«Такие профессии не считались стремными»: первые деньги Алексея Нагорнова

— Мне всегда было некомфортно выходить из дома, если в кармане не было денег. С детства такая установка в голове: пусть 10 копеек на мороженое или хотя бы 3-5 копеек на газированную воду, но они должны у меня быть. Родители, конечно, давали деньги на карманные расходы, как и всем в детстве, наверное, но мне такой порядок не нравился. Мама с папой ведь все равно мониторят твои расходы, отслеживают, куда ты потратил эти деньги. Могут не разрешить купить то, что тебе очень хочется, потому что, на их взгляд, тебе эта вещь совершенно ни к чему. А я хотел сам распоряжаться деньгами.

 

Самые первые заработки у меня появились уже в первом классе. Мы с друзьями осенью собирали рябину, сушили ее и сдавали в аптеку. Сушили дома в духовке — это была целая технология! Важно было ягоды не пересушить, потому что жженую рябину не принимали. Аптекари очень тщательно сортировали ее, когда принимали, и весь брак убирали. Получали мы, конечно, копейки — сущий мизер. Сушеная рябина ведь почти ничего не весит. Но все равно это было классно — собственные деньги! Летом пытались еще и подорожник собирать, чтобы тоже его сушить и сдавать. Килограмм сушеного подорожника стоил, не в пример рябине, дорого! Но чтобы набрать этот килограмм, пришлось бы целое поле подорожников выкосить. Так что от этой идеи мы отказались.

 

Потом, когда я учился в третьем классе, мы с сестрой мыли подъезды. С квартиры брали 1 рубль. Месяц моешь — имеешь в итоге 15, а то и 20 рублей. Разделили пополам — по 10 рублей, и ходим счастливые. Причем в школе меня никогда не дразнили. Общество тогда было намного толерантнее, и такие профессии не считались стремными. Меня же тогда это очень стимулировало, я понимал, что могу сам что-то сделать, заработать. И потратить так, как считаю нужным. Например, купил свой первый фотоаппарат — он стоил 25 рублей, приличные деньги по тем временам.

 

Потом уже, когда я был классе в шестом, на Шувакише появился рынок — толкучка или «Туча». Мы с друзьями ездили туда, закупались сигаретами. Берешь пачку Dunhill или Dylan — она стоила 2-3 рубля — а потом продаешь в школе сигареты поштучно, по рублю за каждую. Но я этим не очень увлекался, на «Туче» был всего пару-тройку раз. Не слишком мне приглянулась эта тема почему-то.

 

После мы с родителями уехали на два года в Монголию. Там я тоже начал зарабатывать — присоединился к ребятам, которые занимались календариками. «Бизнес» был такой: через город Дархан шел поезд из КНР — китайцы ехали в СССР и везли с собой прозрачные календарики, модные на заре перестройки. Парни меняли у них пачку календарей, где было 50 штук, на банку сгущенного молока. Причем сгущенка стоила 2,5 тугрика, а каждый календарик продавался за 3 тугрика. Это была сверхприбыль!

 

Но занимался я этими делами совсем недолго. Монгольская милиция стала такие обмены пресекать — если ловили, то везли в отделение, оформляли, а после высылали из Монголии вместе с родителями. Я рассудил, что соотношение прибыли и риска совершенно несоразмерное. Хотя, если бы речь шла о десятках тысячах долларов, то кто знает — может, попродавал бы календарики подольше. Так, чтобы на момент поимки и высылки уже иметь значительный заработок и чтобы по возвращении в СССР купить сразу три «Волги» и две квартиры.

 

А дальше началась перестройка, и я уже чем только ни занимался. Но настоящими первыми деньгами я считаю именно заработок от мытья подъездов. Это был настоящий труд, который был действительно нужен и за который люди платили сами. А сейчас зайдешь в большинство подъездов в моей родной Верхней Пышме, а там полы загажены. И никому ничего не надо. Хоть сколько ты плати.