«Уперлись рогом и держимся». Мария Водяная — о цене реабилитации больных детей

В номинации «Социальный бизнес» премии «Человек года» предусмотрено самовыдвижение. Заявок было много, но в ходе голосования Экспертный совет премии определился с тремя номинантами.

Одним из них стал конно-спортивный клуб «Белый соболь». Строго говоря, клуб не очень подходит под критерии премии, так как, по сути, бизнесом не является: вся работа клуба строится на упорстве основателя и самоотверженной работе волонтеров.

Мария Водяная, владелец КСК «Белый Соболь» и питомника собак «Априори Лакшери», рассказала DK.RU, каково это — быть практически единственной организацией, которая с помощью иппотерапии реабилитирует тяжелобольных детей, и почему эта история чаще всего оказывается ее личной историей, не трогая ни бизнесменов, ни чиновников.

Мария Водяная, директор ЕГОО «Конный клуб «Белый соболь»:

— Уже 23 года мы занимаемся реабилитацией больных детей. Не было никакого повода начинать эту работу, просто было понимание, что нельзя все время получать от страны, хотелось что-то и отдавать. Но, увы, стране это все оказалось фиолетово.

Много лет мы не регистрировались как юрлицо, просто работали сами по себе. Потом я подумала — может быть, официальный статус поможет найти спонсоров, поэтому пошла и зарегистрировала общественное объединение «Белый соболь». Чтобы тот, кто захочет, мог материально помочь.

Но с помощью пока как-то не очень.

Очень выручает нас «Ашан» — отдает нам неликвид овощей, фруктов и хлеба, это помогает экономить на зерне. И еще фермер, Александр Назимкин из Режевского района, у которого мы покупаем корма. Когда у нас нет денег, он дает корма без оплаты. Однажды, когда совсем было тяжело, он два года кормил наших лошадей в долг.

Как-то была история. Челябинский клуб, который тоже занимался иппотерапией, организовал соревнования для проблемных детей, и мы хотели отправить туда свою команду. Надо было на поездку всего 7 тыс. руб. Я написала письма в Общество инвалидов, Министерство спорта, бизнесменам. Откликнулся только один человек — депутат Заксобрания Анатолий Никифоров.

Он же помог нам купить новую лошадку для детей.

Здесь ведь какой нюанс: не каждая лошадь подойдет для работы с больными детьми. Нужно, чтобы она была спокойной, чтобы терпела, когда дети ее щипают или стукают, чтобы была не слишком высокой — ведь инструктору приходится постоянно фиксировать ребенка на спине лошади. А главное, чтобы дети ее не боялись.

Та лошадка была в точности такой. Кроме того, она была нарядная, как игрушка. Но продавалась очень дорого, такой суммы у меня, конечно, не было. Я разослала тогда 50 писем бизнесменам и компаниям с просьбой помочь, но никто не откликнулся. Деньги на эту лошадку снова дал Никифоров.

А другой помощи мы и  не видели. Раньше у нас было 24 лошадки, теперь осталось 10. Больше я просто физически содержать не могу.

За счет чего мы живем? Да за счет моей пенсии, которая составляет 6800 руб., и за счет волонтеров.

Основную нагрузку несет Татьяна Пряникова, наш иппотерапевт. У нее педагогическое и медсестринское образование, она постоянно занимается самообразованием, участвует в специализированных семинарах. Именно она ведет самые сложные случаи.

А детки к нам поступают очень, очень не простые.

Максимальное количество детей, с которыми мы можем одновременно работать, — 20 человек. А родители звонят и звонят, просят принять деток. Потому что они приходят к врачам, а те им говорят: «Вам бы иппотерапией позаниматься, вот, есть такой клуб «Белый соболь», идите к ним». И никто из них ни разу не поинтересовался, чего нам стоят эти занятия, как мы работаем, какие у нас методики. Казалось бы, врачи хотя бы на уровне консультаций должны в этом разобраться, но нет, не хотят или не имеют возможности

Такого вида деятельности, как иппотерапия, как бы не существует, он не лицензируется, про него мало что известно.

Точнее, есть единые принципы работы с детьми, а утвержденной методики нет. Это и понятно — у каждого ребенка свои физические проблемы, и для каждого нужно разрабатывать индивидуальный комплекс, и подход к каждому ребенку нужен особый.

Иппотерапия — это не панацея, конечно. Лучше всего на нее реагируют детки с ДЦП, там прогресс хорошо виден. С детьми-аутистами намного сложнее. И с ними никто, кроме нас, не занимается, те центры, которые еще работают в городе, предпочитают брать деток с ДЦП, а остальных отправляют к нам.

А вообще большинство конных клубов в области работают со здоровыми детьми, и деньги за занятия берут совсем другие. А мы не можем много брать. Потому что знаем, каково приходится родителям больного ребенка, сколько стоит реабилитация, сколько времени это занимает.

Так что наша цена — 200 руб. за занятие. Из которых еще надо заплатить инструктору, коноводу и что-то выделить на корм животным (практически ничего).

Все хозяйство наше располагается на 30 сотках на Широкой речке, половина — мой личный участок, другая половина — бывшие неугодья. Раньше там была трясина, мы отсыпали эту территорию, подняли на полтора метра, и устроили там площадку для выгула и манеж для занятий. Так недавно нам претензию предъявили, что мы эту землю используем. Предлагают взять в аренду на 50 лет, но это такие деньги, что арендой назвать язык не поворачивается.

Или вот еще из свежего. 25 лет мы складывали вдоль своего забора рулоны с сеном. Складывали аккуратно, чтобы никому не мешать. Тут прибегает человек, фотографирует их и бежит в районный комитет по благоустройству, чтобы выписать нам штраф в 3 тыс. руб. Больше никого  не штрафуют — ни тех, кто годами не вывозит строительный мусор с обочин, ни тех, кто отвечает за дороги, которых в нашем поселке попросту нет.

Такое ощущение, что только я мешаю нашим чиновникам жить. Говорю главе администрации — вы знаете вообще, чем мы занимаемся? Он мне отвечает: так и не занимайтесь, вас никто не заставляет.

А мы не можем бросить, не заниматься. Все, кто пытался работать с проблемными детками, закрываются. А мы держимся. За счет чего? Да просто так. Уперлись рогом и держимся.