Продюсер странных идей
Как независимого эксперта по стратегическому позиционированию Евгения Шароварина приглашают в советы директоров компаний. В тех случаях, когда его предложения приходятся ко двору, сотрудничество с
Евгений Шароварин создает новые предприятия. Его интересует строительство коттеджей, информационные системы и нанотехнологии. Череда стартапов позволяет основателю компании «АСК» умножать доходы и держать себя в тонусе.
Евгений Шароварин возводил коттедж по собственному проекту. Архитекторам, которые ему помогали, он предложил открыть совместный бизнес — проектировать и строить дома. В «Архитектурном бюро Шароварина» теперь работает он сам, три архитектора, три конструктора, три прораба и специалист по финансам. Строительные бригады подключаются, когда заказчик одобрит предложенную концепцию. Фирма воплощает только оригинальные идеи, от типовых проектов отказывается. По мнению г-на Шароварина, его команда строит дома XXI века.
— Понятно, что наша фирма — не единственная в городе. Архитектурный бизнес вообще один из самых древних на земле, — делится наблюдениями он. — Но мы нашли свое позиционирование — делаем авторские проекты, ориентированные на клиента.
Многие говорят о себе то же самое.
— Разница в том, что мы не беремся за работу, если считаем, что не смогли убедить заказчика в своей правоте. В сфере ИT есть принцип: любая информационная система, даже очень хорошая, не будет работать, если не приносит компании конкретной пользы. Такой же подход мы применили в строительстве — предлагаем жилище, совмещающее функциональные удобства с оригинальной архитектурой. Это важно, ибо в отличие от западных стран, где дом покупают, а затем продают, чтобы переехать в другой, русский человек строит для детей и внуков, которые там тоже будут жить.
Девять из десяти заказчиков решат, что работать с вами слишком хлопотно, и отнесут деньги другому застройщику.
— А мы делаем только то, что нам нравится. Это правильно — с развитием общества потребность в хорошей архитектуре будет расти. Человеку нужно, чтобы жизненное пространство соответствовало его привычкам. Мы общаемся с заказчиком, пытаясь выяснить, чем он живет. Для этого нужно в какой-то момент в него перевоплотиться. Начать мыслить так, как он.
Клиент, может быть, сам не знает, чего хочет?
— Когда заказчик приходит, он уже ориентируется на какие-то формальные параметры — определенный участок, площадь, денежную сумму. Когда вам понадобится дом, мы начнем выяснять, сколько времени вы проводите в четырех стенах (ездите по командировкам или все время на одном месте), чем увлекаетесь, каковы ваши привычки. Ходите ли вы по ресторанам или предпочитаете поглощать пищу в одиночестве, чтобы никто на вас не смотрел. И тому подобное. Так возникает образ человека и понимание, где он, с нашей точки зрения, должен жить. Мы предлагаем заказчику свое решение. Если наши взгляды совпадают, сотрудничество продолжается. Если нет, мы расходимся, потому что не считаем возможным идти на поводу у клиента и строить неправильные дома. Это нормально — актер ведь не станет играть роль, которая ему не нравится. То есть как профессионал сыграть он сможет, но гениально не получится.
А все ваши проекты — гениальные?
— Да, это нормально, я считаю.
Вы всегда заняты в подготовительном процессе?
— В беседах с заказчиком и в выработке концепции я участвую каждый раз. И во всех сессиях, где решаются ключевые вопросы, тоже. У нас не так много заказчиков — мы построили и продали всего девять домов.
Дорого берете?
— По-разному. Сейчас продаем два домика в Кашино и один — в Сысерти. Каждый стоит около 16 миллионов.
Что вы от этого получаете?
— Обычно клиент платит за архитектурный проект и рабочие чертежи. Строители работают по своим расценкам — оплата идет поэтапно. А мы, в свою очередь, предлагаем управлять стройкой за 15-20% сметной стоимости. И делим эти деньги между собой.
