Певец золотой жилы

досье
Валерий Лобанов
Родился в 1950 г. на прииске Васильевском Бодайбинского района Иркутской области.
Образование:
в 1979 г. окончил заочно Свердловский институт народного хозяйства (СИНХ), специальность — «Планирование и экономика промышленности».
Карьера:
1967 г. — Якутская ССР, г. Мирный, поселок Айхал, рабочий на стройке;
в 1969 г. приехал в Березовский, работал на шахте машинистом электровоза и горным плотником;
1975-1976 гг. — Березовский завод строительных конструкций, инженер в отделе снабжения;
1978 г. — старательская артель «Тура», инженер по снабжению (и водитель);
с 1987 г. возглавляет кооператив «Щеголь» (сейчас — компания «Щеголь плюс»).
Семья:
сын, внук и внучка.
Увлечения:
бокс, история, литература.

В свой новый проект Валерий Лобанов уже вложил почти три миллиона рублей.

— Думаю добавить еще пару-тройку миллионов, и дело пойдет, — говорит он с осторожным оптимизмом. — Правда, отдачу получу только года через три. Но сейчас главное — пробить стену чиновничьего непонимания. Меня, конечно, поддерживают. Но пока все выливается в разговоры, а по сути даже на уровне правительства области всем безразлично, что Березовский — родина русского золота. Вот оно. Под ногами лежит наша слава, наше туристическое будущее... Уникальное зрелище для иностранцев, которые приедут на ШОС, и всего в пятнадцати километрах от Екатеринбурга!

Пока золотым маршрутом Лобанова прошли только два иностранца. Немцы. И то под землю, в шахту, их не водили. Полный вариант с посещением рабочей шахты Березовского рудника опробовали на одном из областных чиновников. Под землей он признался, что таких острых ощущений давно не испытывал, а золотые копи — настоящий клад для развития уральского туристического бизнеса.

В неглубокой — метра четыре под землей — шахте еще пахнет свежей краской. Это от стен, выкрашенных зеленым цветом и шершавой позолотой. На этом фоне — белоснежная узорчатая наледь. Валерий Лобанов освещает дорогу деревянным, как у старых рудокопов, фонарем: «Бетонные стены шахты мы, конечно, обработали под камень. Но плесень сохранили. Из-за этой светящейся в темноте плесени народ и складывал легенды о живущих под землей призраках». В темноте можно и впрямь испугаться, наткнувшись на изможденную фигуру каторжника: они стоят на каждом повороте штрека.

— Эти фигуры изготавливали по моему заказу. Вначале я просил сделать манекены рудокопов в Институте художественно-прикладного искусства. Но там загнули цену (причем непонятно за что), и я отказался. Сам нашел в Екатеринбурге скульптора, договорился, что он будет создавать по одной фигуре в месяц. Вот сейчас у меня уже шесть рудокопов живет.

Главное, чтобы историческая точность в них была. Видите (пояснительный взмах фонаря), у бедолаги полголовы обрито. Значит, один раз пытался бежать, а его поймали — снова в цепи и под землю. А этот — беглец со стажем, ему на шею колокольчики прицепили, чтобы слышать каждый шаг

В учебную шахту на экскурсии сейчас в основном водят школьников. Причем помимо экскурсовода ребят сопровождают горноспасатели.

— Мы эту шахту сейчас арендуем в музейных целях, — продолжает Лобанов, вглядываясь в темноту. — Но она, как и прежде, используется для обучения и тренировок горноспасателей. Когда появилась идея такого маршрута, я приехал к главному горноспасателю Среднего Урала и предложил сотрудничать. Хорошо посидели, поговорили. Сроднило то, что я и сам в шахте работал, и он слышал про моего отца, который много лет был начальником шахты в Березовском. По-доброму отнесся, тем более я ни на что не претендовал, попросил только право на аренду шахты на пять лет, а взамен пообещал все отремонтировать.

Обещанное Лобанов выполнил: перестелил полы, поставил двери, провел электричество. Только на ремонт ушло два года и сотни тысяч рублей.

