Пьер де Мегре: «Кризис заставляет покупать все самое дорогое»

Модный дом Christian Dior на днях открыл в Екатеринбурге первый российский бутик после московских. С этим событием совпал запуск продаж в нашей стране линейки имиджевых телефонов DiorPhone стоимостью от 4 тыс. евро. Генеральный менеджер по России, Чехии и Германии Пьер де Мегре убежден: в Екатеринбурге есть покупатели и на бриллиантовые мобильники, и на другие товары категории luxury. Окупаемость региональной точки инвесторов пока не волнует: вложения в российский рынок сразу рассматривали как долгосрочные. Почему бутик в Екатеринбурге открылся раньше петербургского?
На каких покупателей рассчитывают в Christian Dior?
Чем дистрибьюторы не устраивают владельцев брендов luxury?

У глобальных модных брендов, типа Christian Dior, Louis Vuitton или Channel, особое отношение к мировому финансовому кризису. Ничего общего оно не имеет с точкой зрения в большинст­ве других сфер и даже в чуть более низком сегменте. Лучше всего это отношение передается через жест — пожимание плечами. Пока все режут расходы, считают убытки и объявляют дефолты, главные модные дома только добавляют обороты.

Ценовая политика Christian Dior неприкосновенна

В финотчете управляющей компании Louis Vuitton за 2008 г. чистая прибыль составила 2,026 млрд евро, чуть-чуть (на 1 млн) превысив показатель 2007-го. Российский офис Christian Dior, арендуя помещение для бутика в Екатеринбурге, подписывает аренд­ный договор с фиксированной ставкой в евро. Выставляет кожу, часы, ювелирные изделия, платья стоимостью до нескольких тысяч евро. И на вопрос, не слишком ли оптимистично оценили региональный рынок, Пьер де Мегре лишь пожимает плечами.

Мировой финансовый кризис не отражается на объемах продаж Christian Dior?

— Конечно, мы слышали о финансовом кризисе и его влиянии. Но, оценивая предыдущие кризисы, видим: обычно покупатели в сегменте luxury фокусируются именно на сильных брендах, таких как Louis Vuitton или Christian Dior. Когда вы становитесь потребителем в этом сегменте, вы начинаете его понимать, чувствовать философию бренда. Видите разницу в качестве, в дизайне. И уже очень сложно вернуться в более низкий сегмент. Поэтому люди остаются. И поэтому мы не переживаем за продажи.

Что касается России, тут у нас работало всего два бутика, в Москве, поэтому дела идут вполне хорошо. С момента нашего самостоятельного появления на российском рынке и до финансового кризиса был небольшой рост продаж. Сейчас они стабилизировались, а вот падения нет.

Но ведь стоит немного отъехать от МКАД, и начинаются дикие степи, где бродят медведи в валенках. Почему после Москвы вы пришли в Екатеринбург? Здесь, вы считаете, так много ценителей марки Christian Dior?

— У нас в принципе много клиентов в России. Есть те, кто покупает в Москве, и те, кто ездит по всему миру, посещая наши бутики в Париже или Дубае. Мы знаем, что среди них есть люди из Екатеринбурга. Но я не могу ответить точно, сколько их. Надеюсь, что будет все больше. А вообще, у нас планы на Россию не кончаются Екатеринбургом. Четвертый бутик откроется в начале июня в Петербурге. Этот проект и екатеринбургский стартовали вместе, но здесь строительство шло немного быстрее, поэтому открываемся раньше.

Мы собираемся выходить и в другие регионы. Екатеринбург и Петербург взяли для начала из-за численности населения, уровня благосостояния людей. Вообще, выбор сделан неспроста. Мы проводили исследование по развитию сети по всей России.

Как компания сегодня строит свою ценовую политику? Многие бренды делают цены более гибкими, снижают их, лишь бы удержать покупателя.

— Мы не собираемся ничего менять. Нашим клиентам все равно. Они путешествуют по всему миру и покупают одинаковые товары Christian Dior по одинаковой цене и в Екатеринбурге, и в Париже, и в других городах (по данным «ДК», цены в екатеринбургском бутике Christian Dior выше европейских на 20% — величину таможенного сбора. — Прим. ред.).