Вам этого достаточно?
— Если бы эта деятельность не приносила мне творческого удовлетворения, я бы сказал, что денег маловато. Но удовольствие от работы — вторая составляющая. И в целом меня все устраивает.
Продать невидимое
В 2008 г. Евгений Шароварин стал продюсером предприятия, выпускающего кристаллы для востребованного рынком устройства, позволяющего менять длину волны лазерного излучения. Благодаря инвестициям, которые он привлек, объект нанотехнологий прошел последнюю милю от экспериментальной разработки до массового производства и продается на мировом рынке. Тем временем г-н Шароварин ищет инвестиции для расширения производства.
— Едва нанотехнологии стали национальной идеей, как появилось множество способов делать деньги на политической конъюнктуре, — говорит он. — Один мой знакомый заработал состояние на продаже мужских трусов, пошитых ремесленниками из Северного Китая. Трусы были не простые — с биофотонами Хуа Шен, изготовленными путем криофизического дробления сухих трав. И, как продукт нанотехнологий, стоили недешево.
Каждый понимает нанотехнологии по-своему.
— Даже ученые не могут договориться о терминах, — соглашается Евгений Шароварин. — Мне нравится самое короткое определение: нанотехнологии — это метод, позволяющий манипулировать отдельными объектами порядка десять в минус девятой степени с целью создания или полезного изменения новых материалов или устройств. Это дает возможность отделить подлинные нанотехнологии от всего, что просто «вписывается в размер».
Почему вы решили инвестировать в нанотехнологии?
— А другого пути нет. Инвесторы неизбежно придут к нанотехнологиям — население уменьшается, ресурсы тают. Возможности бизнеса ограничивает снижение покупательской способности. Единственный выход — делать продукт, который не зависит от числа потребителей внутри страны. Чтобы продавать по всему миру. Немного предпринимательского таланта, амбиций и, я бы сказал, наглости — и все получится. Ведь чем хорошо производство, основанное на нанотехнологиях? Оно не привязано к сырьевым запасам. Главный ресурс — специалисты. Риск, понятно, есть. Но никто и не призывает вкладывать в такой проект последние деньги. Каждый знает, сколько он готов потратить. (О сумме, которую инвестировал он сам, г-н Шароварин умалчивает.)
Как появился этот проект с лазерным преобразователем?
— Я познакомился с Владимиром Яковлевичем Шуром, гуру нанотехнологий. Он доктор наук, профессор, у него есть предприятие «Лабфер», разработавшее элементы для преобразователей длины волны лазерного излучения. Из разговора стало понятно, что продукт конкурентный, но с маркетингом как-то плоховато — есть только опытная разработка, а до массового производства и продаж еще далеко. Мы посмотрели друг другу в глаза и решили, что сможем работать вместе. Я вложил собственные средства, взялся найти внешнего инвестора и наладить выпуск изделий, чтобы поставить продукт на коммерческие рельсы. Это было два года назад.
Эта сфера, связанная с лазерами, была вам близка?
— Совершенно не близка. На презентации я смогу повторить слова, которые написаны в буклете, но, если знающий человек начнет задавать мне каверзные вопросы, буду глупо улыбаться. Научного интереса не было никакого. Хотелось применить свои знания в области маркетинга, в организации производства, чтобы сделать продукт, который можно продавать на мировом рынке.
Чем он уникален?
— Мы — не единственные, кто производит такие элементы. Их выпускают еще три фирмы в разных странах, причем у каждой из них — своя сильная сторона. Но только «Лабфер» делает продукт высокой мощности — это очень непросто, а у нас получается. При этом больше половины денег от реализации тратится на НИОКР.
Есть же венчурные фонды, которые интересуются перспективными разработками. Они дают вам деньги?
