«Вам скучно? Это значит, вы считаете себя пустым человеком. Вы устали от самого себя»

Психолог и хронобиолог Марк Виттманн поясняет, почему осознание собственной личности во многом связано с ощущением времени и изменений.

Самая парадоксальная черта сознания — это, возможно, именно иллюзорность личности в самовосприятии, которое состоит из рыхлых, постоянно меняющихся множеств, — приводит он слова поэта и публициста Уолта Уитмена.

Того же мнения придерживался австрийский поэт, драматург и романист Томас Бернхард, он так говорил о самонаблюдении:

Занимаясь самонаблюдением, мы всегда наблюдаем не за собой, а за кем-то другим. Таким образом, не приходится вести речь о самонаблюдении, потому что мы говорим как кто-то, кем никогда не были, не наблюдая за собой, и поэтому, когда мы наблюдаем за собой, мы наблюдаем не за тем человеком, за которым намеревались наблюдать, а за кем-то другим.

В книге «Измененные состояния сознания: опыт вне времени и личности» Виттманн исследует крайности сознания: переживания на грани смерти, эпилепсию, интенсивную медитацию, наркозависимости, психические заболевания. Изучая их, он пытается понять, что такое сознание на самом деле. Как тело, личность, пространство и время переплетаются, где расположены границы личности, почему растворение этих границ может быть высшим источником счастья и как сознание времени и сознание личности создают друг друга, чтобы построить наш опыт того, кто мы такие.

Он пишет:

«Измененные состояния сознания очень часто идут рука об руку с измененным восприятием пространства и времени… В конечном счете наше восприятие и наши мысли организованы в терминах пространства и времени. Поэтому чрезвычайные состояния сознания также должны влиять на пространство и время».

В особых состояниях сознания — моментах шока, медитации, внезапных мистических переживаний, предсмертных переживаний, нахождение под воздействием наркотиков, — временное сознание фундаментально изменяется. Рука об руку с этим идет измененное сознание пространства и личности. В этих экстремальных обстоятельствах время и концепции пространства и личности модулируются вместе — вместе усиливаются или ослабляются. Но и в более обычных ситуациях, таких как скука, переживание потока и безделье, время и личность меняются совместно.

Ощущение времени «воплощено» более всеобъемлющим образом, чем другие чувства. В конечном счете, восприятие времени не связано с конкретным органом чувств, как в случае с органами зрения, слуха, вкуса, обоняния или осязания. Нет органа чувства времени. Субъективное время как ощущение себя — это физически и эмоционально ощущаемая целостность личности во времени, — говорит Виттманн.

Во время исследований в Калифорнийском университете в Сан-Диего ученый обнаружил если не отдельный орган чувств, то, по крайней мере, определенную область мозга, ответственную за наше чувство времени. При помощи МРТ он и его команда предоставили первые систематические эмпирические доказательства того, что восприятие времени закодировано в сигналах тела, управляемых островком — фрагментом коры головного мозга, расположенным глубоко внутри каждой доли мозга, который в более ранних исследованиях назывался ключевой точкой сознания, связанной с эмоциями, самосознанием и социальным взаимодействием.

Мозг не просто представляет мир как бестелесную интеллектуальную конструкцию, но скорее организм взаимодействует как единое целое с окружающей средой… Наш разум ограничен телом. Мы думаем, чувствуем и действуем в мире при помощи тела. Весь опыт заключен в этом телесном бытии. Или, другими словами, субъективный опыт означает жизнь, воплощенную в окружающей среде, и социальное взаимодействие с другими людьми.

Телесные ощущения, связанные с островком — температура тела, боль, мышечные сокращения, физический контакт и сигналы из кишечника, — это также неотъемлемый компонент эмоций и триггер положительных или отрицательных эмоций. Краткосрочные аффекты и более длительные настроения необходимы для модуляции чувства времени.

«Люди, страдающие депрессией, временно десинхронизированы, их внутренняя скорость не соответствует скорости социальной среды. Депрессия и грусть, выраженные в негативном представлении о себе, самобичевании и чувстве бесполезности, помимо прочего, идут рука об руку с усиленным, неприятным ощущением времени, проходящего медленнее», — говорит Виттманн.

В состоянии алкогольного опьянения мысли и действия ускоряются по сравнению с обычной скоростью, но мозг не может сохранить этот ускоренный опыт как правильные воспоминания. Во время похмелья происходит обратное — время растягивается и расширяется. Из-за гиперфокусировки на текущем стремлении к наркотику запутанные физические симптомы кажутся бесконечными, а будущее без зависимости кажется бесконечно далеким. Виттман подводит итог жестокой временной ловушке зависимости.

При шизофрении временное нарушение еще более выражено — непрерывное единство, при котором обычное «я» разбивается на фрагментированные моменты, которые, кажется, замирают во времени, не давая человеку интегрировать прошлое, настоящее и будущее в единую картину бытия.

Эта взаимозависимость между нашим ощущением времени и личности играет роль не только в психических состояниях, клинически патологических, но также и в экзистенциальных патологиях — опыте скуки, творческого потока и границ бодрствования. Виттманн пишет:

«Скука на самом деле означает, что мы считаем себя скучными. Это интенсивное соотнесение с самими собой: нам скучно с самими собой. Мы устали от себя».

В скуке мы — абсолютное время и абсолютная личность — внутренняя пустота. Человек пресыщен быть самим собой в большинстве случаев, когда он один, но иногда одиночество ощущается и в чьем-то обществе.