«Наши дети не были в Америке, но все туда хотят. Это подсознательно. А откуда? Из кино»

Алексей Петрухин пришел в кино из правоохранительной системы. В 90-х занимался разными сферами — охранными предприятиями, издательским делом, строительством. Мало кто знает, но с 2000 г. Алексей Петрухин возглавляет российское представительство международной организации сотрудников правоохранительных органов РОСПО. В этом же году он запустил одноименную кинокомпанию ROSPOFilm, которая после ребрендинга стала носить название «Русская Фильм Группа» (РФГ). И спустя пять лет снял первый, отчасти биографический фильм о сотрудниках спецслужб «Мужской сезон: бархатная революция», который был признан «самым кассовым фильмом» в 2005 г. 

Сейчас в портфеле Алексея Петрухина как продюсера и сценариста — более 15 картин. Среди них «Вий» 3D, признанный «самым кассовым фильмом» в 2014 г., «Училка» — призер 26 российских и международных кинофестивалей. В 2019 г. ожидается мировая премьера блокбастера «Вий 2. Тайна Печати дракона: путешествие в Китай», снятого РФГ совместно с China Film Group и продюсерской компанией Джеки Чана. Фильм станет первым в истории примером полноценного сотрудничества России и Китая в сфере кинопроизводства. В обеих странах он получил статус национального, и вместе с российскими актерами в нем снимались Джеки Чан и Арнольд Шварценеггер.

О том, почему цензура — это «безопасность общества», правда ли, что через пару лет мы будем смотреть исключительно китайское кино и как ему удалось договориться с Джеки Чаном и Арнольдом Шварценеггером, кинопродюсер Алексей Петрухин рассказал в эксклюзивном интервью DK.RU. 

Как человек, который видит ситуацию изнутри, расскажите — что сегодня происходит в кинобизнесе? 

— В первую очередь кино — это политика. Это средство массовой информации. С помощью кино очень легко сформировать мнение на любую тему, потому что оно оказывает мощное воздействие на человека. И бизнес в киноиндустрии стоит не на первом плане. Если заниматься кино только ради денег — это провал. 

Чтобы рассматривать киноиндустрию как бизнес, нужно вывести саму модель: во что происходят инвестиции, в чем они могут оптимизироваться, и самое главное — где происходит монетизация. Монетизация — это зрители, среди них есть «пираты» с бесплатными просмотрами и те, кто платит за контент — приходит в кинотеатры. Важно понимать потенциал и емкость рынка, на который ты выходишь. Если привести цифры, то в Америке сегодня 42,5 тыс. кинотеатров, и этот показатель сохраняется на протяжении нескольких десятков лет. Их емкость заполнена и сборы понятны. 

В Китае еще 10-12 лет назад было совсем неинтересно заниматься кинопрокатом, потому что в стране насчитывалось всего лишь около 6 тыс. кинотеатров, и их сборы были существенно меньше, чем в России. Но китайцы поняли, что удержать народ в патриотизме возможно только с помощью кино. Поднапряглись, и сегодня у них самый большой рынок в мире — 53 тыс. кинотеатров. 

В России 1,7 тыс. кинотеатров с 4,6 тыс. экранов. Это крохотное число. Для сравнения: в Советском Союзе было 320 тыс. экранов, в РСФСР — около 129 тыс. экранов и 29,5 тыс. премьерных кинотеатров. Если рассматривать кино как бизнес, считается все просто: берем число кинотеатров и экранов, определяем число мест. Если в каждом кинотеатре поставят твою картину и у тебя будет полный зал, можно посчитать монетизацию этой истории. Сейчас и у нас государство начинает понимать и оценивать силу кинематографа. 

Государство обещает больше денег вкладывать в кино, понимая, что это политика, но не будет ли при этом ограничений по содержанию фильмов?