— Ну, не так уж и много у нас венчурных фондов, если на то пошло. И кстати, туда нужно приходить не с пустыми руками. Как раз сейчас нам требуются дополнительные инвестиции, чтобы выйти на более высокий уровень производства. И мы ведем переговоры. Теперь задача упростилась — у нас есть готовый продукт, понятный потребитель, сформированы каналы поставок. А когда многие риски сняты, деньги можно получить на более приятных условиях.
Как обходились потребители, пока вас не было на рынке?
— Никак. Наши кристаллы позволяют выпускать преобразователи другого класса. Заинтересованные фирмы могли и раньше сделать такой прибор, зная, что он будет востребован, но денег им пришлось бы потратить намного больше. Мы предложили экономичный вариант. Теперь они ждут, когда мы разработаем новый продукт, который, в свою очередь, позволит создать новый продукт им. Когда имеешь дело с хай-теком, остановить исследования невозможно, иначе сразу отстаешь, потому что конкуренты идут по следу.
Роль салфетки в извлечении прибыли
Внедрение информационных систем особой выгоды на первый взгляд не сулило. На вопрос: «А в чем прикол?» — Евгений Шароварин отвечает: работают профессионалы. «Мастерская проектов» появилась полтора года назад, когда дистрибьюторская компания «Премьер ВТК», поставляющая строительные материалы, освоила автоматизированную систему управления SAP/R3. Команда ИT-специалистов, выполнившая эту работу (15 человек), создала фирму, которая решала схожие задачи для других предприятий. Оставалось очертить круг потенциальных заказчиков, доказав им, что автоматизация процессов приносит выгоду. На этом этапе к айтишникам присоединился г-н Шароварин, занявшийся разработкой идеологии «Мастерской проектов» и маркетингом.
— Внедрение информационных систем — огромные риски и для собственника бизнеса, и для ИT-специалистов, — сознается Евгений Шароварин. — Удачных примеров и в мире-то мало, не говоря уже про Россию. По большому счету, результат определяется потребностью заказчика в автоматизации и квалификацией команды. Инвестор, вкладывающий в автоматизированную систему, должен понимать, как вернет свои деньги.
За какие заказы вы беретесь?
— За те, что связаны с повышением конкурентоспособности бизнеса. Внедрение бухгалтерского учета денег не добавляет. А, например, управление цепочками поставок добавляет. Инвестиционно привлекательные проекты — это фишка и концепция команды. Дорогой стол, за которым собственнику комфортно сидеть, наверное, приносит его бизнесу пользу. Но это — непонятная инвестиция. А «Мастерская проектов» выработала простой критерий — экономический эффект от внедрения информационной системы должен быть наглядным. Если вы можете посчитать сэкономленные деньги на салфетке — это хороший проект. Если нет — плохой. Например, сократив цепочку поставок, мы уменьшаем потребность в оборотных средствах на 15%. Умножаем-делим-складываем — получаем эффект. Сэкономленные деньги суть заработанные.
Как вы ищете заказчиков?
— Понятно, что мы не ходим по дороге с плакатом «Продам SAP». Мы выбираем компании, которым автоматизация и оптимизация процессов может принести выгоду. Информация о компаниях-лидерах есть в открытой печати. Изучив отраслевые рынки, мы формируем список предприятий, которые могут заинтересоваться нашим предложением. Чаще это производственные компании со сложным циклом, зависящим от работы смежников, или дистрибьюторы с большим количеством поставщиков и клиентов. На встречах с руководством убеждаем, что, внедрив автоматизацию, предприятие получит экономический эффект и за определенный срок систему окупит.
О каких сроках идет речь?
— От года до четырех лет. Заглядывать далеко наши предприниматели не любят, да и рискованно это пока.
Много у вас клиентов было за полтора года?
— Два проекта мы внедрили, еще три — на разных стадиях реализации. Без параллельных работ компании не выжить. Только в этом случае специалисты с разными компетенциями будут загружены равномерно. Важно, чтобы они не простаивали. Люди, работающие в сфере ИT, мотивируются не только деньгами, но и задачами. Если нет интересных дел, они скучают и уходят. А у нас еще большие планы.
