Сергей Майзель: Ради слез в зале можно жертвовать

Предостережение человека, лично знакомого с олигархами из списка «Форбс», всем, кто, заработав пару миллионов, уезжает в Испанию и валяется там на песке. О том, что бывает с теми, кто живет для себя, в «Азбуке жизни» Сергея Майзеля.

Посмотрите, что остается в памяти людей, после того как человек уходит из жизни, и вы узнаете его миссию. Остаются только вехи – выигранные войны, построенные города, открытия. Миссия – заложенный в сознании человека стереотип поведения на всю жизнь. Она не закладывается родителями, а дается Богом при рождении, и в этом ее сила.

Осознание своей миссии – момент, когда человек начинает чувствовать в себе нечто сверхъестественное, высокое, что входит в его душу, и появляется понимание того, что он должен делать для других. Нельзя сказать, что однозначно миссия проявляется в отказе человека от себя ради других. Когда Людовик говорил «государство – это я», это не глупо. Если тебе хорошо и люди вокруг счастливы, такой эгоизм не так и плох.

Нет возраста, благоприятного для осознания своей миссии. Аркадий Гайдар в 16 лет командовал полком, Моцарт в 14 написал произведения, которые стали мировым достоянием. Кому-то нужен толчок извне. И в ходе нынешнего кризиса мы увидим появление новых ярких личностей, которые создадут принципиально новые направления в бизнесе, науке, культуре и поведут за собой людей. У ряда моих близких знакомых, состоявшихся личностей, известных и в Екатеринбурге, и в России, – понимание своей миссии пришлось на 93‑95‑й годы. Они полностью изменили свою ментальность, возглавили компании и целые отрасли промышленности. Сегодня основной предмет их гордости – количество не сокращенных и не уволенных из-за кризиса людей. А ведь кто-то в те годы, заработав пару миллионов, уехал в Испанию и до сих пор валяется там на песке. Если нет людей, на жизнь или душу которых ты влияешь, нет и миссии.

В былые времена, когда у нас еще не была так сознательно занижена роль рабочего человека, существовали целые институты, нацеленные на то, чтобы выделить из общей массы трудящихся людей пригодных на что-то и дать им возможность свою миссию осознать. Проводились конкурсы рационализаторов и изобретателей, проводились смотры художественной самодеятельности. А потом наступили двадцать лет засилья юристов-экономистов (ничего личного) – профессий, которые к созидательному труду отношения не имеют и за собой никого не ведут. Государство должно быть заинтересовано в создании условий для осознания человеком своей миссии и проявлении ее во благо окружающих. Если посмотреть на тех, кто представляет сегодня криминальный мир, то среди них с избытком харизматичных, талантливых и умных людей, но им вовремя не помогли, и они оказались в условиях, когда реализовывать свою миссию стало выгоднее в мире разрушения. Но и миссия в этом случае – искаженная.

Миссия – не привилегия, а нагрузка. Человеку, осознавшему свое предназначение, жить значительно труднее. Больше возможностей, соблазнов, людей, для которых твоя миссия неприемлема в силу политических или коммерческих выгод. Больше врагов. И это все несмотря на то, что любая миссия в своей основе гуманистическая. Не верить в это – отрицать основы бытия. Я уверен в том, что каждый человек изначально хорош. Просто дорога в ад вымощена благими намерениями. Мы знаем примеры того, как гуманистические замыслы превращались при реализации в страшные вещи. Чем плохи были идеи Сталина построить Беломорканал или Берии создать бескоксовую металлургию? Весь вопрос – какой ценой.

Миссия и ее исполнение – разные вещи. Даже Гитлер в своих деяниях отталкивался от гуманистической миссии по отношению к немецкому народу, истощенному после несправедливого версальского мира и изнуренному войной. Как она переломилась в его сумасшедшем мозгу, что привело к жутким последствиям, непонятно, но изначально его идеология была направлена на улучшение жизни своего народа. Гитлер тоже следовал своей миссии так, как понимал ее. Другое дело, как эта миссия была соотносима с деяниями по отношению к другим.

Я недавно слышал, как Цискаридзе на вопрос, ради чего он танцует, ответил, что ради слез в зале. Это был приватный разговор, и он мог ответить, что ради тщеславия, например, если бы это было действительно так. Я знаком со многими уважаемыми актерами, танцорами, оперными певцами, которые ответят так же, как Цискаридзе. Да, надо жить и содержать семью, но многие из них, даже не получая гонорары, будут продолжать заниматься своим делом. То же самое было во время войн, когда актеры, художники и писатели не получали денег, но при этом ездили на фронт, выступали перед солдатами, несли радость людям и реализовывали свою миссию.

Формулировать свою миссию вслух – некорректно. Это глупая и никому не нужная самореклама. Впрочем, я могу дать самую простую формулировку любой миссии – чтобы N-ое количество людей, которые идут с тобой, каждый новый день жили лучше, чем вчера. И осознавших свою миссию легко узнать именно потому, что они ведут за собой людей. И среди олигархов, и среди рабочих есть харизматики, за которыми тянутся, которые способны донести благую идею до умов людей. Вопрос в том, насколько человек готов отдать всего себя на то, чтобы свою миссию целиком воплотить в жизнь. Один ограничивает свою миссию рамками своего дома, другой – цеха, третий – всего мира.

Я сам «командую» разными группами и объединениями людей с 16 лет. Когда я поступил в институт, у меня появилась бригада строителей, тогда же пришло первое понимание миссии: все, кто идут со мной, завтра должны жить лучше. Я и сейчас так живу.

Миссия есть у каждого однозначно, но способность ее почувствовать – либо дана, либо нет. Поэтому так часто она остается нереализованной. Но если ты не выполняешь своей миссии, она наказывает тебя за это психозами, неврастенией, суицидами. Миссия дает 35‑37 лет, дальше начинается так называемый кризис среднего возраста – время, когда человек уже по максимуму состоялся как смог и начинает заниматься поисками себя в мире. Размышления из серии «роль Васисуалия Лоханкина в истории мировой революции». Если миссия исполнена, кризиса среднего возраста нет. Разве что не все амбиции реализовались. А со всех остальных миссия спросит.

Я могу назвать немало людей, с которыми знаком оттуда, из девяностых, и которых встречаю иногда в Лондоне, Израиле. Эти люди не сходили с полос газет, входили в первую десятку. Где они? Мы видели взлеты и падения тех, о ком еще пять лет назад говорили как о супергениях бизнеса. Кто сейчас помнит Стерлигова, Довганя, Мавроди, Брынцалова? В какой-то момент они поднялись над ситуацией, что-то для себя заработали и ушли в небытие. Взять пример Стерлигова – живет в деревне, куча детей. Если эта куча – его миссия, то замечательно. Но ведь идеи, которые он когда-то проповедовал, не реализовались. И нет никого сегодня, кто бы поверил ему и пошел за ним. А без этого нет и миссии. Или Артем Тарасов – первый советский миллионер, человек, способный вести за собой тысячи людей, обладавший блестящим аналитическим талантом и возможностями, сопоставимыми с возможностями премьер‑министра страны, подкрепленными к тому же финансами. Сегодня он живет в Лондоне и вся его жизнь – визиты пяти-шести человек из прошлого. Деньги у него есть, но ему очень плохо. Возможно, кто-то скажет – с жиру бесится. Но быть богатым и несчастным – ой, как можно.