Чем вы будете привлекать потребителей в Екатеринбурге?

— Как всегда — качеством обслуживания, знанием людей, которые будут здесь работать. Для многих наше появление неожиданно и непонятно. Christian Dior — это высокая мода, и потому необходимо объяснять покупателям философию марки. По сути, мы продаем особую атмосферу бренда. Консультанты прошли обучение в Париже, чтобы могли отражать уровень марки.

И здесь, в Екатеринбурге, мы предлагаем все, что есть у Christian Dior для женщин: готовую одежду, аксессуары, кожгалантерею, ювелирные изделия, всю линейку DiorPhone — черные и розовые телефоны разных моделей, одна — с орнаментом из бриллиантов, — стоимостью от 4 до 20 тыс. евро. И в Москву, и сюда их уже завезли.

Насколько я знаю, продажа имиджевых мобильных началась в прошлом году. Много аппаратов продали?

— Проект запустили в 2008-м, это верно. Но продажи в России начинаются буквально на этой неделе. Российские клиенты очень ждали DiorPhone, и у нас есть информация, что русские покупали их в других бутиках, в Европе. Сейчас телефоны русифицированы, в Москве появился сервисный центр, так что стало удобнее.

Дистрибьютор не может подавать марку правильно

По большому счету, компания Christian Dior только начинает осваивать Россию. Самостоятельную работу здесь модный дом начал чуть больше двух лет назад: до этого интересы Christian Dior представляла московская компания «Джамилько». Владелец бренда разорвал контракт со своим представителем, решив, что опыта накопил достаточно.

Почему выбрали такой поворот? Обычно иностранные компании считают, что местные партнеры лучше знают особенности рынка, понимают, как работать с официальными органами.

— Работа с дистрибьюторами — это другая сторона бизнеса. У них обычно нет нужного контроля над бизнес-процессами, качества знаний о бренде. Christian Dior — это специальный проект, с традициями, которые закладывались в середине прошлого века. Очень, очень важно правильно показывать марку. Это не может делать дистрибьютор, каким бы профессиональным он ни был, — просто из-за оторванности от бренда.

Почему тогда сразу не вышли сюда самостоятельно?

— Российский рынок — развивающийся, емкий и интересный. Но он также и очень непрост. Чтобы вести бизнес здесь, необходимо оглядеться, сделать экс­пертизу возможностей. В течение какого-то времени компания собирала сведения, анализировала их. Мы приобретали знания. Это время действовали через дистрибьютора.

Я сам работаю в России два года, по большей части тут и живу, поэтому вижу существенные отличия бизнеса от европейского. Здесь больше административных тонкостей, больше формальностей. Больше людей в штате компании. В Европе нет таких жестких таможенных правил, как здесь. Наверное, это обусловлено длинной историей российской таможни и ее традициями, но для нас это непросто.

Корпоративные стандарты ведения бизнеса в России особые?

— Мы придерживаемся существующих правил компании. Они строгие, но мы их внедряем во всех странах. В России есть небольшие отличия, но это обосновано локальным законодательством. К примеру, в других странах для работы с поставщиком не нужен контракт, достаточно счета-фактуры. А в России контракт необходим. Это юридические тонкости.

Какой срок окупаемости заложен для екатеринбургского проекта?

— Все цифры конфиденциальны. Но могу сказать: в Россию мы только инвестируем, идут вложения. Это долгосрочный бизнес, и окупаемость рассчитана на длительный период, а мы ведь здесь всего два года. Когда входили на рынок, экономика была совершенно другой.

Мы не собираемся останавливать работу российского офиса и уверены, что бизнес будет процветать и приносить прибыль. Но когда — пока сказать не можем. Не из-за того, что планы прописаны нечетко, как можно подумать. Просто экономическая ситуация непредсказуема. В Москве работаем достаточно успешно. Если бы региональный бутик было невозможно окупить, мы бы не стали вкладываться.