Еще и за аренду платите?

— Нет. Мы им раньше помогли, а сейчас они нам. Все, что заработаем, наше. Правда, только начали раскручиваться — а тут сюрприз от российской действительности: перед Новым годом ГИБДД изменила правила. Теперь, чтобы привезти школьников на автобусах, требуется множество дополнительных согласований.

С непредсказуемостью российской дей­ствительности Валерий Лобанов за свою жизнь сталкивался не раз. Первый запоминающийся урок получил в конце 80-х гг., в разгар перестройки. Работал он тогда в одной из золотодобывающих артелей «Тура». Подобных предприятий в то время было немало — разбросанные по северным территориям СССР, они олицетворяли новую форму хозяйствования. Частники-золотодобытчики намывали в год больше, чем вся золотодобывающая отрасль страны, — до 400 т благородного металла. И эта груда золота явно мозолила глаза кому-то из ЦК КПСС. Начали артели давить. Под кампанию «за чистоту рук золотодобытчиков» попал и Лобанов.

К процессу золотодобычи он тогда имел опосредованное отношение — работал водителем у зампредседателя артели, тем не менее с началом прокурорских проверок тоже угодил под уголовное преследование.

— Восемь с половиной месяцев я был под следствием.

Предъявляли обвинения?

— Ничего конкретного. Но я возил начальника, и мне предложили вспомнить все его действия: с кем встречался, куда ездил и кому что давал. Воровали ли золото, давались ли взятки Работал по нашей артели следователь прокуратуры СССР по особо важным делам. Запросто могли посадить. Спасло то, что я ни слова не рассказал про моих начальников. Правда, в камере провел только трое суток, но затем каждое утро в 8.30 меня вызывали на допрос и прессовали до вечера. Мол, подумай, каким ты будешь, когда вернешься домой лет так через восемь.

В тот год действительно многих посадили. Мне повезло. Потом как в фильме Дамиани: следствие окончено — забудьте. Но на работу меня уже нигде не брали. И я начал опять простым каменщиком.

Но о преимуществах работы в артелях Валерий Лобанов не забыл. И как только в 1987 г. вышел указ о создании кооперативного движения, устроился начальником отдела снабжения в одном из первых на Урале швейных кооперативов «Силуэт». А спустя четыре месяца оставил чужой бизнес и открыл подобное предприятие у себя в Березовском.

— Если честно, то о швейном деле я никогда не мечтал. Хотел начать строить здания при помощи новой технологии — пневмоопалубки. Необходимые для этого деньги я решил заработать на пошиве одежды. Магазины тогда были пустые, а китайцы и турки еще не прорвались на наш рынок. Поле свободное: гуляй — не хочу. Я заложил свою машину, занял у товарища 6,5 тыс. руб., пообещав отдать через три месяца. Он поверил, и я за три дня до окончания этого срока вернул ему все до копейки.

Этим фактом Валерий Лобанов гордится до сих пор. Вероятно, потому, что дальнейшая его финансовая практика не однажды учила: давать в долг — значит обрекать себя на разорение. Но об этом позже. В начале же 90-х гг. Лобанов был на коне. Созданный им кооператив «Щеголь» гремел на весь Союз, о предпринимателе из провинциального Березовского писал журнал «Огонек». Но местные власти точили на Лобанова зуб.

— Первое, что им не понравилось, — название. «Щеголь», говорят, очень вызывающе и некрасивое слово. Я пояснил, что это русское слово, латиницей его даже не напишешь, потому что буква «щ» есть только в русском алфавите. И когда приезжали немцы, я их заставил писать наше название по-русски.

А зачем немцы приезжали?

— У Росселя была встреча иностранцев с видными представителями малого и среднего бизнеса. Я тогда котировался. На мероприятии меня познакомили с нем­цами, а я так и представился: кооператив «Щеголь». Причем чтоб запомнили, показал, как правильно пишется. На следующий день они меня встречают: «О, чёколь» Но в Березовском это название так и не зарегистрировали. Закончилось истерикой и криками, что я совершенно неуправляемый человек

Как же вы работали, если вас не регистрировали?