Евгений Шароварин
Родился 16 апреля 1967 г.
Образование: УПИ им. Кирова, радиотехнический факультет.
Карьера: 1990-1993гг.— компания «Лаборатория «КОНУС», один из руководителей; 1993-1994гг.— компания «Радом Восток», соучредитель и один из руководителей; с 1994 г.— компания «АСК», один из учредителей и генеральный директор; с 2008 г.— ГК «АСК», председатель совета директоров.
Семейное положение: холост.
Увлечения: фотография, кулинария, дайвинг, яхтинг. Бизнесы Евгения Шароварина
Как независимого эксперта по стратегическому позиционированию Евгения Шароварина приглашают в советы директоров компаний. В тех случаях, когда его предложения приходятся ко двору, сотрудничество становится долговременным. Обычно труд г-на Шароварина оплачивают — деньгами или участием в бизнесе. Помимо консалтинга и работы директором по развитию в компании «АСК» он раскручивает собственные проекты. Евгений Шароварин: «Мне в голову часто приходят прикольные идеи. Я выбираю из них те, на которых можно заработать, и становлюсь продюсером бизнесов — нахожу людей, деньги и другие ресурсы под новые направления. Когда умеешь организовывать предприятие, совершенно неважно, чем заниматься. Незнание предметной области компенсируется чтением специальной литературы. Критерий один — идея должна быть действительно прикольной, чтобы занятие доставляло удовольствие».
Руководствуясь этими принципами, он стал консультантом по позиционированию и формализации бизнес-процессов в сети продовольственных магазинов «Наши продукты», где торговать будут сами производители (пока работает один магазин на ул. Попова — Вайнера).
Перспективным г-н Шароварин считает свое новое предприятие, где собирают автоматизированные центры связи и обработки данных Bit Box (торговая марка) в 20-40-футовых морских контейнерах, снабженных источниками бесперебойного питания, видеонаблюдением и контролем доступа. Их основные заказчики — компании, которые хотят создать резервные мощности или вынуждены разворачивать центры в полевых условиях. «Это не новая идея — контейнерные вычислительные центры выпускают и за границей, и в России, — говорит Евгений Шароварин. — Но мы нашли свою рыночную нишу — сделали их максимально комфортными для потребителя. Таким путем пошла фирма Apple, выпустившая многофункциональный вариант мобильника». Первый собранный Bit Box останется образцом для испытаний. На десять следующих предприятие уже получило заявки от потребителей. Всего в 2010 г. г-н Шароварин намерен продать 24 центра.
Последний из «прикольных» бизнесов Евгения Шароварина — работающий с марта 2010 г. дайвинг-клуб Xpert. И есть нереализованный проект — частная школа в микрорайоне Академическом. «Ренова» как застройщик согласна выделить земельный участок — платная школа внутри жилого квартала повышает стоимость квадратных метров. Вложить деньги в образовательный бизнес г-н Шароварин собирался давно и, чтобы понять, как работают такие учреждения, вошел в попечительский совет муниципальной гимназии «Корифей». До осуществления замысла остается один шаг.
Евгений Шароварин возводил коттедж по собственному проекту. Архитекторам, которые ему помогали, он предложил открыть совместный бизнес — проектировать и строить дома. В «Архитектурном бюро Шароварина» теперь работает он сам, три архитектора, три конструктора, три прораба и специалист по финансам. Строительные бригады подключаются, когда заказчик одобрит предложенную концепцию. Фирма воплощает только оригинальные идеи, от типовых проектов отказывается. По мнению г-на Шароварина, его команда строит дома XXI века.
— Понятно, что наша фирма — не единственная в городе. Архитектурный бизнес вообще один из самых древних на земле, — делится наблюдениями он. — Но мы нашли свое позиционирование — делаем авторские проекты, ориентированные на клиента.
