«Родители имплантируют в мозг детям жвачку про ЕГЭ. Это поражение», — Екатерина Мурашова

Екатерина Мурашова — семейный психолог и автор книг. Она пишет приключенческие повести для детей, научно-популярные — для родителей, историко-приключенческие романы — для тех и других. По мотивам ее книги «Класс коррекции» в 2014 г. снят одноименный фильм. Несмотря на захлестнувшую Екатерину Мурашову волну медийности, она продолжает вести приемы в обычной петербургской детской поликлинике. 

DK.RU Екатерина Мурашова рассказала о том, как воспитывать детей, исходя из критерия удобства, как найти то, что приносит удовольствие, а также почему она отказывает олигархам и при чем здесь тушеная капуста. 

— Ко мне приходят с разными вопросами. Самые часто встречающиеся: «Он меня не слушает, что делать?» и «Как сделать так, чтобы он хотел учиться?». Эти два вопроса идут с большим отрывом от всего остального. Первый — достаточно сложный случай, потому что для начала надо понять: есть ли ему что слышать? Зачастую родители подают такие противоречивые сигналы, которые в общем-то и не надо слышать. Иногда ко мне приходят родители без ребенка. И это тоже совершенно конструктивно. Где-то лет до 11 все проблемы ребенка завязаны на семью. Поэтому если мы меняем что-то в семье в результате нашей коммуникации с родителями, то ситуация с ребенком тоже меняется. 

 В своих лекциях применительно к воспитанию детей вы говорите о критерии удобства. Как он реализуется в реальной жизни?

— В реальной жизни вы прикидываете, сколько времени вам комфортно проводить со своим ребенком. К примеру, вы чувствуете, что вам очень нравится печь с ним пироги, и вы совершенно не готовы играть в ролевые игры, про которые все говорят (и я в том числе), что это офигенно. Еще вам нравится гулять с ним в парке и кормить уток. И совершенно не нравится играть в футбол, хотя ему очень нравится. Для гармоничного времяпрепровождения с ребенком и гармоничного вырастания ребенка вы должны ходить с ним в парк и печь пироги. А в футбол играть не должны.

Если вы очень волнуетесь, что желание ребенка играть в футбол невероятно напряженно, а вы — мать-одиночка, и некому с ним этим заниматься, вы, разумеется, подумаете о футбольной секции, где он сможет реализовать свое желание. Потому что вам уже стало дискомфортно и вы понимаете, что надо с этим что-то делать. Вот это оно и есть — вы делаете то, что вам удобно. А если вам совсем наплевать на то, что ребенок хочет играть в футбол, и вы не готовы возить его в секцию на другой конец города (а она только там), то вы не будете этого делать. И ваш ребенок (как все мои сверстники) будет играть в футбол во дворе. И это тоже никоим образом не нарушит ни его психику, ни ваши отношения — ничего. 

Нет никакого критерия, сколько времени нужно проводить с ребенком. Нигде не сказано, что столько-то времени уделять — нормально, столько-то — мало, а столько-то — много. Поэтому идея, что можно не волноваться, что я уделяю ему мало времени или наоборот — стоит волноваться, что я уделяю ему мало времени, все это находится исключительно в голове отдельно взятого родителя.

Иногда — в головах моих коллег, но это их проблема. Не проблема родителей. У розетки есть напряжение — 220 Вт, это можно прочесть. С ребенком такой цифры нет. Это надо понимать. 

«Жвачка» успеха и тушеная капуста

В своей книге «Все мы родом из детства» Екатерина Мурашова пишет, что периодически спрашивала подростков, что для них значит успех. Говорить об этом с современными детьми, говорит психолог, стало скучно.

— Последние ответы были какие-то совсем неприятные. Если «перестроечные» подростки очень четко говорили: «Миллион долларов, вилла на Канарах, крутая тачка и большой компьютер». Они понимали: я хочу этого для себя. Их родители, как правило, не хотели крутую тачку, потому что за всю жизнь на «Жигули» не заработали.

