«Не думаю, что в 2020 году заискрит, но власть не продержится до 2024 г., денег не хватит»

Александр Прохоров — исследователь проблем управления, кандидат экономических наук, автор книги «Русская модель управления». Он читает лекции по управлению бизнесом как в отечественных школах МВА, так и за рубежом. Его книга для многих бизнесменов стала настольной, как обязательное чтение для топ-менеджеров ее рекомендуют Герман Греф и Сергей Галицкий. 

DK.RU удалось поговорить с автором бестселлера. Александр Прохоров рассказал, можно ли считать эффективным сегодняшнее правительство, зачем власть забирает деньги бизнеса и населения в госсектор и как скоро может случиться трансфер.

Вы неоднократно говорили в интервью, что мы живем в период стабильности. Это весьма позитивный термин.  На основании чего можно сделать такой вывод? Есть ли какие-то критерии стабильности?

— И стабильность, и нестабильность — это обязательные фазы, мы так развиваемся. Но, если хотите, стабильность можно называть застоем. В нестабильных фазах осваивается что-то новое: новая идеология, новый образ жизни, новые технологии и так далее. А в стабильные времена они закрепляются, распространяются вширь. Период нестабильности — это период качественного развития, а период застоя, стабильности — время количественного расширения.

Существуют признаки застойного периода.

Во-первых, в стабильное время подавляются конкурентные отношения. Сначала у нас было подавление конкуренции в СМИ: вспомните телевидение в нулевые годы и сегодня. Затем конкуренция покинула  политику: отменили выборы губернаторов, в парламент стали выбирать по партийным спискам, а затем была отмена выборов мэра почти во всех городах. 

Следующим неизбежным этапом был уход конкуренции из экономики. Если в начале 2000-х частный сектор в России составлял порядка 70%, а государственный — 30%, сейчас наоборот: на контролируемые государством корпорации приходится 70%, а частный бизнес сжался до 30%. 

Уход конкуренции из этих ключевых направлений неизбежно сказался и на других сферах общества. В частности, ушла конкуренция из сферы культуры, спорта и так далее. Так что конкуренция ушла почти из всех сфер общества.

Следующий признак стабильности: никакое проведение реформ в стабильный, застойный период невозможно. Можно всерьез пытаться что-то реформировать, но ничего не получится. Например, 10 лет назад мы задумали коренную реформу правоохранительных органов, которая свелась к переименованию «Милиции» в «Полицию», больше никаких существенных изменений не было.

Еще один признак застоя — смягчение модели управления: в управленческих звеньях плохая, неэффективная работа не наказывается. Мы это видим сегодня: какие бы сложности ни были в отраслях, людей с ключевых позиций не увольняют, министры остаются на своих местах. Если их снимают, то не за плохую работу, а за нелояльность или подковерную борьбу.

Также для стабильного периода характерна стагнация в кадровой работе: люди на высоких постах не сменяются, карьеру сложно сделать, молодежь недовольна.

Наконец, в период стабильности благосостояние населения растет. Если среднюю зарплату в России измерить в долларах, то на 1 января 2000 г. она составляла 93 доллара, а на 1 января 2014 г., еще до событий вокруг Крыма, — уже 970 долларов. Это один из самых существенных подъемов благосостояния за всю историю человечества.

Но когда стабильность переходит в застой, рост уровня жизни населения прекращается. Экономическая модель себя исчерпала.

Такая же ситуация была при Брежневе: с середины 70-х до середины 80-х уровень жизни населения не рос, затем пришел Горбачев, но ничего не изменилось. Это и погубило Советский Союз, люди были глубоко недовольны, требовались реформы.

Сейчас уже пять лет не растет уровень жизни населения, даже слегка снижается. Если добавить сюда еще пять лет, то нынешняя власть просто не сможет удержаться, политический режим сменится. 

Многие экономисты говорят, что время реформ назрело, и если сейчас упустить момент, то дальше все может быть очень плачевно. Сложно поверить, что люди во власти не понимают необходимость реформ, почему же тогда никаких действий не предпринимается?

— Люди у власти как раз очень хорошо понимают, что происходит, и именно поэтому избегают реформ. Политика и экономика — это части одного механизма. Экономика — двигатель, а политика, скажем, кузов. Вы не можете новый двигатель вставить в прежний кузов. Мы не можем изменить исчерпавшую себя модель экономики, не изменив политическое устройство страны, не отменив, например, несменяемость власти.

