Назад в 90-е: как россиянин выходил на рынок Алжира, на чем обжегся и почему не сбежал

Два года назад уральский предприниматель Илгиз Акберов вышел на рынок Алжира. Его компания стала первой из России, кто пошел в этом направлении. Г-н Акберов собирался реставрировать памятники архитектуры, то есть зарабатывать на том же, на чем зарабатывает здесь. Проведя несколько убыточных проектов, он, тем не менее, полон энтузиазма. В колонке на DK.RU он рассказывает, почему до сих пор считает затею перспективной, и делится наблюдениями о загадочной африканской душе. 

Илгиз Акберов, директор строительной компании «Градстрой»:

— Мы стали первой (и пока единственной) российской компанией, которая вышла в Алжир. У этого утверждения есть, конечно, примечание «под звездочкой»: у Алжира и России есть торговые отношения, но лежат они в плоскости ВПК и нефтегаза. А так, чтобы малый бизнес — такого пока ни до, ни после нас не было.

Для нас это не столько бизнес-история, сколько авантюра, экзотика. Опыта партнерства с иностранцами у нас никогда не было, и это казалось интересным. 

За два года мы не заработали ничего, даже понесли убытки (около 6 млн в переводе на наши деньги), но, несмотря ни на что, надеемся, что это перспективно, и я расскажу, почему. 

В 2016 г. мы открыли с алжирцами предприятие SARLAMAN STROY в городе Аннаба. Это город-побратим Екатеринбурга, третий в Алжире по величине — его население около 700 тыс. Он находится на востоке страны, у побережья Средиземного моря. Запрос на совместный проект шел от алжирцев, и через торгово-промышленную палату они вышли на нас. 51% компании принадлежит нашим партнерам, 49% — нам. 

Изначально мы планировали заниматься тем же, на чем зарабатываем здесь, то есть ремонтом и реставрацией зданий, в том числе памятников архитектуры. У Аннабы есть большая потребность в таких навыках: с середины XIX века вплоть до 1962 года Алжир был колонией Франции, поэтому там осталось много домов и учреждений, которые теперь именуют «французским наследием». Естественно, сейчас они нуждаются в реставрации. 

Первым и знаковым для нас объектом должна была стать мэрия города Аннаба. Мы заручились поддержкой на самом высоком уровне: от мэра города до губернатора области, а затем полностью обследовали здание, рассчитали стоимость проекта, свозили в Алжир своих специалистов, провели несколько презентаций. Но прошло два года, а результата нет. 

Пожалуй, главным открытием и главной же сложностью при работе с алжирцами стало то, что они совершенно никуда не спешат. Мы тут, на Урале, живем от сезона к сезону, поэтому мы такие заряженные.

Мы пытаемся быстрее все сделать, ни дня не терять, у нас все четко, по плану: надо успевать, пока снег не пошел. А там все не так: люди очень спокойно реагируют вообще на все, нет такого, что «давайте поднажмем, мы отстаем от графика». Они вообще не понимают, что такое «график», для них таких понятий не существует. 

Да, имея опыт общения с южанами, можно предположить, что люди в Африке будут медлительны,  но реальность превзошла ожидания. В этом плане перестраиваться было тяжело.

Причин, почему откладывается принятие решения, может быть огромное количество: уверяю, наш с вами мозг даже не сможет придумать столько причин. Вот, например: человек, ответственный за какой-то вопрос, сломал ногу. Вот и все — работа встала, потому что никто, кроме него, этот вопрос решить не может. И мы все ждем, пока этот специалист поправится и выйдет на работу. Они не могут даже представить, что функционал какого-то работника может выполнить другой человек, а информацию можно передать на флешке или по электронной почте.

Тут последует открытие номер два — с интернетом и всем, что с ним связано, там проблема. Представьте, что вы оказались в Екатеринбурге начала 90-х: интернет? Нет, не слышали. Сайтов у компаний нет, связь очень плохая. 

Открытие номер три (хотя тут все взаимосвязано и удивляться в принципе нечему) — это то, что сложившихся рынков там тоже нет, потому что чуть больше десяти лет  назад Алжир пережил гражданскую войну, и экономика страны еще от этого не оправилась. По нашей части наблюдения такие: фирмы, которые занимаются комплексными поставками стройматериалов, отсутствуют как явление. Есть какие-то небольшие лавки и магазины, но стройматериалы нужно собирать по крупицам, а качество зачастую оставляет желать лучшего. Все это тоже усложняет работу. 

Наконец, четвертое открытие в том, что в Алжире идет борьба за эти неокрепшие рынки. Не скажу, что имеет место столкновение каких-то бандитских группировок, но есть определенные круги, которые сражаются за влияние. Подробностей не знаю, поскольку общение с ними лежит на плечах наших алжирских соучредителей, и непосредственно мы с этим не сталкиваемся, но какие-то слухи иногда доходят.

На данный момент, если говорить о нашем африканском проекте, мы завершили всего три объекта: отреставрировали памятник президенту Мухаммеду Будиафу, установили 30 тыс. кв. м фасадов на новостройках и отремонтировали автостанцию. Колониальным стилем там и не пахнет, заработать тоже не получилось, хотя и было полезно для понимания рынка и налаживания связей с государственными и коммерческими заказчиками. 

Но если говорить о перспективах, то, мне кажется, они большие. Вспомните 90-е: с одной стороны, хаос, но с другой — море возможностей, а европейцы пока заходить в Алжир побаиваются. На сегодняшний день страна практически закрыла границы на импорт, и список товаров очень большой, но это не касается производства и предоставления услуг.

Обо всех нюансах можно узнать в торгово-промышленной палате. Они же помогут организовать какие-то переговоры и встречи. Затем надо будет сделать визу. Ее оформляют в посольстве Алжира в Москве примерно за 11 тыс. руб. Билеты из Москвы туда-обратно стоят тысяч 36-50, если лететь через Стамбул.

Первым делом по прилету нужно отправиться в российское посольство и зарегистрироваться, оставить свои контактные данные. А потом останется пройти последний квест: поменять деньги. Валюта в ходу только местная, это динары. Но банки не имеют права менять доллары и евро на динары гражданским лицам. Поэтому гражданские лица вынуждены идти на черный рынок. Курс примерно такой: за евро дают 210 динар. 

Я езжу в Алжир по два раза в год и провожу там два-три месяца. Это мусульманская страна, и, может быть, будь я приверженцем другой религии, мне было бы некомфортно, но я себя там чувствую в своей тарелке. Часто спрашивают про безопасность: за этим там пристально следят. Везде военные и жандармерия, но их не видно и не слышно, тревожности и напряжения это не вызывает. Словом, если соскучились по девяностым и готовы растягивать удовольствие переговоров, и сделок — вам там понравится.