А нынешние повторяют бессмысленную жвачку, которую им вкладывают родители и общество в целом: «Нужно получить хорошее образование, а потом выучить язык (наверное, английский, потому что без него никуда), еще самореализация, конечно». И «Я бы хотел такую работу, чтобы денег было достаточно, и оставалось бы время путешествовать. Но для этого надо хорошее образование, поэтому мне сейчас нужно сдать ЕГЭ, чтобы поступить в хороший институт». Спрашиваю — что такое хороший институт? «Ну, который потом даст возможность устроиться на хорошую работу». Что такое хорошая работа? «Престижная, которая будет давать достаточно денег, чтобы можно было позволить себе нормально жить». А нормально жить — это что? «Это работать на такой работе с нормальным образованием и нормальными людьми… и вот». Они эту жвачку повторяют. Я перестала спрашивать. Мне очень скучно это слушать. И грустно. Это же поражение.

Как можно выпутаться из этой бесконечной «жвачки»?

— Не знаю. Когда это уже подросток, который собирается поступать в этом или в следующем году в институт, боюсь, никак. Боюсь, что он пройдет весь этот путь — сдаст ЕГЭ, его запихнут в институт (или он сам поступит, если достаточно ума), он там будет получать какую-то специальность. Потом устроится на работу. Выпутается ли потом, поймет ли, что что-то не так, я не знаю. 

А если представить некую идеальную схему — как сделать так, чтобы ребенок понимал, чего он хочет?

— Это почти невозможно. Дело в том, что людей очень много — их надо куда-то девать. Понимаете, большую часть нужно слить в никуда. Все то, что мы с вами вокруг видим, обеспечивается очень небольшой частью общества. Очень небольшая часть выдувает стаканы из стекла, выращивает в питомниках цветы, которые мы здесь видим, проектирует гаджеты. По разным данным, это 5-10%.

Один человек из десяти нужен, чтобы все это сделать. И с ним все в порядке. На вопрос, что ты делаешь, он отвечает: «Я стеклодув. Я стаканы делаю». Или: «Я водитель троллейбуса. Я людей вожу». А остальных девять нужно куда-то запихать. И главное так, чтобы они об этом не догадались. Мы же гуманистическое общество. Мы не можем себе позволить убить девять десятых человечества. Хотя раньше так было. Допустим, как справлялся средневековый Китай? У них начиналась какая-нибудь смута, и за 10 лет они истребляли пять шестых населения. 

Кто тогда будет пить из этих стаканов, которые сделает один стеклодув?

— Да, они будут пить из этих стаканов, ходить на хорошую работу и получать там хорошую зарплату. У них в трудовой будет написано, что они консалтинг-менеджеры или бизнес-консультанты чего-то. Я очень хорошо понимаю, что мир устроен именно так: 6 млрд из восьми заняты тем, что втюхивают друг другу то, что тем не нужно.

Получается, главное — ответить себе на вопрос, что я делаю, чтобы понять, что со мной все нормально?

— Дело в том, что некоторые из них (те, кто поумнее), даже говорили мне: а я согласен. На такую жизнь на хорошей работе. Становиться из младшего менеджера старшим. Я слышу вас и я согласен, но я не готов пойти стеклодувом или водителем троллейбуса. Меня так мама с папой воспитали, что нужно идти в хороший институт. 

А с кем вам не скучно?

— Мне с людьми не скучно. Приходит иногда человек (ему может быть и пять-шесть лет) на тестирование к школе. Что может быть скучнее? У меня там есть вопрос: в чем сходство между морковкой и картошкой. В том, что это овощи. А когда мне самой становится скучно, я спрашиваю: а в чем сходство между Бабой-ягой и самолетом? Большинство детей отвечают правильно: они летают. А в чем различие? И здесь многие дети впадают в ступор. Они понимают, что различия есть, но сформулировать это своими шестилетними мозгами — трудно. Наученные дети говорят: Баба-яга — это человек, а самолет — транспорт. А приходит один и говорит: самолет летает на бензине, а Баба-яга — на силе человеческой фантазии. С ним мне интересно.