У каждой политической власти своя экономическая модель, и нельзя поменять экономическое устройство страны, не сменив людей у власти.

Что касается сменяемости власти. Вы говорите, что при нынешней экономической модели власть сможет продержаться не более пяти лет. А как будет проходить смена, как быстро будет идти этот процесс?

— По историческим меркам смена власти происходит довольно быстро: иногда несколько лет, а иногда несколько месяцев. Я помню, в начале 90-х, еще до развала СССР, Левада центр проводил опрос. Так вот, сначала 15% населения говорили, что социализм — тупиковый путь развития. А спустя полгода цифра увеличилась до 70%. Очень быстро люди поменяли свое мнение.

А что сегодня может стать поводом для смены власти? Этот процесс пойдет из регионов или все-таки начнется с Москвы?

— В России все идет из столиц, при этом есть города, за которыми следят. Например, Екатеринбург всегда в первых рядах протестных движений. Протесты, кстати, как, например, с храмом, один из признаков приближающейся смены власти. Люди ищут повод высказать свое недовольство. Но этого, конечно, недостаточно.

Запас прочности у нынешней политико-экономической системы велик, пока что их несменяемость гарантирует больший процент населения тех, кто помнит худшие, более голодные времена. Эти люди понимают, что от добра добра не ищут, так что те, кто помнит 90-е, а тем более брежневские времена — лояльны к нынешней власти. 

По мере того как доля этого населения будет естественным образом уменьшаться, будет расти доля молодежи, которая родилась в «богатые» годы и всегда жила лучше, чем сейчас. Эти молодые люди будут предъявлять претензии власти. 

Если сейчас у нас эпоха стабильности, застоя, то впереди нас ждет нестабильность. Как к этому относиться? Есть ведь знаменитое выражение «не дай бог жить в эпоху перемен». 

— К грядущей нестабильности нужно относиться ни плохо и ни хорошо, это неизбежность, через это необходимо пройти для нашего развития. Мы видим, что сейчас Россия отстает от развитого мира, население не богатеет. Чтобы изменить такую модель экономики, придется перейти в нестабильную фазу, когда и происходят перемены. Это неизбежная плата. При этом она не будет такой большой, как при развале СССР, потому что в СССР основная масса населения работала в колхозах, совхозах, которые были никому не нужны и проедали национальные богатства. Всех этих людей нужно было лишить профессии, работы, заставить переехать. 

Сейчас ситуация иная: большая часть населения работает не на производствах, а в бюджетной сфере, в чиновничестве. Сегодня таких людей в два-три раза больше, чем требуется, однако чтобы перевести их в другие сферы, требуется не так много расходов: они просто сменят одну офисную работу на другую, даже если поставят его к прилавку, разница будет небольшая. 

Чтобы посмотреть последствия смены режима, нужно обратить внимание, как мы меняем элиту.

Сейчас мы знаем нашу элиту, знаем, кто принимает решения в регионах, на местах. Насколько сегодняшняя элита продвинутее, чем остальное население? Люди с опытом работы в спецслужбе намного грамотнее руководят страной, отраслями, чем средний образованный топ-менеджер или бизнесмен?  Думаю, нет. К тому же их мировоззрение весьма ограниченно, они не выезжали за границу, потому что нельзя. Их учат с детства подозрительности, что тоже не способствует развитию. Так что смена этой элиты не будет кошмаром для страны, уйдут не лучшие люди.

А что с альтернативой? Очевидно, назрела необходимость менять власть, но есть ли потенциальные претенденты? Их, кажется, нет, отсюда возникают мысли: не станет ли хуже с новыми руководителями и новой элитой? 

— Конечно, альтернатива есть, посмотрите, сколько активных, умных, образованных людей в том же Екатеринбурге, которые успешно управляют школой, больницей, бизнесом и так далее. Чем они хуже людей, которые сегодня у власти? 

Советский Союз катком по людям прокатывался, но сколько людей в конце 80-х – начале 90-х пошло в политику? Не всех стоило пускать, но все же. Мы помним, что в 90-е у нас во власти были самые предприимчивые, отчаянные, креативные люди, которые смогли провести серьезные реформы.

Конечно, долгое время инициатива подавлялась, так что желание что-то делать для страны поубавилось. Но я думаю, что в такой большой стране, как Россия, найдется несколько тысяч талантливых политиков. Последние муниципальные выборы в  Москве показали, что такие люди есть.

