«Раньше думал: заработаю миллион долларов, куплю дом в Испании и буду наслаждаться жизнью»

Юрий Окунев, директор агрохолдинга «Талицкий», иллюзий по поводу будущего страны не испытывает: с каждым годом наша экономика катится вниз. Однако утверждает, что смысла ставить развитие бизнеса на паузу из-за экономической ситуации в стране нет. Он уверен: чемпионы будут на рынке всегда, независимо от наличия экономического кризиса.

Позиция Юрия, например, не совпадает с мнением совладельца молочного комбината «Надежда» Натальи Мошеговой. В интервью DK.RU она рассказывала, что торговые сети убивают локальное производство, а небольшие производители буквально находятся на грани выживания. 

В интервью DK.RU Юрий Окунев рассказал, почему российское общество выбрало модель поведения «среднего клерка» и не стремится развивать экономику, как бизнесу реагировать на изменения на рынке и почему уезжать из страны — не вариант.

Общество не готово к переменам 

О том, что для населения и для бизнеса наступают темные времена, говорят многие эксперты. Экономист Константин Юрченко в интервью DK.RU рассказывал, что реальные доходы населения снижаются и предпосылок для роста зарплат и экономики в целом нет. Вслед за падением благосостояния граждан наступит спад производства, а значит, бизнес начнет нести убытки и многим придется задуматься о рентабельности. Вопрос «Кто виноват?» витает в воздухе. 

Юрий Окунев отмечает: сам факт того, что в стране все начинают обсуждать падение экономики и уровня жизни — это тревожный знак, ведь такой настрой не предполагает созидание. 

В последнее время много говорят о том, что в стране дела идут не очень, недовольство граждан положением текущих дел растет. Вы как относитесь к тому, что сейчас происходит?

— Если говорить об экономике, то, конечно, все становится хуже и хуже — это очевидно. Нет каких-то прорывов, точек роста. Такую модель страны мы выбрали сами, винить здесь некого, мы сами проголосовали за то, чтобы все законсервировать до лучших времен, ничего не создавать, никуда не стремиться.

Модель поведения, которую выбрало наше общество, соответствует среднему клерку в госкорпорации. Люди хотят получать зарплату, ни за что не отвечать, не расти, но держатся за кресло — это дух времени. Конечно, это губительно. Эта модель ведет в никуда и все может закончиться большим кризисом. Но самая темная ночь обычно перед рассветом.

Почему выбрали такую модель поведения? Это вынужденная мера или мы закономерно пришли к «среднему клерку»?

— Наша страна живет временами молодости президента. Когда-то он представил себе, как должен жить российский народ, общество с этим согласилось. Так и живем.

Все истории про прорывную экономику — это просто лозунги, я привык оценивать по результату. Что человек имеет, к тому он и стремился. Чтобы человек ни говорил, смотри на результат.

Если посмотреть на наше общество, то мы увидим, что ни к какому прорыву мы не стремились никогда, только к консервации. По большому счету, для нашей страны развитие экономики никогда не было первоочередной задачей.

Что может изменить такое положение дел?

— Как я много раз говорил: чтобы что-то поменялось в стране, нужно поменять президента, потом еще раз поменять, потом опять и так несколько раз. Когда у нас появится навык смены лидеров, тогда будут преобразования в стране. Пока этих навыков нет, рассчитывать не на что.

Мы готовы к переменам? На ваш взгляд, как скоро они смогут произойти?

— Вообще не готовы. Простой пример: у нас есть молочный союз, когда я спрашиваю, почему его последние 10 лет возглавляет один и тот же человек, и предлагаю переизбрать его — не потому, что он плохо работает, а просто прошло много лет и пора бы поменять председателя — вы не представляете, как на меня смотрят. «Вы что?! Зачем?!» — говорят мне. Конечно, такое положение дел приведет к кризису.

Мексика жила 70 лет при одной партии, страна все это время была в кризисе, а у власти были одни и те же люди. Я думаю, что у нас еще долго не будет смены власти. Модель, которая выстроена в стране, может просуществовать еще лет пятьдесят.

А если бы вам предложили хорошие деньги за бизнес и вы бы его продали, уехали бы жить за границу?

