«Следующее поколение детей будет еще залюбленнее. Не роем ли мы гиперопекой себе яму?»

Родители, чья молодость пришлась на бурные и бедные 90-е годы (т.н. поколение «надо»), стараются оградить своих детей от жизненных потрясений, и в итоге сами же лишают своих детей целеустремленности. Для нынешних 20-летних (поколение «хочу») главное — самореализация и поиск своего предназначения, масса проблем, доминировавших в 90-е, им неведомы, отмечают Валерия Касамара и Анна Сорокина, сотрудники Лаборатории политических исследований НИУ ВШЭ. Однако молодые люди слабо выстраивают причинно-следственные связи: главным качеством для достижения успеха они называют целеустремленность, но ключевой проблемой оказывается мотивация. Как работодателям и педагогам мотивировать нынешнюю молодежь и тех, кто пойдет после них, а родителям — побудить детей самим прокладывать себе дорогу? 

Валерия Касамара:

— Эфемерная целеустремленность. Как мотивировать молодых людей быть целеустремленными — главный вопрос века, на который пока никто не может ответить. Это проблема для педагогов, работодателей и родителей. Поколение, которое выстояло в 90-е, решило, что все знает и умеет, и может все решить за своих детей. И сопровождает своих чад, когда они уже окрепли и делают многое из неразрешенных вещей. 

Частая картина приемной кампании в университетах: мама с дочкой или сыном приходят подавать документы — внимание — в магистратуру. Не могу представить такое в мою бытность. 

Ребята очень высоко оценивают роль родителей и понимают, что в них много вкладывают. Родители были значимы всегда, но сейчас — еще больше. Обсуждать жизненно важные решения молодые люди будут однозначно в первую очередь с ними.

Мечты. В 91-м году во всей красе были представлены материальные ценности: обществу хотелось жить нормально. Поколение «надо» прекрасно поймет, как радовались первой автоматической стиральной машине, первому евроремонту, первой поездке за границу... Нам надо было наесться.

Квартира, дом, дача в структуре ценностей советского человека были показателем определенных достижений. Как еще можно было отличиться? Тогда никто не думал о путешествиях: путевка в санаторий раз в год — и то счастье, а если на море — «ну вы буржуи!».

У молодежи структура ценностей поменялась полностью. Мы видим нормальное постматериальное общество: для человека все материальное уже не сильно значимо, для него это норма жизни. Ему хочется посмотреть мир и себя показать. Путешествия — это интересно, это мощный контент для соцсетей.

Отношение к загранице. Для начала 90-х это было что-то далекое и мифическое. Уехать хотели 23%, но ВЦИОМ не уточнял: это просто розовая мечта или для нее есть основания. Сейчас желание уехать усилилось: и у тех, кто хочет учиться за границей, и у тех, кто хотел бы эмигрировать. Но дальше мы посмотрели другие данные и поняли: большинство из тех, кто собрался уехать, говорит это просто. Это совершенно разный подход к делу, который очень сильно разнит поколение «надо» и поколение «хочу». 

Про патриотизм. За эти годы мы прошли огромную дистанцию. Как воспитывали мое поколение? Гонка вооружений, кольцо врагов, все обязательно идут в армию. По первому зову ты должен быть готов встать на защиту родины. Сознание хомо советикуса, которое тогда уже сходило на нет, было очень военизированным. Была эмоция, которой почти нет у молодежи, — страх. Есть много опросов, в которых спрашивают: какой должна быть страна, чтобы ее уважали? Многие ответы основаны на страхе: будут бояться — будут уважать. 

Сегодняшние миллениалы не хотят, чтобы нас боялись, сами не хотят бояться и никого не хотят пугать. Прошедший ЧМ по футболу эмоционально очень сильно «зашел» в молодежную среду: мы показали себя как радушные хозяева, которые готовы встретить, показать, открыть. И при этом будем рады, если нас также встретят там, куда бы мы ни поехали. Молодежь очень радует открытость и проникновение культур.

У молодых людей в вопросе о патриотизме служба в армии не является главной. На первом месте — любовь к родине и знание символики своего государства.

Мягкость и пластичность в точках зрения у сегодняшней молодежи проявляется во всем.

Про образование. Последние годы идут дискуссии о том, каким хорошим было советское образование и как сильно нынешнее от него отстает. Если бы мы не посмотрели данные 1991 г., то тоже были бы под воздействием мифического «раньше было лучше, чем сейчас». Но нынешнее поколение более удовлетворено своим образованием. Оно стало лучше, или взгляд на это поменялся? 