— Это и нужно делать. Я один из тех, кто двумя руками и ногами за цензуру. Но за цензуру правильную и здравую. У меня тоже возникают вопросы — кто это будет определять, не появится ли коррупционная составляющая.

Если подумать, то цензура — это безопасность общества. Это то, на чем растут ваши дети, мои дети — соответственно, наше поколение, наша страна и наша общество. Несколько поколений уже выросло на голливудских фильмах. 

У меня была творческая встреча. 300 человек 14-17 лет в зале. Задаю простые вопросы: какое государство самое мощное в мире? Америка. Куда бы хотели поехать? В Америку. Никто ни разу там не был, а все хотят. Это все подсознательно. А откуда? Из кино. Мстители, бэтмены и прочие железные люди. Классные фильмы, я тоже их смотрю. Но у нас в школах нужно бы учить смотреть кино. Раз в месяц классом вместе с учителем и желательно с кем-то от кино, кому доверяет общество, ребята идут и смотрят фильм, а потом обсуждают, что каждый для себя из него вынес. Самое главное — научить видеть, где этот пресловутый 25-й кадр. Смотришь «Железного человека» — простая фантастика, зрелищная, интересная. Но на подсознании остается — это же в Америке! Я не противник и не вижу везде врагов России, но это такая правда жизни, на которую зрителям хочется раскрыть глаза. 

По мнению Алексея Петрухина, кинематограф может снизить нагрузку не только на образовательную систему, но и на здравоохранение. Если все болезни от нервов, говорит он, то кино под силу стать средством для оздоровления нации. Однако развитие оздоравливающей и вдохновляющей силы кинематографа, уверен продюсер, невозможно без протекционизма государства. 

— Кинобизнес всего мира контролируется Голливудом. Это самое мощное оружие Америки. Есть восемь голливудских прокатных компаний — «мэйджоров». Между собой они никогда не конфликтуют, лишь ради спортивного интереса соревнуются за зрителя и кассовые сборы. Специально пишут большие цифры по сборам, чтобы мы все шевелились. Они финансируют все фестивали, которые раздают призы за понятную тематику. Сними про свою страну плохо — обязательно попадешь на международный кинофестиваль. А если снимешь очень плохо — тебя доведут до «Оскара», чтобы весь мир посмотрел этот фильм. 

Подойдите к любому владельцу кинотеатра и спросите, почему он не показывает российское кино. Первый ответ, как защитная реакция: нет хорошего кино. А его нет, потому что нет зрителя. Зрителя нет, потому что этих фильмов нет в кинотеатрах. А без проката нет монетизации. У меня друзья в Китае сняли кино за 3 млн долларов, один из которых ушел на производство, два — на гонорар главному актеру. За две недели сборов — 287 млн долларов! Студия получила больше ста из них и сразу же запустила в работу 12 проектов. В Китае фильм в любом случае окупается, и сейчас они переходят из количества в качество. Запомните мои слова: через год-два мы все будем смотреть китайское кино.

В России получается замкнутый круг. Зритель не идет на отечественное кино, потому что после голливудского оно кажется ему некачественным. А после голливудского оно качественным стать не может, потому что бюджеты несопоставимы. Я очень легко рассчитываю, какое кино мне нужно снять, чтобы выйти хотя бы в ноль, остаться в этой нише и надеяться, что когда-нибудь мейджоры из России уйдут. Или пытаться (что мы всегда и делаем) искать идеи, которые будут интересны всем, и снимать такое кино за разумный бюджет.

Второе — это протекционизм государства. Он существует во всем мире, и без него вообще никак. Только Китай и Индия не сдались Америке. У них очень жесткое цензурирование, квотирование, и они развивают только свое кино.

Китай позволяет Голливуду показывать 34 фильма в год, но все американские флаги вырезаются. Плюс они не получают деньги с китайского рынка, но для общего числа показов набирают крутые цифры. Когда студия объявляет о мировых сборах, это не значит, что она получила столько денег. Красивые цифры привлекают все больше новых продюсеров, которые хотят поехать в Голливуд. Они тратят там деньги, разоряются, на их место приходят новые. Такой круговорот. 