— Это очень философский вопрос. Я когда был молодой, то думал, что заработаю миллион долларов, куплю дом в Испании, уеду туда и буду наслаждаться жизнью.

Со временем повзрослел, заработал миллион долларов и подумал: «Что я буду делать в этой Испании?». Ну месяц, два, три ты гуляешь вдоль побережья, пьешь Каву, наслаждаешься закатами, а дальше-то что? По сути дела, ты уже умер: ты ничем не занят, ничего не создаешь. Поэтому так это не работает.

Большинство бизнесменов, которые имеют возможность, не уезжают из страны именно по этой причине. Потому что — что там делать-то? Кто они там? Открывать бизнес за границей? Да, есть несколько удачных примеров среди моих знакомых, но это, скорее, исключения.

Если уезжать из страны, то только уже на пенсии, когда исчерпал себя. Хотя, что значит исчерпал себя? Уоррен Баффетт и в 90 лет активно участвует в делах.

Чемпионы рынка

Несмотря на все трудности, Юрий Окунев инвестировал в развитие своего завода и летом запускает новые линии производства, расширяет линейку продукции. «Деньги в регионе есть», — говорит предприниматель, а на вопрос о кризисе отвечает эмоционально:

— Рынок молока только в Уральском федеральном округе составляет $1 млрд в год. То есть просто на молоко люди тратят столько! Какой кризис? Ты можешь спокойно у этого пирога кусочек откусить, потому что конкуренции практически нет.

Мы долго решали, инвестировать деньги в строительство нового завода или нет. Я думал, думал, а потом отбросил лишнее и пришел к выводу: люди в Свердловской области будут жить всегда, даже если часть уедет в другие страны или регионы, то все равно здесь будут жить люди. Раз есть люди, то они будут что-то потреблять, спрос всегда будет. Когда я для себя обрисовал именно так картину, то принял решение все-таки инвестировать. 

Это строительство с нуля или модернизация завода?

— Модернизация. В 90-е годы была программа по строительству крупных молокозаводов в области. Должны были построить три завода: в Ирбитском, в Талицком и в Каменском районе. В Ирбитском успели построить, в Талице начали строить, возвели основу, но все забросили. В итоге с 1992-го года заброшенный цех стоял, мы его реанимировали. Часть линий запустим в июне, а основную массу — к концу года.

Редко когда встретишь сейчас предпринимателя, который в текущих условиях не просто строит планы, но переходит от слов к делу, не дожидаясь лучших времен.

— Можно было бы и о более крупном заводе подумать, но я вижу поведение рынка, куда все идет, на что люди готовы тратить деньга, а на чем будут экономить. Когда ты видишь эту картину, то все становится элементарно, просто нужно выстраивать бизнес исходя из предпочтений потребителей.

У меня знакомый, который планирует расширяться и откроет шесть или семь новых ресторанов в Екатеринбурге в этом году. И когда ему говорят, что ресторанный бизнес загибается, что люди стали экономить и не тратят деньги на общепит, то он смеется.

Он знает потребителя, знает, как с ним работать, значит, у него всегда будет полная посадка. Несмотря на падение спроса, падение потребления и сокращение расходов, жизнь будет всегда. Всегда будут дни рождения, всегда люди будут праздновать важные даты и так далее.

Да, в какие-то времена рынок сужается, в какие-то растет, но чемпионы, которые угадывали запрос потребителя, будут всегда. Все остальные, конечно, будут говорить, что все плохо, все загибается, а чемпионам всегда будет хорошо.

Масштабировать бизнес не хотите? Стать федеральным игроком, пойти в другие регионы?

— Знаете, нет. Я пробовал купить второй завод, мне не понравилось. Создавать федеральный бренд я не хочу, вторую производственную площадку — тоже. Я хочу один завод, но чтобы там все было так, как мне нравится. Мы возим продукцию от Сургута до Магнитогорска, от Омска до Перми, и этого пока достаточно. Наш конкурент «Село зеленое» находится в Ижевске, но это не мешает им возить продукцию по разным регионам. Потягаемся.

С конца прошлого года активно обсуждают рост цен на продукты. Вы сильно подняли цены?