Конечно, молодые люди говорят, что все хорошо, когда мы просим их оценить то, чем они обладают. Сегодня это единственное поколение, которое уверено в своей уникальности и исключительности. Нас учили быть скромными: «Жди, когда тебя похвалят», а сейчас человек может на полном серьезе сказать: «Я такой классный!». 

Уверенность молодежи в перспективах намного выше. Но не ищите причинно-следственных связей. Когда задаешь уточняющие вопросы, их представление о будущем разбивается о ближайшую сессию. Когда мы заставляем их задуматься о будущем, они говорят, что в нашей стране нельзя планировать, у нас все нестабильно. В этом они мало отличаются от взрослых: у всех нас очень короткий горизонт планирования, это беда.

Для молодежи очень значим драйв во всем, что они делают, поэтому карьерный рост оказывается на первом месте. Если ты продвигаешься по карьерной лестнице, значит, тебя оценили и заметили. Но из-за карьерного роста жизнь превращается фактически в тотальную работу в ненормированном графике. И молодежь не отдает себе отчет, что это потребует времени. Для них очень значимо совмещать работу с личной жизнью, спортом, хобби. Как работодатель я вижу, что молодые люди готовы отказаться от повышения, потому что не успевают заниматься собой. 

При этом они хотят жесткие социальные гарантии. Запрос на патерналистское государство, которое будет опекать их, как родители, переносится на их отношения с государством.

Им хотелось бы, чтобы на работе не было начальника, потому что он — априори козел и говорит ерунду. Ходить в офис с девяти до шести — все равно что застрелиться сразу. Идеальным местом работы становятся частные фирмы, где ты сам себе хозяин и можешь выстраивать свой график. Но все хотят частную фирму с госгарантиями. 

Мы хотим, чтобы молодежь, которая приходит устраиваться на работу, относилась к этому делу уважительно. Но картина мира у всех разная. Работодатель ждет, что соискатель скажет: «Мне так нравится ваша компания, всю жизнь мечтал у вас работать». А молодой человек приходит на собеседование и ждет, что ему скажут: «Какой ты классный! Пожалуйста, приходи ко мне на работу!». Получается когнитивный диссонанс. Работодатель и соискатель не могут понять, что все должно быть наоборот. 

Работодатель хочет, чтобы молодые люди задумались о своей профориентации, набирались опыта, прошли практику. Они готовы инвестировать и играть вдолгую, но хотят осознанности. Но по нашей практике, человек заканчивает бакалавриат и еще не задумывался, куда хочет пойти — и говорит об этом без сожаления.

Это проблема всех работодателей, от малых и средних компаний до крупных и государства. 

Или, например, молодой человек устраивается в компанию, работает пару дней, а потом больше не приходит: «Да, забыл сказать, я у вас больше не работаю!». Он понял, что ему это больше не интересно, а работодатель теряется: это не укладывается в его представления о деловой этике и элементарном человеческом общении. 

Для нашего поколения есть волшебное слово «надо»: быть вежливым, ответственным, обязательным. Смотрим на другое поколение, и там четко работает: хочу — не хочу. «Мне неинтересно, почему надо?». 

Проблема глубинная. Этим поколениям и работодателям надо жить вместе. Когда компании рассказывают про эту проблему, мы понимаем: это начало большого тектонического сдвига. Молодежь, которой сейчас 17-24, еще цветочки по сравнению с теми, кто идет за ними. Если раньше мы понимали, что у нас ценностные перемены идут лет через 10-15, то сейчас период очень сильно сократился. 15-20-летние респонденты, рассказывая про своих 10-летних братьев и сестер, серьезно говорят: «Вы же не понимаете, что мы-то еще люди, а они как жить будут?». 

Ключевая задача и старшего, и младшего поколения — понять, как мы стыкуемся. Можно долго рассказывать, что молодежь не та, что у нас другие ценности, и говорить о том, что что-то надо, неэффективно. 

Про протест. Для молодых людей митинги 2011-2012 гг. были большой тусовкой, в которой надо было принять участие. Это первая причина, по которой молодежь продолжает выходить на подобные мероприятия. Тем более приятно, когда тебя не заставляют туда идти, а еще круто, когда это запрещают. Естественно, у них возникает желание совершить то, что сказали не делать. Вторая причина: если пикет или митинг проводится по теме, к которой ты неравнодушен, ты приходишь и участвуешь. Люди говорят, что им все равно, кто будет организовывать этот митинг: «Я вышел, потому что я против коррупции». Кстати, по всем исследованиям наша молодежь очень негативно к ней относится — не приемлет ее намного сильнее, чем наше поколение. Третья: молодые люди поддерживают политического лидера, и им все равно, на какую тему он пригласит их прогуляться по городу. 