— Три раза ходил. В конце концов зарегистрировали в Екатеринбурге, в Верх-Исетском районе. Я не однажды убеждался, что общение с чиновниками, когда они занимаются буквоедством, вообще уникальная вещь. Однажды меня попросили написать техпромфинплан кооператива. Я говорю: «Это глупости. Я рискую своими деньгами, ни рубля у вас не попросил, почему я должен предоставлять вам план?» А они в ответ: «Еще Ленин учил, что во всем должен быть учет и контроль. Вот вы, к примеру, собираетесь разводить в подсобном хозяйстве кроликов. А как вы их будете учитывать?»

Сейчас это смешно, а тогда я стою, передо мной десять чиновников, жаждущих услышать, как я буду контролировать процесс. Начал им втирать про «метод тройного счета». У каждого кролика два уха — посчитали, ошиблись, пошли дальше. У каждого кролика четыре лапки — опять посчитали, ошиблись. Третий заход — у каждого кролика один хвост. Посчитали и вычислили среднее.

После такого «ликбеза» меня выставили с комиссии за «идиотничество».

«Щеголь» рос завидными темпами. Уже через полгода из полуразрушенного барака кооператив перебрался в отремонтированное здание. На производстве трудились 50 швей, выпускали все — от трусов до пальто. Товар продавали не только в крупных магазинах городов области, но и в специализированных магазинах «Молодежная мода» по всему Среднему Уралу. Лобанов собрал хороших модельеров. Одна из них — Людмила Кокорева — возглавляет сегодня кафедру дизайна одежды в Архитектурной академии.

Правда, сосредотачиваться на швейном деле и планомерно занимать свободный сегмент рынка Лобанов не собирался. Срабатывал «артельный принцип» — все, что необходимо для развития основного дела, должно быть своим и создаваться тут же. Нужен ремонт, значит, будут свои штукатуры и маляры, нужны грузовые машины — будет свое автотранспортное предприятие.

От мечты накопить денег на строительство ангара по новой технологии Валерий не отошел. Но бизнес строил многоликий и до сих пор уверен, что поступал правильно. Через два года в кооператив входило несколько предприятий: строительно-ремонт­ные бригады, автостоянки, собственные магазины, подсобное хозяйство, коптильный цех, бетонный узел...

Основной доход приносило швейное дело. И когда прибыль тратили на новые проекты, партнеры по бизнесу начинали проявлять недовольство.

Пять раз в кооперативе намечался переворот по смещению председателя Лобанова. Однажды Валерия поддержала команда каратистов, которой на «Щеголе» в свое время сшили форму. Разговор получился коротким. Каратисты вошли в зал, в котором проходило собрание дольщиков кооператива, и объявили: «Все встали и вышли вон, а Лобанов остается».

Однако в шестой раз переворот почти удался. Об этом переломе Лобанов вспоминает с горечью:

— Я думал, у меня команда единомышленников, а когда я завалился в больницу, они пожелали, чтобы я сдох, потому что их жаба давила. Не могли взять в толк, зачем давать деньги на детский дом (а мы первыми в России начали помогать сиротам), зачем содержать невыгодные пока направления. Мои доводы, что в это дело я первым день­ги вложил, я его раскрутил и имею право распоряжаться прибылью по своему усмотрению, уже никем не воспринимались. Вообще, я совершил большую глупость, когда разделил бизнес на доли. Моя доля составляла 46%.

А почему не 51%?

— Думал, так будет по-честному. Ну и когда меня отстранили от управления, я отдал им все.

Зачем? Они же не лишали вас доли.

— Я решил, что снова заработаю. Они не захотели оставлять при себе автостоянку и дома быта, которые я приобрел. Тогда я это все выкупил и сказал «до свидания».

Но самое ценное в проекте — любимое слово «щеголь» — Лобанов оставил себе. Теперь оно указано на визитках.

