Художественное вложение денег

Инвестиции в искусство обернутся поддержкой общества.

Пятнадцать лет назад, когда начинался Институт танца, мы нашли общий язык с людьми, которые тоже только-только создавали свой бизнес. Искусство понимало, что находится в абсолютно новых условиях, и бизнес был в непривычном для себя состоянии. В какой-то момент между нами возник диалог, правда, продолжался он недолго. Потому что люди, помогавшие искусству, достаточно быстро разорились. Я не склонен видеть здесь закономерность. То ли их подвело обстоятельство, что они больше интересовались культурой, а настоящим бизнесом заниматься не могли, то ли так объективно складывалась ситуация. Помощь искусству со стороны предпринимателей (тогда вошло в обиход новое слово «спонсор») до печально известных событий была стабильной. Когда произошел дефолт, стало понятно, что рассчитывать на бизнесменов очень сложно. Тех, кто устроил дефолт, проблемы искусства не волновали. Хотя это вовсе не означает, что в искусстве они не нуждались. У них была возможность смотреть спектакли в других странах, очень качественные, слушать лучших музыкантов, а выживание российской культуры их мало трогало.

Мне кажется, диалог культуры и бизнеса — это второй вопрос, а первый — взаимоотношения культуры и государства. Если взять область искусства, которой я занимаюсь — танец, можно привести пример Франции. После событий 1968 г. левые силы, активно заявившие о себе, вынудили государство обратить внимание в том числе и на искусство танца. По всей стране стали возникать центры современного танца, получившие государственную поддержку. Была решена общая проблема — децентрализации искусства. Теперь лучшие силы собраны не только в Париже: чтобы увидеть много интересного, нужно уехать подальше от столицы — в Монпелье или Биарриц.

Сегодня есть не мало людей, готовых помогать искусству. Во-первых, они достаточно богаты, во-вторых, пробудились их собственные художественные потребности. Но остались нерешенными правовые вопросы. Если я спонсор, помогаю, допустим, муниципальному, федеральному учреждению культуры, что я получу взамен?

Лучше, если бы учреждение культуры само выбирало спонсора или, скажем, не каждый гражданин, имеющий солидное состояние, мог им стать. Об истинных меценатах отечественной культуры пока можно только мечтать. Нужно иметь определенный статус, чтобы тебе разрешили спонсировать, например, труппу «Нью-Йорк Сити Балле». За рубежом отношения между спонсором и театром урегулированы, строго оговорены. Сама спонсорская культура имеет там серьезную традицию. На Западе престижно помогать и небольшим театральным, танцевальным коллективам, содержать частные галереи.

В Екатеринбурге, насколько я могу судить о его культурной жизни, есть аналогичные примеры. УГМК часто выступает спонсором интересных художественных проектов. «Синара» имеет свою галерею, много лет поддерживает, видимо, дорогостоящий смотр певческих талантов под патронажем Галины Вишневской. «Кофейня № 7» бескорыстно помогает Институту танца. Все это добрые знаки того, что местная финансовая элита понимает значение искусства. В конце концов, если человек вкладывает собственные деньги в галерею, выигрывает и он, и те люди, которые могут прийти и посмотреть картины.

Многие помогают, чтобы их заметили и оценили их щедрость. Ведь, как правило, вложенные в художественный проект деньги не возвращаются. Искусство — не нефтяная скважина. Тем ценнее, что о нем не забывают. Не так много бизнесменов-меценатов. Здорово, когда утраченное возвращают в отечество и показывают эти шедевры нынешнему поколению. Пример тому — коллекция Фаберже. Здесь уже диалог «бизнес —культура» иного рода — перспективного и, смею думать, беспроигрышного для обеих сторон. Инвестировать, например, в спектакль (сегодня он есть, а завтра его нет), в одаренных детей, которые могут не оправдать вложенных в них средств, — вот здесь-то речь действительно идет о художественной потребности. Например, мой американский приятель открыл центр русского искусства в одном из штатов США на деньги, пожертвованные состоятельной дамой. Она выложила миллион долларов только потому, что любит русское искусство, и единственным ее пожеланием было то, чтобы центр действительно занимался его изучением и пропагандой. Она не ждет от этого никаких финансовых дивидендов. Боюсь, у нас еще не наступил момент, когда бы вкладывались в проект только ради людской радости.

Возможно, я не прав. Но если бизнесмены хотят избежать участи Ходорковского*, если они не желают превращаться в коров, которых беззастенчиво доит государство, они обязательно должны покровительствовать серьезным художественным учреждениям. И я вас уверяю, что потраченные деньги обернутся поддержкой общества. Хотя... наше больное общество... что от него можно ждать? И все-таки человек, умеющий не только брать, но и отдавать, безусловно пользуется симпатией среди широких масс.

* - выполняет функции иностранного агента