А.С.: При этом, когда я спрашивала студентов: «Представьте, что вы идете на митинг без телефона и не можете выложить в соцсети фото, как вас повязали». И они сильно призадумались. Потому что когда они делают такое фото, это миллион лайков и известность. 

В.К.: Чем они младше, тем больше у них дерзкого поведения, им хочется отличиться — это современное геройство. Кроме того, после очередного выступления многие молодые люди очень опечаленно говорили: «Я пошел, а меня не повязали». Это демонстративное поведение.

Травля учителей по отношению к детям. Есть много разных случаев, но сказать, что виноват учитель, я зачастую не могу. Например, в Москве учителя настолько запуганы Департаментом образования и зажаты в жесткие рамки, что если хотят задать детям прочитать произведение на каникулах, то говорят с родительским комитетом. Дать его официально учителя не могут: боятся, что их обвинят в чрезмерной нагрузке на детей. 

Когда я смотрю на это, то хочется плакать: мою старшую 19-летнюю дочь учили намного интенсивнее, чем среднюю, которая сейчас в третьем классе. Мы все время боимся перегрузить детей. Как результат: учителя очень зажаты и всего боятся. К тому же появились технологии передачи информации в режиме онлайн, и можно что угодно представить как угодно, выхватив из контекста и перевернув с ног на голову. Поэтому, когда мы говорим на эту тему, надо смотреть на нее со всех сторон. Того, что сейчас себе позволяют дети, у нас не было. У нашего поколения мантра «Надо уважать старших» впитывалась с молоком матери. У нынешнего поколения вопрос: почему я должен(а) уважать человека только за счет того, что он старый? А если он идиот и козел, за что его уважать? Это новый взгляд, с которым нужно считаться. 

Каким будет следующее поколение? В нашем поколении каждый был озабочен выживанием, поэтому был сосредоточен на себе, семье и решении своих вопросов. Сегодня, когда мы опрашиваем молодых людей, для них значимо делать полезное дело, чтобы они могли помочь. Они стали по-другому смотреть на жизнь вокруг, и меня это очень сильно радует. Мы начинали с построения идеального мира в отдельно взятой квартире, а сейчас вышли из нее и начали смотреть по сторонам: хочется создавать среду обитания, которая бы нравилась, была бы доброй. Мы переходим к постматериальным ценностям, и в следующем поколении, если все будет продолжаться так же, как идет, будет нарастать доброе, человечное и гуманное. Но что-то будет совершенно по-другому. 

Но второго Комсомола не будет — в одно русло молодых людей уже никто не загонит. У них много тропинок, они будут выбирать свой путь и пойдут так, как хотят, причем они индивидуалисты не в плохом смысле этого слова. 

У голодного поколения, прошедшего войну, были перекормленные дети. У поколения, пострадавшего во всех социальных кризисах, есть абсолютно опекаемые дети. Что будет у детей опекаемого поколения, пока не могу сказать. 

А.С.: Оно будет еще более залюбленным. И пугает, что родители куда только не таскают детей 2-4 лет: ментальная арифметика, чтение... Это откладывает очень сильный отпечаток на развитие мозга: в два-три года ребенок должен смотреть на солнце, нюхать цветочки и любоваться бабочками. А не читать поэмы.

Вопрос из зала: «Впечатление, что следующее поколение, которому сейчас 10 лет, будет не «хочу и интересно», а «ничего не хочу и ничего неинтересно». Не роем ли мы своей гиперопекой яму самим себе? Если копнуть историю 19-го века, то мы обнаружим, что деды были жуликами, которые составили капитал, их дети стали коммерсантами, а внукам стало скучно. У них было все, и от скуки они сделали революцию. 

В.К. С одной стороны, очень хорошо, когда потрясений нет — ты живешь спокойно. С другой стороны, только эти потрясения запускают взросление. 

Если мы почувствовали, что идем не туда, то никто не мешает начать выпинывать и перестать опекать. Как сделать так, чтобы появилась мотивация — тема отдельного разговора. Над этим будут биться все.

В том числе это теперь и задача работодателей — делать так, чтобы у молодых зажигались глаза. Не делайте вид, что вам не придется с этим столкнуться.

Текст написан на основе выступления Валерии Касамары и Анны Сорокиной в Ельцин Центре. Материал подготовил Андрей Пермяков / DK.RU.