— В прошлом году мы вообще не повышали цены, точнее, не повышали аж с конца 2017-го. Повышение началось только в конце ноября и закончится во всех сетях к концу февраля. В зависимости от сетей рост цен на нашу продукцию составил 2-4%, то есть цена на молоко поднялась ровно на инфляцию.

Вы поймите, что сеть бьется за низкую цену до последнего. Чтобы производитель поднял стоимость продукта, ему нужно сильно постараться. Так что сети — это очень сильный сдерживающий фактор инфляции.

У производителей принято журить торговые сети, поскольку те часто «выламывают руки».  В последнее время что-то изменилось? (прим. ред. Ранее совладелица молочного комбината Наталья Мошегова в интервью DK.RU говорила, что желающих попасть на полку очень много. И если продажи у одного из производителей сильно падают, их убирают и запускают следующего. Такую ситуация Наталья назвала капканом и добавила: «Сети — это убийцы производства в России»).

— Это, знаете, вопрос из разряда: «А просто ли в замужестве?». Ну, нелегко, конечно, приходится договариваться, идти на компромисс. Но мы же созданы друг для друга. Они без нас не проживут, мы — без них. Здоровые нормальные отношения.

Вся эта буча про сети — это все рассказы советских руководителей. У них раньше была цель произвести, выполнить объем, а цели продать — не было. Сейчас у них в тех же объемах продукцию с заводов не забирают, поэтому они и жалуются на сети, рассказывают, что те наглеют, не дают возможности попасть на полку. Но торговая сеть рада, если вы создадите продукт, который будет пользоваться спросом и который будет легко продаваться.

Например, одна торговая сеть нам говорит: нам так нравятся эти йогурты, мы хотим, чтобы к нам ходили за ними, чтобы это был трафикообразующий продукт. В итоге мы продавали им йогурт за 23 руб., а они ставили его на полку по 19 руб. Все остальные сети у нас спрашивали: «Как так? Вы что, им другую цену даете?». Приходилось объяснять.

Так что «Талица» сейчас становится трафикообразующим продуктом. Это приятно. Но мне потребовалось десять лет, чтобы слово Талица в головах людей ассоциировалось с молоком. Десять лет! 

Другое дело, что сейчас на рассмотрении находится серьезный закон, который, скорее всего, сильно возмутит малых и средних производителей. Этот закон лоббируют как раз торговые сети.

В мире мало ультрафреша, который есть у нас, например. То есть благодаря местным производителям мы можем купить молоко, которое произведено сегодня, и для нас это норма. И когда мы приходим в магазин, то смотрим на бутылку молока и ищем дату, когда оно произведено. Но во всем мире используют другой тип маркировки, чаще всего указывают только ту дату, когда продукт нужно выбрасывать.

Сейчас сети просят, чтобы было две даты: производства и окончания срока годности. Но, скорее всего, они пролоббируют закон об одной дате. Якобы, зачем вводить в заблуждение потребителя, давайте оставим одну дату: когда продукт выбрасывать. Это же главное.

Когда у нас останется на упаковке одна дата, то местные производители начнут проигрывать федералам, потому что ультрафреша не останется. То есть выигрывать за счет того, что на пакете молока стоит сегодняшняя дата, не получится. 

А как же поддержка местных производителей?

— Если власти спросят производителей про закон об одной дате, то «Данон» скажет, что это хороший закон, «Вимбильдану» это тоже выгодно. А малый и средний бизнес кто спросит? Интересанты понятны: крупные производители и торговые сети. Но ничего, все равно местных никто не изведет, будем подстраиваться, нужно играть по правилам рынка.

То есть настрой такой: во всем ищи плюсы.

— А как иначе? Говорить, что все плохо, что пора продавать бизнес? Смотрите, мы по итогам 2018 г. стали третьими в регионе по выручке и первыми по рентабельности. То есть мы выбираем более рентабельную продукцию и делаем ставку, например, не на молоко, а на йогурты. Их сложнее делать, но и выгоднее.

Если у нас в целом 1 кг готовой продукции стоит 100 руб., то у конкурентов — от 40 до 60 руб. за кг. Конечно, они будут говорить, что все плохо. Но мы как-то работаем, и у нас все нормально.