Многие говорят о себе то же самое.
— Разница в том, что мы не беремся за работу, если считаем, что не смогли убедить заказчика в своей правоте. В сфере ИT есть принцип: любая информационная система, даже очень хорошая, не будет работать, если не приносит компании конкретной пользы. Такой же подход мы применили в строительстве — предлагаем жилище, совмещающее функциональные удобства с оригинальной архитектурой. Это важно, ибо в отличие от западных стран, где дом покупают, а затем продают, чтобы переехать в другой, русский человек строит для детей и внуков, которые там тоже будут жить.
Девять из десяти заказчиков решат, что работать с вами слишком хлопотно, и отнесут деньги другому застройщику.
— А мы делаем только то, что нам нравится. Это правильно — с развитием общества потребность в хорошей архитектуре будет расти. Человеку нужно, чтобы жизненное пространство соответствовало его привычкам. Мы общаемся с заказчиком, пытаясь выяснить, чем он живет. Для этого нужно в какой-то момент в него перевоплотиться. Начать мыслить так, как он.
Клиент, может быть, сам не знает, чего хочет?
— Когда заказчик приходит, он уже ориентируется на какие-то формальные параметры — определенный участок, площадь, денежную сумму. Когда вам понадобится дом, мы начнем выяснять, сколько времени вы проводите в четырех стенах (ездите по командировкам или все время на одном месте), чем увлекаетесь, каковы ваши привычки. Ходите ли вы по ресторанам или предпочитаете поглощать пищу в одиночестве, чтобы никто на вас не смотрел. И тому подобное. Так возникает образ человека и понимание, где он, с нашей точки зрения, должен жить. Мы предлагаем заказчику свое решение. Если наши взгляды совпадают, сотрудничество продолжается. Если нет, мы расходимся, потому что не считаем возможным идти на поводу у клиента и строить неправильные дома. Это нормально — актер ведь не станет играть роль, которая ему не нравится. То есть как профессионал сыграть он сможет, но гениально не получится.
А все ваши проекты — гениальные?
— Да, это нормально, я считаю.
Вы всегда заняты в подготовительном процессе?
— В беседах с заказчиком и в выработке концепции я участвую каждый раз. И во всех сессиях, где решаются ключевые вопросы, тоже. У нас не так много заказчиков — мы построили и продали всего девять домов.
Дорого берете?
— По-разному. Сейчас продаем два домика в Кашино и один — в Сысерти. Каждый стоит около 16 миллионов.
Что вы от этого получаете?
— Обычно клиент платит за архитектурный проект и рабочие чертежи. Строители работают по своим расценкам — оплата идет поэтапно. А мы, в свою очередь, предлагаем управлять стройкой за 15-20% сметной стоимости. И делим эти деньги между собой.
Вам этого достаточно?
— Если бы эта деятельность не приносила мне творческого удовлетворения, я бы сказал, что денег маловато. Но удовольствие от работы — вторая составляющая. И в целом меня все устраивает.
Продать невидимое
В 2008 г. Евгений Шароварин стал продюсером предприятия, выпускающего кристаллы для востребованного рынком устройства, позволяющего менять длину волны лазерного излучения. Благодаря инвестициям, которые он привлек, объект нанотехнологий прошел последнюю милю от экспериментальной разработки до массового производства и продается на мировом рынке. Тем временем г-н Шароварин ищет инвестиции для расширения производства.
— Едва нанотехнологии стали национальной идеей, как появилось множество способов делать деньги на политической конъюнктуре, — говорит он. — Один мой знакомый заработал состояние на продаже мужских трусов, пошитых ремесленниками из Северного Китая. Трусы были не простые — с биофотонами Хуа Шен, изготовленными путем криофизического дробления сухих трав. И, как продукт нанотехнологий, стоили недешево.
Каждый понимает нанотехнологии по-своему.
