Виктор Шебалин: Мне нужен мир без заборов и чиновников

По его собственным словам, и Виктор, и его жена Наталья выросли в городе на стерилизованном молоке. Однако прошлой осенью перебрались в загородный дом и очень быстро к нему привыкли. Теперь бывшие городские жители ни один вечер не проводят без камина и каждые выходные нежатся в собственном бассейне.

Я не строил дом как крепость для себя и своей семьи. Пока тебе нужен весь мир, ты не нуждаешься в крепости, ведь она станет тем, что будет ограничивать твою вселенную. Недовольства этим миром у меня нет, и оградиться от него мне не хочется. Любая цитадель – способ заявить: «Я вас не слышу, у меня есть свое мнение, я уши заткнул, и можете говорить что угодно». Как говорят буддисты, нужно вдохнуть окружающий мир в себя, внутри его исправить и выдохнуть обратно. Этот вариант мне ближе, чем просто сделать вид, что этого мира вокруг меня не существует.

Люди по разным причинам стремятся оградиться. У некоторых это происходит во время кризиса среднего возраста – возраста, когда твои навыки доходят до физического предела и дальше не то чтобы нельзя, просто некуда и незачем. Императив больше не зовет осваивать новые территории, и появляется грусть. А некоторые строят настоящие крепости, потому что иначе чувствуют собственную уязвимость. Я уверен: если тебе нужна крепость, значит, тебя осаждают. Если тебя осаждают, значит, ты не прав. Если ты ездишь на бронированной машине и живешь в доме с четырехметровой стеной, то это не потому, что ты многого добился в этой жизни, а потому, что ты что-то неправильно делаешь. Рано или поздно те, кто осаждает, достигнут своего и будут откусывать от тебя кусочки этого панциря. Крепость нужна, когда ты защищаешь свой золотой фонд, а его растаскивают по кускам. Например, наш министр финансов последние несколько лет изображает из себя такую цитадель. Содержательного разговора там быть не может: ров залит водой, мосты подняты, можно осаждать, стрелять, взрывать – нет контакта.

Участок для дома выбирали очень долго и объездили все поселки в окрестностях. Было негативное предубеждение против Карасьеозерского: мы думали, что там живут одни политики и чиновники (сейчас стало понятно, что это совсем не так), а особого рвения попасть в такую компанию не было. Но минусом других поселков стали высокие заборы. Приезжаешь туда, и такое ощущение, что, гуляя, попадаешь в поле зрения охранника на вышке, а он, завидев тебя, начнет отстреливаться. Караси – единственный поселок, где бетонных заборов вокруг домов нет вообще и, надеюсь, никогда не будет, потому что застройщик никому не разрешает это делать. Знаю, что один известный бизнесмен при покупке участка пытался спорить на эту тему и заявил: «Я хочу двухметровый забор, потому что люблю по участ­ку в трусах гулять». На что застройщик ему ответил: «Пожалуйста, гуляй, но забор будет как у всех». Это принципиальная позиция застройщика, за что мы ему очень благодарны. Потому и гулять по нашей деревне приятно.

Мы строили дом, хорошо понимая, что совершенно не обязательно будем в нем жить с детьми, а затем и с внуками. Хотя и не без надежды на это. Потому планировали его так, чтобы разные поколения не мешали друг другу, у каждого была своя приватная территория. Детям создали все условия для автономного плавания – у них есть и гостиная своя, и две спальни. Я даже предлагал сделать им отдельный вход, но жена сказала, что дети там тут же начнут безобразничать, поэтому лестница на их территорию должна быть посреди гостиной, чтобы все было под контролем. В то же время мы хотели, чтобы в доме было общее место, где все мы могли встречаться, и этим местом стала кухня – теперь весь народ здесь трется. Правда, дочь редко выходит из своего бункера – и то когда проголодается, но, когда это происходит, мы тут же ее бросаемся воспитывать. Поэтому в последнее время она старается еду быстро уносить к себе в комнату, и воспитательный процесс усеченный получается.