В любом случае бояться новых людей во власти не надо, хуже не будет. Модель экономики себя исчерпала, с каждым годом ситуация будет только обостряться. Если подождем еще пять лет, то в необходимости менять власть убедятся даже те, кто сейчас к этому решению не пришел. Когда на смену тем, кто помнит голодные годы, придут те, кто не помнит лучшие, изменения неизбежно произойдут. Нельзя страну держать в стабильном состоянии.

Как скоро должна произойти смена? Есть 2024 год — официальная дата, власть продержится до этого времени, или все произойдет раньше?

— У нас не все сводится к президенту, возможности бюджета гораздо сильнее, чем возможности президента. Пока деньги есть, власть будет держаться. По прикидкам всех экономистов, деньги кончатся раньше, чем срок полномочий нынешнего президента.

Я не вижу, что в 2020 г. может заискрить, но что до 2024 г. денег не хватит — это очевидно. Опять же, что-то может случиться в мире: подорожание нефти, например. Хотя при нынешней модели экономики ясно, что повышение цены на нефть не сделает страну счастливой и богатой, как раньше. Нынешняя модель экономики готова проесть любые деньги без видимого результата.

Именно по этой причине власти озаботились наполнением казны: активно собирают налоги, повышают нагрузку на бизнес? И главное, куда идут эти деньги?

— Да, они создают подушку безопасности, чтобы можно было пережить тощие годы. Все эти деньги идут на национальные проекты, провели сочинскую олимпиаду за $50 млрд, построили Крымский мост, провели Чемпионат мира по футболу, принимают майские указы президента и так далее. Администрация президента хорошо понимает, что к людям нужно двигаться через желудок. 

Главное, впервые в русской истории официальная задача госаппарата — повышение зарплат бюджетникам. Я не знаю другой такой эпохи в истории страны, этого не было ни при царях, ни при генеральных секретарях. Сегодня власть, чтоб удержаться, требует не выплавки 100 млн тонн стали и чугуна, а повышения зарплаты надежному электорату — бюджетникам.

Другое дело, что это недостижимая цель: обогащая одних, вы разоряете других. Перекачивание средств в бюджетный сектор обедняет бизнес, а это приводит к трансформациям на рынке труда: люди выбирают работу в бюджетной сфере, поскольку там рост зарплат, работы меньше и она легче, чем у частника, и так далее. 

Сегодня государство забирает полезные деньги бизнеса и населения и превращает их в малополезные деньги госсектора, потому что рубль, который лежит в кармане у гражданина, тратится наиболее рационально. Когда этот рубль забрали, через много инстанций передали нацпроекту, до человека дойдет 30 копеек, а остальное съедят госаппарат и коррупция. 

Малому бизнесу сегодня непросто, хотя и говорят о поддержке, выделяют какие-то гранты, но это капля в море. Он неинтересен государству?

— По всем данным, МСБ сокращается. В прошлом году доход от предпринимательской деятельности стал самым низким с начала реформ и даже меньше, чем размер субсидий, которые выделяет государство. То есть мы из нации предпринимателей стали нацией иждивенцев. Предпринимательство уже не играет серьезной роли в экономической системе страны. 

Главное, от чего страдают малый и средний бизнес, это то, что из их сектора и из населения выкачивают деньги в госсектор. Кормовая база малого бизнеса — не госсектор и госкомпании, а спрос населения. Чем беднее население, тем хуже живет малый бизнес. Нынешняя модель экономики делает население беднее. Так что для уничтожения малого бизнеса даже правоохранительные органы и проверяющие инстанции не нужны, экономическая модель и без них справится. 

Нынешние опросы старшеклассников показывают, что только 2% хотят быть предпринимателями. То есть — никто: по самым низким нормам должно быть 5%. У нас нет дураков нести этот хомут.

Знакомый из сферы HR рассказывает мне, что к нему постоянно обращаются предприниматели, которые внешне выглядят вполне удачливыми, но просят найти работу с зарплатой. У них могут быть сотни подчиненных, они получают хорошие деньги, но ищут, как бы бросить всю эту нервотрёпку и уйти в найм. Потому что такой человек сопоставляет: 15-20 лет назад он решил начать бизнес, а его одноклассники, одногруппники стали строить карьеру.

В итоге бизнесмен тратит в пять раз больше нервов, посадил себе печенку, а уровень жизни примерно как у товарищей. То есть он понимает, что не было смысла совершать все эти жертвоприношения, лучше бы семьей занимался. 