В России Голливуд держит все своим репертуаром. Это негласная история для кинотеатров — если вы хотите получить в прокат «Фантастических тварей», то вот вам еще 15 фильмов, которые в Америке даже в кинотеатрах не выходят. Поэтому у нас на год вперед четко расписаны фильмы Universal, Disney, Fox и все кинотеатры забиты.

Есть простая формула: ни одно кино в мире не может быть успешным, если оно не принадлежит одному из голливудских мейджоров. Чтобы не было гнева российского правительства, иногда эти большие студии проявляют лояльность, чтобы потом с гордостью заявлять: это благодаря нам ваше российское кино поднимается. Все самые кассовые фильмы России прокатывали голливудские мейджоры: «Сталинград» — Sony, «Последний богатырь» — Disney, «Экипаж», «Легенда 17» — Paramount, «Вий» — Universal.

Нам нужно более серьезное участие государства. Это уже происходит. Государство субсидирует строительство кинотеатров, давая безвозвратные 5 млн руб. под обязательства ставить в прокат российское кино в 50% соотношении к иностранному. Правда, столько фильмов нет российских. А почему их нет? Возвращаемся в замкнутый круг. Со следующего года, надеемся, финансирование увеличится в разы. Возможно, придем к тому, что воссоздадут Госкино с отдельным бюджетом. Можно же делать нескучные фильмы в правильном жанре. Но нужно открывать кинотеатры. Как только у нас будет хотя бы 10 тыс. кинотеатров в стране, выстроится очередь из инвесторов, готовых финансировать кино. Как в Китае.

Кто должен открывать кинотеатры — государство или частные инвесторы?

— Частный инвестор сейчас особо не пойдет. Один кинотеатр — это очень небольшой бизнес, с которым нужно возиться. Конечно, государство должно открывать, а дальше подтянется история частно-государственного партнерства, но мы опять возвращаемся к политике. И эту партию Голливуд уже выиграл. 

Сейчас стали появляться фильмы патриотической направленности — к примеру, тема Крыма раскручивается. Но, по отзывам части зрителей, такое кино воспринимается как топорная пропаганда, и люди относятся к нему скептически.

— Но существует зрительский показатель — кассовые сборы. Раз зритель пошел — фильм идет. Есть еще такая фишка. Если вы посмотрели фильм и он вам понравился, вряд ли вы зайдете в соцсеть и напишете отзыв от души. Вам будет даже неудобно. 

Вам лично фильм понравился?

— Тема понятная. Так и нужно делать. Согласен, после голливудского уровня, на котором мы выросли, нарочитая патриотичность подламывает. Если б вы увидели «Крым» лет 20 назад, такого чувства бы не было. Это хорошо сделанное советское кино, где все понятно, поэтому «Крым» понравился в регионах. Условно это поколение моей мамы, которое не смотрело «Мстителей» и прочих голливудских фильмов. Они видят фильм как ситуацию о Крыме и верят. Поэтому это кино правильной направленности, с хорошей задумкой, но, возможно, с посредственной реализацией. 

Сейчас тема продолжается, но ее уже испортили. Я бы на месте государства сделал из Крыма политический детектив.

Как бы снимали американцы? Сразу история. Дипломат (Бен Аффлек в главной роли) поехал в Крым. Вежливые люди — зашли без единого выстрела. Обязательно бы нашелся предатель среди наших, которого раскрыли, и герой с другой стороны, который бы понимал важность и перешел на нашу сторону. Разыграть этот сюжет, показать внутреннюю интригу, силу убеждения. Американцы из темы Крыма сделали бы «Перл-Харбор». И тогда весь мир проглотил бы это кино, все стали бы героями.