В середине 90-х гг. «котирующемуся» предпринимателю Валерию Лобанову пришлось все начинать с начала. Конкуренты наступали на пятки. Когда Лобанов регистрировал землеотвод для первой в городе автостоянки, над ним смеялись: дескать, в Березовском ни один нормальный человек машину на улице не оставит. Тем более что участок — на месте свалки. Прежде чем оборудовать площадку, Лобанов вывез десятки тонн мусора.

Но в 1995 г. другие предприниматели уже разобрали почти все земли под автостоянки в городе. Рынок уплотнился. А вскоре Лобанову стало не до креативных идей. Он попал на деньги. Принцип «нельзя быть жадным до денег» Валерий усвоил еще на золотых приисках. Иначе жажда золота и наживы может человека сломать. Потому скопидомством Лобанов не отличался, знакомым никогда не отказывал, если просили дать в долг или гарантировать их платежеспособность. На чем и погорел.

История в общем-то незамысловатая.

— Пришли ко мне друзья и попросили выступить гарантом в банке. Собирались открыть новый бизнес. Потом один из них сбежал, прихватив деньги, а другой покончил самоубийством: машину раскочегарил — и в бетонный столб. Долги повисли на мне. А тогда кредиты давали под 200% и более, мне пришлось продать машины, квартиру. Продал и все золото с себя. И если бы не сын и не мама, то я бы тоже, наверно, на себя руки наложил

Подозреваю, что чужой долг требовали не по-доброму.

— Приходили не с судебными приставами, а с боевыми ребятами. Однажды я купил гранату, приехал к ним и говорю: либо мы сейчас все дружно взлетим, либо вы мне даете другой срок для сбора денег. Договорились.

Наверное, желание давать деньги в долг больше не появлялось?

— Я и после давал в долг. Как можно отказать, когда плачут, что жена больна раком? Мне должны миллионов десять. Пытаюсь деньги вернуть через суд.

Получается?

— Не очень. Дело выиграл, а денег нет. Но я раньше занимался боксом и умею дер­жать удар.

Несмотря на все передряги, скромную часть бизнеса — две автостоянки и один из ранее приобретенных домов быта — Валерию удалось сохранить. Отремонтированные офисы Дома быта Лобанов сдал в аренду — доход стабильный, но нешикарный. Душу не греет.

В 2000 г. Лобанов открыл бюро платных объявлений. Как утверждает, взялся за это дело прежде всего из социальных соображений: надоело, что в родном городе все столбы и заборы заклеены объявлениями. Решил очистить Березовский, поставив дело на цивилизованные рельсы: разместил в людных местах десяток щитов, где за небольшую плату можно было вывешивать объявления и рекламу.

Земляки идею восприняли агрессивно: объявления срывали, щиты ломали. Но Лобанов свои носители информации упорно восстанавливал, более того, создал специальную службу по борьбе с незаконными объявлениями. Бригада ребятишек ходила по улицам, срывала с заборов бумажные квадратики и сдавала их Лобанову. За каждый принесенный листок он платил пять копеек.

Через два года жители Березовского уже почти привыкли вывешивать объявления в разрешенных местах, и бизнес начал приносить доход. Количество стендов Лобанов увеличил до 60. Для тех, кто был готов платить больше, предлагал давать объявления в местных газетах, журналах и на телевидении. Сейчас контора Лобанова сотрудничает с двумя десятками областных агентств по размещению рекламы. Для удобства посетителей в том же месте, где принимают рекламу, действует служба по продаже железнодорожных и авиабилетов.

В 2002 г. Валерий Лобанов задумал оживить дело свежей идеей: развить абсолютно новый для Березовского вид бизнеса — местный туризм, основанный на золотом бренде города.

К тому времени отшумели празднования 255-летия со времени открытия под Березовским первого российского золотого месторождения. В очередной раз вспомнили крестьянина Ерофея Маркова из села Шарташ, который нашел золотой самородок. Кто-то даже предложил установить в городе памятник первому российскому золоту. Но взглянуть на перспективу золотого бренда масштабно никто, кроме Лобанова, не догадался.