— Даже ученые не могут договориться о терминах, — соглашается Евгений Шароварин. — Мне нравится самое короткое определение: нанотехнологии — это метод, позволяющий манипулировать отдельными объектами порядка десять в минус девятой степени с целью создания или полезного изменения новых материалов или устройств. Это дает возможность отделить подлинные нанотехнологии от всего, что просто «вписывается в размер».
Почему вы решили инвестировать в нанотехнологии?
— А другого пути нет. Инвесторы неизбежно придут к нанотехнологиям — население уменьшается, ресурсы тают. Возможности бизнеса ограничивает снижение покупательской способности. Единственный выход — делать продукт, который не зависит от числа потребителей внутри страны. Чтобы продавать по всему миру. Немного предпринимательского таланта, амбиций и, я бы сказал, наглости — и все получится. Ведь чем хорошо производство, основанное на нанотехнологиях? Оно не привязано к сырьевым запасам. Главный ресурс — специалисты. Риск, понятно, есть. Но никто и не призывает вкладывать в такой проект последние деньги. Каждый знает, сколько он готов потратить. (О сумме, которую инвестировал он сам, г-н Шароварин умалчивает.)
Как появился этот проект с лазерным преобразователем?
— Я познакомился с Владимиром Яковлевичем Шуром, гуру нанотехнологий. Он доктор наук, профессор, у него есть предприятие «Лабфер», разработавшее элементы для преобразователей длины волны лазерного излучения. Из разговора стало понятно, что продукт конкурентный, но с маркетингом как-то плоховато — есть только опытная разработка, а до массового производства и продаж еще далеко. Мы посмотрели друг другу в глаза и решили, что сможем работать вместе. Я вложил собственные средства, взялся найти внешнего инвестора и наладить выпуск изделий, чтобы поставить продукт на коммерческие рельсы. Это было два года назад.
Эта сфера, связанная с лазерами, была вам близка?
— Совершенно не близка. На презентации я смогу повторить слова, которые написаны в буклете, но, если знающий человек начнет задавать мне каверзные вопросы, буду глупо улыбаться. Научного интереса не было никакого. Хотелось применить свои знания в области маркетинга, в организации производства, чтобы сделать продукт, который можно продавать на мировом рынке.
Чем он уникален?
— Мы — не единственные, кто производит такие элементы. Их выпускают еще три фирмы в разных странах, причем у каждой из них — своя сильная сторона. Но только «Лабфер» делает продукт высокой мощности — это очень непросто, а у нас получается. При этом больше половины денег от реализации тратится на НИОКР.
Есть же венчурные фонды, которые интересуются перспективными разработками. Они дают вам деньги?
— Ну, не так уж и много у нас венчурных фондов, если на то пошло. И кстати, туда нужно приходить не с пустыми руками. Как раз сейчас нам требуются дополнительные инвестиции, чтобы выйти на более высокий уровень производства. И мы ведем переговоры. Теперь задача упростилась — у нас есть готовый продукт, понятный потребитель, сформированы каналы поставок. А когда многие риски сняты, деньги можно получить на более приятных условиях.
Как обходились потребители, пока вас не было на рынке?
— Никак. Наши кристаллы позволяют выпускать преобразователи другого класса. Заинтересованные фирмы могли и раньше сделать такой прибор, зная, что он будет востребован, но денег им пришлось бы потратить намного больше. Мы предложили экономичный вариант. Теперь они ждут, когда мы разработаем новый продукт, который, в свою очередь, позволит создать новый продукт им. Когда имеешь дело с хай-теком, остановить исследования невозможно, иначе сразу отстаешь, потому что конкуренты идут по следу.