Стереотипы и желание высказаться

Чтобы понять, что Алексей Петрухин имеет в виду под «правильной цензурой», нужно посмотреть его фильмы. Это яркая иллюстрация всех его высказываний. К примеру, «Училка» поднимает вопросы несовершенства образовательной системы и говорит о ценностях современных подростков. Вторая часть фильма — «Последнее испытание» — выходит в прокат в следующем году. С теми же героями режиссер рассуждает о другой наболевшей проблеме — терроризме внутри одной страны. 

Сюжет вашего нового фильма «Последнее испытание» — про захват заложников. Почему вы взялись за эту тему?

— Это желание высказаться было давно. Когда я увидел, какой резонанс произвел фильм «Училка» (хотя это не столько кино, сколько важный разговор в таком фарсовом жанре триллера), я достал лежавший 10 лет в столе сценарий. Он был по «Норд-Осту», но сам фильм не про «Норд-Ост». Его можно было бы назвать «по мотивам», но таких событий, к сожалению, было уже много. Захват заложников, террористы. Просто захват «Норд-Оста» в России наиболее освещен СМИ, он происходил практически в режиме реального времени. Я задумался, кто эти террористы, что ими движет, почему так происходит? Я выбрал чеченцев, потому что есть стереотип — это бандиты, террористы. Поколения растут, а стереотип не меняется. Были бы такое же восприятие азербайджанцев или узбеков, мы бы говорили про них. 

Это продолжение «Училки»?

— Это неформальное продолжение — те же герои, но три года спустя. Но если вы не смотрели фильм «Училка», вы ничего не теряете. Для вас кино начинается со встречи одноклассников, которые приходят к ней на день рождения и вытаскивают на премьеру спектакля. И театр захватывают террористы. Дальше идут взаимоотношения. Кто эти террористы, кто эти ученики. Я люблю поговорить в кино, и мы долго разговариваем. 

И к чему все придет? 

— Каждый сделает свой вывод. Я считаю, кино должно поднимать вопросы, но я как автор имею свое мнение и стараюсь не просто задать вопрос, а предложить несколько вариантов ответа. Даже если кино вам не понравится, вы в любом случае проплачетесь, потому что мы поднимаем вопросы, больные для всех. Все это будет. Но я за то, что даже трагедия должна быть с хэппи-эндом. Но чтобы прийти к свету, нужно окунуться в грязь, задохнуться, нахлебаться, умереть, но воскреснуть. Или остаться с надеждой на воскрешение. А иначе зачем жить? Вам в жизни проблем не хватает? В кино вы должны увидеть свои проблемы, а в конце получить варианты решения. 

Мечта детства и привет от Джеки Чана

Как вы вышли на Джеки Чана и Арнольда Шварценеггера?

— Сначала я приехал к Джеки Чану и сделал ему предложение, от которого он не смог отказаться. А потом вместе с Джеки мы сделали предложение Арнольду, от которого тот не смог отказаться. Все по-русски. Серьезно. Знаете, как у нас принято? Допустим, нужно тебе пойти к министру, потому что в его компетенции находится решение твоего вопроса. И все начинают спрашивать: «У тебя есть кто-нибудь в министерстве?». Я никогда не ищу протекции. Я иду в министерство и записываюсь на прием, на который отводится пять минут. И дальше — твое искусство общения. Здесь все точно так же. Кого в Китае можно привлечь, чтобы в кино на тебя обратили внимание? У меня мечта детства — познакомиться с Джеки Чаном. Для меня это мудрейший человек. Так как я работал с Universal, я написал его агенту. Потом приехал в Китай, меня познакомили с министром культуры. Затем, сославшись на него, я пообщался с агентом Джеки Чана, и мне выделили три минуты личного общения. С Арнольдом было проще.

Передаешь привет от Джеки Чана и больше ничего не надо. Даже Голливуд не смог объединить их в одной картине, сколько ни пытался. А здесь все совпало, да и шутки наши русские зашли.