Или приходит старый токарь с внуком. У внука экзема, сказали — сходить к психологу. Экзема — это психосоматическое заболевание, и мы начинаем выяснять, что у них в семье. Он говорит: «Ну что? Как у всех. Кто-то пьет, кто-то ругается». Я говорю: «А мальчик?». А старый токарь мне начинает рассказывать: «У мужиков есть три вида ума (про женщин не знаю — это не моих мозгов дело). Есть ум ума — но в нашей семье таких нет. Есть ум в гениталиях — когда мужика по жизни член ведет. По молодости сам таким был. Есть ум в руках — это у нас в семье у всех: мы знаем, что где сломалось и как это починить. Есть самый редкий вид ума — ум сердца, когда человек все чувствует. И сдается мне, что он у нас таким уродился, оттуда и болячки». С этим токарем мне тоже интересно.

С кем неинтересно — это когда приходит мать: «Он у меня такой чувствительный. А учительница не уделяет ему внимания. А вы же знаете, что школу нужно выбирать так, чтобы она готовила к будущему. А будущее это что? Это надо сдать ЕГЭ». Я ее выслушиваю, конечно (клятва Гиппократа и все такое), но тут мне сразу же становится неинтересно. 

А если бы вам сейчас нужно было выбрать школу для ребенка, по каким критериям бы выбирали?

— Начальную — однозначно по близости к дому. Потому что полтора часа по пробкам — для маленького ребенка снимает все те плюсы школы, которые, возможно, есть. А для более старшего (если возникнет необходимость менять школу) — по склонностям. Условно, если он поет, рисует, спортсмен, имеет способности к математике. 

И здесь мы подошли ко второму самому частому вопросу, с которым к вам приходят родители. Как сделать так, чтобы ребенок учился или захотел учиться? 

— Если сразу, то я говорю — забейте. Вы не можете его замотивировать. Никак. В некоторых случаях можно заставить — шантажировать, давить авторитетом. Если мать и отец еще в авторитете — вот как раз такие, с которыми мне скучно. Они ж задавлены авторитетом. Им в голову родители имплантировали ту самую жвачку, они ж не сами ее придумали. Я никак не могу сделать, чтобы вы сейчас захотели тушеной капусты. Я могу вам рассказывать о ее преимуществах и пользе. И если я человек суггестивный (а я такой человек), то через некоторое время я вас «сделаю» — вам покажется, что вы хотите тушеной капусты. 

Кажется, мне уже начинает хотеться тушеной капусты. 

— Но это не будет вашим желанием. Когда вы выйдете из моего поля, вы поймете, что вы терпеть не можете тушеную капусту. Более того, вам неприятно вспоминать себя в этой ситуации. Это уже негатив. И в эту ситуацию родители часто загоняют детей. Потом, на третьем курсе бросив какой-нибудь технический вуз, уже будучи взрослыми людьми, они говорят: «Это ты, мама, меня заставила». А ты сам-то где был в этот момент? Нажравшись тушеной капусты, они потом еще долго блюют. Поэтому нет, нельзя.

Надо раньше об этом задуматься?

— С самого начала надо об этом задумываться. Если ты сам — человек, который живет на своем месте и что-то делает, и ребенок видит, как ты, не знаю — пашешь землю, пишешь книгу, открываешь законы теоретической физики — делаешь это с удовольствием, и для него не секрет, как ты к этому пришел. К примеру: «Я сначала поступил на экономический факультет, но вообще-то еще в школе мне нравилось вести уроки в младших классах, и потом я перевелся в педагогический. Закончил его, уже 15 лет работаю, и каждый урок для меня открывает что-то новое». Не факт, что этот ребенок станет учителем — ему никто не навязывает тушеную капусту. Но он понимает, как люди идут к своему месту. И он тоже как-то к нему пойдет.