Роль салфетки в извлечении прибыли
Внедрение информационных систем особой выгоды на первый взгляд не сулило. На вопрос: «А в чем прикол?» — Евгений Шароварин отвечает: работают профессионалы. «Мастерская проектов» появилась полтора года назад, когда дистрибьюторская компания «Премьер ВТК», поставляющая строительные материалы, освоила автоматизированную систему управления SAP/R3. Команда ИT-специалистов, выполнившая эту работу (15 человек), создала фирму, которая решала схожие задачи для других предприятий. Оставалось очертить круг потенциальных заказчиков, доказав им, что автоматизация процессов приносит выгоду. На этом этапе к айтишникам присоединился г-н Шароварин, занявшийся разработкой идеологии «Мастерской проектов» и маркетингом.
— Внедрение информационных систем — огромные риски и для собственника бизнеса, и для ИT-специалистов, — сознается Евгений Шароварин. — Удачных примеров и в мире-то мало, не говоря уже про Россию. По большому счету, результат определяется потребностью заказчика в автоматизации и квалификацией команды. Инвестор, вкладывающий в автоматизированную систему, должен понимать, как вернет свои деньги.
За какие заказы вы беретесь?
— За те, что связаны с повышением конкурентоспособности бизнеса. Внедрение бухгалтерского учета денег не добавляет. А, например, управление цепочками поставок добавляет. Инвестиционно привлекательные проекты — это фишка и концепция команды. Дорогой стол, за которым собственнику комфортно сидеть, наверное, приносит его бизнесу пользу. Но это — непонятная инвестиция. А «Мастерская проектов» выработала простой критерий — экономический эффект от внедрения информационной системы должен быть наглядным. Если вы можете посчитать сэкономленные деньги на салфетке — это хороший проект. Если нет — плохой. Например, сократив цепочку поставок, мы уменьшаем потребность в оборотных средствах на 15%. Умножаем-делим-складываем — получаем эффект. Сэкономленные деньги суть заработанные.
Как вы ищете заказчиков?
— Понятно, что мы не ходим по дороге с плакатом «Продам SAP». Мы выбираем компании, которым автоматизация и оптимизация процессов может принести выгоду. Информация о компаниях-лидерах есть в открытой печати. Изучив отраслевые рынки, мы формируем список предприятий, которые могут заинтересоваться нашим предложением. Чаще это производственные компании со сложным циклом, зависящим от работы смежников, или дистрибьюторы с большим количеством поставщиков и клиентов. На встречах с руководством убеждаем, что, внедрив автоматизацию, предприятие получит экономический эффект и за определенный срок систему окупит.
О каких сроках идет речь?
— От года до четырех лет. Заглядывать далеко наши предприниматели не любят, да и рискованно это пока.
Много у вас клиентов было за полтора года?
— Два проекта мы внедрили, еще три — на разных стадиях реализации. Без параллельных работ компании не выжить. Только в этом случае специалисты с разными компетенциями будут загружены равномерно. Важно, чтобы они не простаивали. Люди, работающие в сфере ИT, мотивируются не только деньгами, но и задачами. Если нет интересных дел, они скучают и уходят. А у нас еще большие планы.
Евгений Шароварин
Родился 16 апреля 1967 г.
Образование: УПИ им. Кирова, радиотехнический факультет.
Карьера: 1990-1993гг.— компания «Лаборатория «КОНУС», один из руководителей; 1993-1994гг.— компания «Радом Восток», соучредитель и один из руководителей; с 1994 г.— компания «АСК», один из учредителей и генеральный директор; с 2008 г.— ГК «АСК», председатель совета директоров.
Семейное положение: холост.
Увлечения: фотография, кулинария, дайвинг, яхтинг. Бизнесы Евгения Шароварина
Самое читаемое
«Человеком года — 2024» стал Дмитрий Мраморов, «СКБ Контур» 
Солнечный Баку. И даже когда дождливый — все равно солнечный! 
«Сбережений слишком много». Заморозка вкладов: бессмыслица или очевидный вариант? 
«Ценно, что премия «Человек года» не застыла в металле. Она открывает нам новых героев»