Сергей Писарев: Экономическую политику надо менять, пока корабль не напоролся на айсберг

Сергей Писарев, президент благотворительного фонда «Русский предприниматель»

В 2008 г. все было по-другому — сначала экономический кризис настиг Москву, затем пришла волна, накрывшая регионы. И настроения у всех были одинаковые: бизнес думал, как ему выживать. Тогда же возникла тема импортозамещения – уральские промышленники предлагали руководству страны сделать закупки российской продукции обязательными для государственных предприятий, а впоследствии – и для компаний-монополистов. Начались разговоры о кооперации крупных предприятий и малого бизнеса. Было чувство, что напасть всех объединила. Но беда прошла, а с ней и благие намерения.

В этот раз кризис сразу ударил по регионам. Бизнес почувствовал, что стало не в пример хуже. Пройдите по проспекту Ленина — там множество объявлений о продаже и аренде помещений. Некоторые висят с начала года, а желающих не находится. И это центр города, где большой пешеходный трафик всегда делал торговлю выгодной.

С такими мыслями я отправился по делам в Москву, где давно не был. Думал, и там дела не лучше, но зримых свидетельств кризиса не нашел.

Москва блестит, считает деньги, ведет светскую жизнь. Даже за Садовым Кольцом — как в центре Екатеринбурга — лимузины, рестораны, ночные клубы. Богатства, выставляемого напоказ, стало еще больше.

В этом не было бы ничего предосудительного, если бы магнаты, сменившие нуворишей 90-х гг., делали бизнес в реальном секторе экономики, вкладываясь в новые производства. Но при 20% банковской ставке инвестиционные проекты невозможны. Москва, аккумулирующая гигантские денежные ресурсы, по-прежнему зарабатывает на «финансовых потоках», валютных спекуляциях и тому подобном. И продолжают заниматься этим не только коммерсанты, но и политики, и чиновники — все, кого принято считать элитой общества.

Как сторонний наблюдатель и бизнесмен, обсуждавший с некоторыми из них коммерческие и социальные проекты, я пришел к выводу, что мысли этих людей далеки от материй, связанных с процветанием страны, реиндустриализацией, импортозамещением. Они не страдают от бессонницы из-за падающей экономики и не готовы к внутренним переменам, которых требует новая реальность. Их цели остались прежними — заработать и свалить за границу.

Представители элиты не хотят замечать, что настроения в обществе меняются, что регионы живут другими интересами. Гонка за большими деньгами отвлекает их от предчувствий, что благополучию может прийти конец. Примерно так же оркестр на тонущем «Титанике» играл, чтобы успокоить пассажиров.

И тут возникает коллизия: разумная часть общества видит, что экономическую политику в стране надо менять, пока корабль не напоролся на айсберг, а те, кто принимает экономические решения, говорят, что «все под контролем».

До революционной ситуации, когда верхи не могут, а низы не хотят жить по-старому, еще не дошло. Но если ничего не изменится, напряженность будет расти.

А дальше — два пути: либо страна погрузится в смуту, либо здравый смысл возьмет верх. Смута непредсказуема, ибо может активировать самые реакционные силы. Одна из них — растущее влияние мусульман. Говорят, в Москве таких приезжих около двух миллионов — больше, чем полицейских по всей стране. Как и беженцы, наводнившие Европу, они не считают себя гостями в чужой стране. И своим видом, и своим поведением постоянно демонстрируют превосходство. Как поведут себя эти люди, если начнется хаос?

Сам я, впрочем, рассчитываю на здравый смысл. Уверен, что у России остался потенциал, который поможет наладить современное производство. Все препятствия — либеральная экономическая политика, изношенные промышленные фонды, технологическая отсталость — преодолимы. Главная проблема в том, что до сих пор российским промышленникам недоставало политического влияния. Либеральные западники в правительстве страны говорили им: зачем выпускать машины и телевизоры, если все это можно купить на выручку от продажи нефти? И вот нефть подешевела. В прошлом году даже цена $70 за баррель считалась маловероятной, а сейчас называют и 30, и 20.

Однако, во многом благодаря санкциям, нам придется вернуться к стратегии реиндустриализации. Даже если кому-то этого не хочется.