Обладание чем-либо редко долго доставляет радость и удовольствие. К хорошему быстро привыкаешь и не замечаешь. И к дому быстро привыкли. Ну да, что-то качественно изменилось с переездом, но уже никто не помнит, как было в квартире. Хотя мы очень хорошо помним, как тяжело далось строительство. Дом – это гражданский подвиг моей жены. У нас были два архитектора, но во все приходилось вникать самим. Мы с женой участвовали в каждом этапе стройки. Точнее, жена участвовала, а я бизнесом занимался, потому что я бы точно кого-нибудь придушил из подрядчиков. У них же процессно-ориентированное производство. Например, сидят прибивают гвозди, гвозди закончились. «Начальник, привези». Начальник поехал, через пару дней привез гвозди. «А у нас еще молоток сломался». Снова сидят – ждут. Общая организация с точки зрения планирования и согласования даже между специалистами одного подрядчика отсутствует напрочь, я уже не говорю про разных подрядчиков. Я не выдерживаю, начинаю их учить работать, объяснять, что и почему они неправильно делают, и ничем хорошим это не заканчивается. Я, в отличие от жены, не совсем снисходителен к людям, особенно если речь о технарях. Вроде учили нас в одних местах, но люди либо свое время ценить не умеют, либо жадничают и требуют за свои таинственные знания каких-то нереальных денег – очень плохо у нас с подрядчиками. По­этому и стройка получилась интернациональная – кого только не было, например, отделкой фасада занимались словаки.

Чего не было в процессе стройки, так это комфорта и удовольствия от процесса. Зато было много мата, скандалов, отчаяние посещало и не раз, и не два, и требовалось изрядное мужество, чтобы в режиме отчаяния продолжать что-то делать. Плюс одновременно случился кризис, а стройка – это счетчик, который остановить невозможно. Приходилось в эту топку бросать и бросать деньги. Жена пыталась экономить и какие-то покупки отложить, но я сказал: «Если ты сейчас не купишь и не сделаешь, то уже не купишь и не сделаешь никогда». В результате дом рассчитывали по­строить в три раза быстрее и в два раза дешевле. И хотя мы были готовы к некоторому превышению сроков и смет, но жизнь внесла более сущест­венные коррективы. Это наш первый дом, в нем много ошибок было сделано, много не доделано до сих пор, но все равно мы им гордимся.

Когда дом строили и проектировали, массу мнений выслушали от тех, кто уже живет в своих домах. Зачем вам такой большой бассейн? Нельзя делать такую крышу! Зачем вам вентиляция – вы живете в деревне, в любой момент откроете окно и проветрите. Страна советов! По каждой позиции нужно было выработать свое мнение и отстоять его. Во многих случаях поступили вопреки советам и не пожалели. Например, это касается бассейна. Все, кого мы знаем, говорили, что бассейн – это деньги на ветер, что он нам не пригодится, что из-за него будет постоянная влажность – в общем, запугивали как могли. Но мы решили, что все равно сделаем. Бассейн в доме дал возможность несколько часов в неделю плавать, и те же люди, что нас отговаривали, теперь признали, что были не правы, и некоторые даже приезжают поплавать.

Собака – еще одно системное изменение в жизни. Жена и дочь всегда мечтали о ней, но у меня аллергия на шерсть, и в квартире мы собаку не заводили. Жена, правда, считает, что аллергия моя мной же тщательно и выращена. А я не то чтобы не люблю собак – просто для меня это лишняя ответственность за еще одно живое существо. Я говорил, что слишком много народу на моем попечении, чтобы еще одного вешать на себя, и мы не заводили никого. А когда переехали, шел как-то мимо дома наш сосед и сказал: «У вас теперь есть собака!» Оказалась шикарной и умной овчаркой, которой сейчас все очень рады. Хозяин для нее – жена, и двоевластия собака не приемлет. Уважения ко мне не испытывает – то укусит, то оттолкнуть пытается. Возраст такой – поиграть хочется. Надо как-то воспитывать, но слов она не понимает, а бить ее нельзя, так что не могу пока найти способы объяснить собаке, почему я хочу не все из того, что хочет она.

Дом – это наш удачный проект, мы его внесли в список своих достижений. Должен же быть в жизни новый опыт, новые достижения, чтобы было интересно жить – это мотивирует. Всегда должно быть что-то новое и интересное, нужно чему-то новому учиться.