? Снижение доли частных банков и финансовых компаний. Особую тревогу вызывает наличие в нашем конкурентном поле так называемых «зомби-банков», санированных ЦБ. У тебя нет нормативов, нет необходимости показывать прибыль, ты жжешь рынок напалмом — когда предлагают карты с 10% на остаток, хочется спросить: ребята, а откуда алмазы? На пользу банковскому сектору это не идет. 

Константин Левушкин: По-хорошему, 80% госбанков надо поделить на куски и приватизировать, чтобы они были рыночными банками, подотчетными ЦБ. Cейчас ситуация такова, что рано или поздно накопится очередной Lehman Brothers (один из ведущих инвестбанков США, который обанкротился в 2008 г. — прим. ред.) и всё рванет. Если Америка может себе позволить сказать «банк потух, мы его ликвидируем», то у нас такого никогда не скажут, и будем заливать триллионы рублей из бюджета. Ничего, что у нас экономика не растет? 

Условием развития всегда является конкуренция. Нет конкуренции — никакого развития не будет. 

Наша основная проблема в том, что ЦБ своей реформой банковской системы, грохая по два банка в неделю, убил к ним доверие. Доверие лежит в основе банковского бизнеса. Нет доверия — нет бизнеса. Как можно делать банковский бизнес, если тебе не доверяют, какой бы ты хороший и белый ни был? Условием развития всегда является конкуренция. Нет конкуренции — никакого развития не будет. 

Многие до сих пор не знают, что закон о страховании вкладов распространен на ИП и малый бизнес, и даже если у банка отзовут лицензию, то остатки на счете на сумму до 1,4 млн руб. не сгорят. А это 80% счетов малого бизнеса. 

Имеет ли небольшой частный банк право на жизнь? 

Павел Ефремов: Мы считаем, что да. Плюсов от базовой лицензии у нас пока больше. Нас меньше напрягают со сбором биометрических данных. Да, мы говорим себе: «Надо бы подкопить денег и получить универсальную лицензию», но пока не очень понятно, зачем. Это дает некую свободу в выборе финансовых инструментов — для нас это единственный значимый плюс универсальной лицензии. 

Центральный банк все больше и больше говорит о конкуренции. И чтобы конкуренция сохранялась, ЦБ, думаю, заинтересован в поддержке таких банков, как «Нейва». На самом деле, когда приходишь и видишь в системе, что клиент не поленился написать обращение с благодарностью, то с оптимизмом смотришь в будущее.