У вас большой список мест работы — от цирка шапито до института экспериментальной медицины. Это тоже ваш поиск?

— Нет, меня перестройка подкосила. Если бы ее не было, я бы осталась на своем базовом образовании — была бы университетским исследователем-биологом и им бы и осталась. Если бы все не рухнуло. Меня все устраивало. В цирке и зоопарке я работала недолго после школы.

Бурундуки, сурикаты и разговоры о смерти

Опыт биолога помогает Екатерине Мурашовой и на терапевтических приемах, и в собственной жизни. Она рассказывает, что семь лет у нее жил бурундук, а сейчас —  сурикат. 

— Я горячий поклонник Animal-терапии. Считаю, что любое полноценное взаимодействие ребенка с животным — семейным (если он родился, а в доме уже есть собака), с его собственным (если ему заводят хомячка, и он, пока этот хомяк жив, за ним ухаживает) — всегда плюс для развития. 

Бурундуки и сурикаты — не самые распространенные домашние животные. Исходя из каких критериев вы свой выбор на них остановили?

— Да, это не самые распространенные животные, но я-то биолог. Бурундук чем приятен — он не воняет, в отличие от других мышевидных грызунов. Мыши и крысы (как любые коллективные животные) гораздо умнее бурундуков-одиночек. Но для содержания дома бурундука большим приятным бонусом является то, что клетку ему можно чистить раз в два месяца. А если у вас живет крыса, делать это нужно раз в два дня, и все равно будет запах. Сурикат — очень обаятельное и интеллектуальное, но дико утомительное и в общем-то не приспособленное для квартирного проживания животное. Но мне с этой подводной лодки деваться уже некуда. Я не ожидала, когда заводила, что он настолько энергоемкий. Людям, которые не являются пожилыми биологами, как я, держать лучше кошек, собак, хомячков и рыбок в аквариуме. Рыбки у меня тоже есть.

Те же хомячки живут не очень долго. Как ребенку объяснить их смерть?

— Ему не объясняют. Ему сообщают. Животное умерло. Если ребенок спрашивает, вы отвечаете в соответствии со своим мировоззрением. А если не спрашивает — не объясняете.

А с людьми?

— Точно так же. Если спрашивает. Например: где бабушка? Бабушка долго болела и скончалась. Если он спрашивает, где теперь бабушка или что это значит. Если вы христианин, вы отвечаете: она теперь у Господа играет на арфе. Если буддист: сейчас она будет перевоплощаться. Если атеист: бабушка соединилась с природой и осталась в своих делах, детях и внуках. Вот как вы считаете, так и отвечаете. Этого достаточно.

Нужно ли ребенку давать несколько точек зрения?

— Нет. Вы всегда говорите, как вы считаете. Всегда говорите от себя. Когда ему будет 20, вы скажете: «Дорогой, я лично считаю, что Путин развалил Россию». Или: «Дорогой, я считаю, что только при Путине наша страна встала на правильный путь развития, и мы процветаем». Вы всегда будете говорить только свою точку зрения в любом возрасте ребенка. В каком возрасте надо ребенку сообщить, что существуют разные точки зрения по этому вопросу? В каком хотите. Но зачем вам это? Немедленно прибежит из кухни, к примеру, ваша либеральная мать и закричит: «Какого черта? Настоящее было в перестройку — жрать было нечего, но какая духовность!». А у ребенка уже надета футболка с надписью «СССР», и он сам подумает, что счастье-то было, когда все жили в коммунальных квартирах, но было бесплатное образование, медицина, и у всех была цель — построить коммунизм. Он узнает, что есть другие точки зрения. Ваша задача — только сообщить ему свою.

Бывают ситуации, когда у родителя нет четкого мнения по какому-то вопросу, а ребенок спрашивает.