Валерий руководствовался исключительно патриотическими соображениями. Обидно стало за малую родину. Вначале Лобанов занялся краеведением. Стал просиживать вечера в архивах и музеях. Узнал много интересного о работе рудника во время войны. А затем начал искать, где в мире есть музеи, связанные с золотой темой. Оказалось, музей золота есть даже в Финляндии.

— Хотя вся Финляндия выдает столько золота, сколько у нас один рудник, — поясняет Лобанов. — Но они заявили о себе и раскрутили золотой туристический бизнес. Я вступил с ними в переписку, узнал, как организовано дело. Затем разыскал подобные музеи в Америке, Германии, Франции, Австралии — все музеи золота в мире. И понял, что дело это действительно перспективное. Ибо во все времена золото оставалось мерилом богатства. И люди всегда будут интересоваться, как найти кусочек желтого металла, как притянуть к себе эту золотую пыль.

Зачем ходить за три моря, когда и в России есть подобные музеи. Только в нашей области их два — в Березовском и Екатеринбурге.

— Все так. По стране таких музеев полтора десятка. Но они влачат жалкое существование, потому что идея не развернута. Нет игры, нет вовлечения посетителей, туристов в процесс золотоискательства. Ведь что такое золото? Это азарт, это лихорадка, магия случая. И подать это все нужно красиво!

Насчет ветхости родных музейных заветов Лобанов, наверное, прав. Уже не первый месяц золотоплатиновый музей Березовского закрыт. Повесить замок на двери пришлось после неудачного ограбления. Вор, проникший ночью в здание, хотел похитить ценные экспонаты, но ветхая кровля провалилась, и он приземлился на пол. Драгоценные камни и благородные металлы милиционерам удалось вернуть, а вот имущество до сих пор нуждается в ремонте. Увидеть спасенные сокровища посетители не могут.

Лобанов решил воспользоваться ситуацией и разработал свой проект нового музея золота. Причем ограничиваться пределами Березовского он не собирается. Предлагает здесь, на Урале, создать ассоциацию золотодобытчиков страны и отстроить главный музей золота России.

Эскиз здания с большими окнами и остроугольными крышами (по таким грабителю не побегать) меня впечатлил. Подобного архитектурного строения сейчас в Березовском точно нет. Как утверждает Лобанов, место для музея в центральной части города уже определено. Проект детально прорабатывается, теперь главное — найти инвесторов.

Но грош бы цена была этой грандиозной затее, если бы Лобанов строил воздушные замки и не вкладывался сам в разработку идеи.

— Прежде чем просить деньги, надо показать свой товар. А те маршруты, что мы уже сделали, можно продавать. Кроме проведения театральной экскурсии в учебную шахту, мы готовы показывать туристам шахту настоящую. Этот маршрут стали разрабатывать, как только получили лицензию на туристическую деятельность. Больше года потратили на согласование со всеми инстанциями, в том числе по вопросам безопасности, ведь людям под землей, на глубине 500 метров, придется провести несколько часов.

Чем удалось соблазнить руководство рудника?

— Во-первых, им самим интересно, хочется показать свое предприятие. А во-вторых, мы им платим за каждую экскурсию на шахту «Северная» Березовского рудоуправления. Спускается обычно группа из пяти-семи человек, и каждый платит от полутора до двух с половиной тысяч за свой шахтерский опыт.

Что вы там показываете?

— Как работает шахта, что представляет собой золотая жила, как ведется добыча породы. Кстати, каждый может взять кусочек этой породы с собой. Самостоятельно добыть золото, конечно, невозможно. Здесь его крупинки, которые можно получить только после специальной обработки. Но все равно захватывает. Это интересно. Впечатлений не меньше, чем от поездки в Египет. Я так считаю.

Поговорка «Не все то золото, что блестит» Лобанова не смущает. Он даже хочет доказать обратное.