Что сейчас делать бизнесу, какую позицию занять, чтобы остаться на плаву? И до каких пор терпеть?

 — Выживать. Тот, кто выживет сейчас, разбогатеет, когда наступит период нестабильности. Тот, кто сохранил в себе рыночное мышление, пусть даже у него маленький бизнес, вырастет как на дрожжах, когда изменятся экономические условия.

Когда государство начнет уходить из экономики, будут освобождаться ниши, а малому и среднему бизнесу достанется то, откуда раньше кормилось государство. Бизнесу будут отданы образовательные услуги, медицинские и так далее. Бюджетного останется гораздо меньше.

Поэтому любой, кто выживает в период заморозков, при оттепели расцветет. Просто надо пережить. Оттепель наступит, когда сменится модель экономики. Модель экономики сменится, когда сменится политический режим.  Но вообще деньги — сильный инструмент. Когда они в стране кончатся, перемены начнутся сами собой. 

Вспомните, как выбрали Горбачева? Цены на нефть упали, денег в стране нет, надо что-то делать. Что именно делать, пожилые члены политбюро не знали, поэтому решили выбрать самого молодого, Горбачева. А дальше закрутилось. Жизнь заставила.

Причем обратите внимание, что когда наступает время менять власть после долгого застоя, то обычно выбирают не самого влиятельного человека. Это только первый шаг. А дальше надо привыкать. Просто поймите, что в 21 веке в мире страна с несменяемой властью не может быть эффективной.

А Китай?

— Китай идет по нашим следам, проходит индустриализацию — это можно делать в период количественного роста. Они догоняют мир, но рост кончится, когда кончатся ресурсы. Темпы роста уже начинают снижаться.

СССР тоже ведь через это проходил: исчерпал ресурсы при Брежневе. Кроме этого, у них есть другие ограничения — экологические, например. Китай не может больше строить заводы с дымными трубами. 

Текущую власть можно сколь угодно ругать или быть довольным ею, но есть мнение, что с точки зрения организации всех процессов и управления она очень эффективна. Население и бизнес иногда так не думают только потому, что интересы власти и интересы населения не всегда совпадают.

— Совершенно верно, с точки зрения задач, которые стоят перед властью, она очень эффективна. Наша власть отстаивает свои интересы: несменяемость власти и сохранение нынешней экономической модели. Посмотрите, как они преуспевают в этом и делают все максимально эффективно исходя из тех ресурсов, которые у них есть. 

Но с каждым следующим шагом они ухудшают ситуацию. Все началось с Крыма: в краткосрочной перспективе это был выигрыш, а в долгосрочном плане это сильно подкосило экономику. Так и сейчас, перекачивание денег в госсектор и национальные проекты в долгосрочном плане сокращает экономические ресурсы. Как следствие, население обеднеет раньше, чем могло бы. Но потом все восстановится. 

Вы очень оптимистично настроены относительно будущего, что приятно, потому что в последнее время многие эксперты говорят, что нужно готовиться к худшему, что будет кризис, людям не на что будет еду покупать и так далее. Какие у вас ожидания от ближайших нескольких лет?

— Ясно, что период застоя заканчивается, когда именно произойдут перемены, никто не может сказать: может, в 2021 г., а может, в 2022 г. Много факторов оказывает на это влияние. В период нестабильности, конечно, будет нервно, но потом начнем богатеть и реализовываться, жить будет интересно. 

Многие люди потеряют работу, придется обучиться новому. В начале 90-х 40% населения страны сменило профессию. Конструкторы стали менеджерами по продажам, проектировщики — челноками и так далее. У нас будет иной масштаб, не будет таких потрясений. Многие пойдут в бизнес, как только сменится ветер. Будет удивительное время.

Что касается пессимистичности — это традиции православного мышления, кроме того, русские по генотипу больше угро-финский народ, значит, нам свойственна некоторая мрачность. 

Наша история, конечно, всегда подбрасывает поводы для беспокойства, но мы почему-то считаем, что одни во всем мире такие несчастные. Это не так. У каждой страны свои проблемы, свои несчастья. Скажем, в тридцатилетнюю войну на территории Чехии выжила только четверть коренного населения, в Германии — половина. А на ирландцев вообще столько несчастий обрушилось с 17 века: угнетали, истребляли, вырезали, они погибали от эпидемий. Тем не менее, эти страны не пребывают в печали. И нам не стоит.