— Легко. Тогда вы честно признаетесь: «Дорогой, я не жила в СССР, не знаю, было ли тогда лучше. Я могу только собирать разные мнения и спрашивать тех, кто застал это время». Вы не обязаны иметь мнение по любому вопросу. Вы не Леонардо да Винчи, не энциклопедист. Какой из рэперов лучше: Гнойный или Оксимирон*? Да боже мой, если вы ни одного не слышали, откуда ж вы знаете? И ребенок это принимает. И если он пришел к вам с таким вопросом, я дам 100%, что у него уже сформировалось мнение. А к вам он пришел, чтобы либо усилить свое мнение вашим, либо услышать другое. Ребенок вряд ли будет интересоваться у вас тем, о чем у него нет своего мнения. 

Деньги, тормоз и счастье

Несмотря на всплеск медийности, связанный с выходом книг и чтением лекций, Екатерина Мурашова продолжает работать в государственной поликлинике Санкт-Петербурга. 

— Недавно один олигарх через своих менеджеров предлагал мне стать его семейным консультантом и назначить себе некий оклад. С олигархом я не разговаривала, его реакцию не знаю, но менеджеры были дико удивлены, когда я сказала: «Слушайте, отвалите вы от меня, мне это не надо». И девять человек из десяти так же не понимают, почему я отказываюсь. 

Я могла бы открыть частный психотерапевтический кабинет. Но у меня должна быть цель — для чего мне деньги, которые я могла бы заработать. Что сделать-то? У меня все есть. Это тоже очень важная моя компетенция — я как бывший совок, всегда понимала, что человеку нужно очень мало вещей. Например, у меня дома есть две чугунные сковородки. Мне их неновыми подарила моя бабушка на мою свадьбу, когда мне было 20 лет. Знаете, эти сковородки не демонстрируют никаких признаков распада. При малейшем желании я смогу передать их своей внучке. Вряд ли они ей понадобятся, но это возможно. 

Я работаю в очень специфичном месте. Детская поликлиника, тем более государственная. Я там тихонько сижу, никого не трогаю. Был всплеск медийности, который пройдет. У меня четыре приема в день по часу. Больше нельзя, потому что иначе, если я честно отработала эти четыре приема, пятому человеку ничего не достанется. Когда я была моложе, я, конечно, могла больше. Но мне ни для чего еще что-нибудь. У меня все есть. 

Тот всплеск медийности на вашу работу в поликлинике повлиял?

— Никак. В поликлинику ко мне иногда приходят люди, связанные с этой медийностью, но на мою работу это не влияет.

В одной из книг вы рассказывали случай, когда посоветовали человеку, попавшему в сложную ситуацию, «найти ресурс, зацепиться за него, как за веревку, и попытаться вылезти из ямы, в которую попали, в жизнь». А какой ресурс есть у вас?

— Основной — природа. Я к ней, как к розетке, подключаюсь. Я это ощущаю физически. И так всегда было. Я могу просидеть ночь на берегу Ладожского озера у костра, слушая осенний шторм. Сейчас вернусь от вас — поеду. Есть те, кто говорит: я мама троих детей, у меня нет возможности отдохнуть. У меня не бывает так, что нет возможности. Это вы не считаете нужным похерить ваших детей и отдохнуть. Я живу свою жизнь. 

Вы счастливый человек?

— Фигня. Счастье — это единомоментная вещь. Человек видит, как осенний лист падает в луче фонаря, и его пронзает ощущением гармоничности бытия. Это счастье. Годами счастливы только клинические идиоты.

Мир сейчас очень скоростной. Но, черт побери, если мы хотим видеть и чувствовать, прожить жизнь полноценную, надо учиться тормозить. Пятками. Иначе так и пронесет. Жизнь вообще очень быстро проходит. Нужно тормозить и брать на каждом полустанке то, что вы считаете нужным. 

Благодарим за помощь в организации интервью лекторий «Прямая речь-Екатеринбург»

Фото: Игорь Черепанов, DK.RU