— Вот настоящий самородок с сертификатом, в котором указано, когда и где его добыли, — Валерий Лобанов показывает небольшую красную бархатную коробочку. В серединке ее лежит маленькая желтоватая загогулинка — золотой самородок, невесть сколько времени хранившийся в закромах родины, пока его за три с хвостиком тысяч рублей не купил в магазине Лобанов. — Продавать самородки Гохрану разрешили еще во времена СССР. Но не каждому желающему дается право приобрести это уникальное, по сути, творение природы.

Лобанов собирался использовать золотые самородки для открытия туристического прииска. Главной особенностью своего проекта Валерий считает как раз невиданное для нашей страны дело — туристический Клондайк.

— Нужно организовать все, как это делают старатели. Навезти несколько КамАЗов песка на берег речки, сделать прокат инструментов и за небольшую плату — рублей 150 в час — дать всем желающим возможность найти свой самородок. Но когда я с этой идеей пришел к министру природных ресурсов Свердловской области Александру Ястребкову, он тут же отрезал — бесполезно. И это несмотря на то, что мы хорошо знакомы. Он — бывший мой сосед. Возглавлял когда-то «Уралзолото» и прекрасно понимает, насколько идея притягательна.

Я говорю — почему нет? Это же интересно, тем более на родине русского золота. Отвечает — экология. Вот ты будешь мыть золото, а песок загрязнит речку. Не положено. Второй вопрос — где возьмешь золото? Я объясняю: самородки мне пока никто не даст, поэтому куплю обручальные кольца, порежу их на кусочки, смешаю с песком — и мойте хоть до поросячьего визга.

А он опять — не пойдет. Как только ты резаное кольцо бросаешь в землю, оно становится собственностью государства, это добыча. На добычу золота нужна лицензия и высшее горное образование.

Тогда я и предложил, как говорят, еврейский вариант — чтобы всем было хорошо. Я делаю маленькие бронзовые копии настоящих самородков в два, три, пять граммов, бросаю их в тот же песок. Какая ВЧК меня после этого заберет? Тут Ястребков сдался. До такого, говорит, еще никто не додумался.

А дальше технология простая. Счастливчик, намывший самородок, приходит в специальную лавку (раньше они назывались торгсин), где может взвесить добычу и получить деньги по стоимости реального золота. Или точно такой же, но золотой самородок.

Вы же прогорите на этом!

— Почему? В Америке на подобных приисках платишь $100 — и иди мой Тот же самый игровой автомат. Если хотите выиграть, надо гору песка перелопатить. Это только кажется, что быстренько, а десять лопаток кинете, и вам ничего уже больше не надо, — тут в глазах Лобанова вспыхивают электрические лампочки. — Такого сегодня ни у кого нет. А в бизнесе в итоге побеждает первый. Понимаете, я был первым в швейном деле и получил хороший навар, я добился открытия первой в городе автостоянки и до сих пор получаю дивиденды

Вы собираетесь патентовать эту идею, перед тем как все запустить в дело?

— Зачем? Заберут, я еще придумаю. Голова все время должна работать. Да и что тут патентовать? На Западе все это давно известно Я просто придумал такой вариант, чтобы с нашим государством не бодаться, не доказывать, что к себе домой я это золото не уношу.

За время раскрутки проекта Лобанов превратился в настоящего фаната. Скупает книги о золоте, собирает художественные фильмы, связанные с золотодобычей, коллекционирует значки, сувениры на ту же тему, ищет древние старательские инструменты. Делает ставку на фанатизм и эксклюзивность. Вероятно, потому и символом своего дела выбрал крота.

Кстати, о кроте. Стоило Валерию задуматься о символе золотоискательского проекта, как ему тут же предложили стандартный вариант — гномов. Но сказочных коротышек Лобанов отверг. Прежде всего потому, что гномы — существа иноземные. Они могут что-то хранить в Альпах, обитать в Скандинавии, зарубежных фэнтези. Но на Урале не водятся. А деньги надо делать на своих сказках...