«Законы рынка везде работают одинаково, даже в Кении и Бангладеш»

Станислав Белоглазов, фотограф, директор, учредитель «Фотоагентства Magnet»:

— Я, как физик по образованию и как бизнесмен, развивающий свой творческий проект, всегда залипал на интересных технических решениях и оригинальных бизнес-схемах, которые выстраивали предприимчивые умельцы по всему миру.

Часто, если говорить о технологии, дедовский способ оказывается более экономически выгодным, чем новейшие разработки, даже при китайском тиражировании средств производства.

Пример: глажка белья в Бангладеш. Вообще, это страна с максимальным контрастом между рекламными проспектами-путеводителями и реальностью. Видимо, потому что некому проверить. Людей европейской внешности нет вообще. Читаем в путеводителе: «100 километров белоснежных песчаных пляжей и чистейший океан», и да, это почти так. 100 километров песка, но не белого, и океан, собственно, такой же глиняно-мутный — на все 100 километров. Рыбацкие деревни вокруг, комфорта ноль.

Но вот приехали на самый дальний курортный остров, пошли вечером прогуляться, посмотреть, как местные живут. На рыночной улочке стоит парень и зарабатывает — гладит выстиранную одежду. Угольным утюгом. У нас я такие только в музеях видел. И в комедии «Веселые ребята». Розетку ему сделать трудно, да и перебои с электричеством, и платить за него надо. А никакие выплаты в реальность жизни и его бизнес-модель не вписываются. Парень один раз купил утюг, сколотил доску, находит на берегу коренья вывороченных морем деревьев для угля. Работающий бизнес, спрос гарантирован. Боится только трикотажа, который не мнется: кто ж будет глажку немнущегося заказывать? Но с уровнем местной жизни до этого трикотажа еще далеко.

В Индии, еще пример, самый популярный чай — «Масала Ти», на молоке и со специями. Налить в кружку — так ее же надо мыть. За пластиковую одноразовую тару надо опять же платить. Так вот, на севере Индии хозяин чайной готовит мне напиток — разжигает горелочку, кипятит, заваривает чай, натирает на терке свежие спе­ции, а потом наливает это все… в одноразовый глиняный стаканчик. Мыть его нельзя — материал пористый, повторно не используешь, глина не обожжена, а просто высушена, поэтому выпиваешь чай, бьешь стаканчик в черепки, и через пять минут он превращается в глину, которая тут везде под ногами, — никаких проблем с утилизацией! Где-то неподалеку сидят тетки, которые лепят в одно движение новые стаканчики. Экологичность — 146%.

Но главное тут явно не экология. Потому что деньги там дороже любого труда.

Вокруг легенд, связанных со святынями и ритуалами, традиционно раскручивается бурная бизнес-активность. Вот, к примеру, знаменитый индийский Варанаси, куда приезжают со всей Индии, надеясь умереть и быть сожженными именно там. Но эта легенда придумана для европейцев, на деле священных мест по Индии полно. А если принять во внимание наличие более 2000 божеств, то найти место, где можно красиво умереть, там совсем не проблема. Но местная погребальная мафия четко блюдет свои интересы и основные деньги делает не столько на похоронах, сколько на туристическом интересе к процессу. Меньше чем за 100 долларов ты не достанешь фотоаппарат на Маникарника-гхат — ритуальной набережной Варанаси, а если попытаешься проигнорировать правила, получишь множество проблем.

Интересно, что велорикши, которые в Индонезии и Вьетнаме недорогое средство передвижения, в Сингапуре считаются предметом туристической роскоши. Надо учитывать эту разницу в позиционировании, а то можно попасть в неловкую ситуацию, когда, проехав пару километров, получаешь требование оплаты под 100 баксов — в десять раз дороже, чем в такси. Так, остановившись на пути с Бали на осмотр этой замечательной страны-острова, участники нашего фотопутешествия повелись на уговоры наглых велокатателей и уселись в их коляски. При этом сами рикши категорически отказывались отвечать на вопросы о цене. Проехав метров 500, они затребовали оплату согласно появившемуся из-за пазухи ламинированному прейскуранту, кричали, трясли лицензиями… Так что рикши в Сингапуре — просто разводка туристов на деньги.

Если говорить о заработке на своих согражданах, а не на туристах, то отличные деньги делаются на недостатках электрификации отдельных территорий. В африканских Нигере и Буркина-Фасо мы видели парней, которые зарабатывают зарядкой сотовых телефонов, приезжая к хижинам посреди пустыни со своим автомобильным аккумулятором и набором адаптеров. А в плавучих деревнях Камбоджи наблюдали уже мелкооптовую продажу электричества: на лодке привозят автомобильные аккумуляторы в жилища и обменивают заряженные на опустошенные за умеренную плату.

В одной из деревень в Гане нас поразило, как отдельные народы проскакивают ступени развития. Электричества в деревне нет, за водой ходят несколько километров, принадлежность к племени и социальный статус по тату различают, но сотовая связь и фейсбук в наличии.

Прачечные на открытых водоемах, которые порой встречаются в Индии, зрелище не для слабонервных. Выполоскав одежду в мутной воде, ее отбивают палками (мы смеялись, мол, надо же, бактерий вручную убивают) и сушат тут же — на песке, в пыли.

Многие зарабатывают на быстром обустройстве жилищ, главное при этом — не заморачиваться. В список удобств, предоставляемых прессе и гостям фестиваля Геревол в Нигере, во время которого невесты (так-то вполне замужние дамы) выбирают женихов (порой на пару ночей), например, входили участок утрамбованной поверхности пустыни и сверху хижина-купол из растительной плетенки, бонусом две циновки — одну можно положить на землю, другой перекрыть вход.

В районах, где небезопасно, процветают предложения по охране и сопровождению. Красиво приехали на фестиваль Геревол местные ВИПы: впереди джип с пулеметом, позади почти БТР со взводом местного ОМОНа. А в Кейптауне мы воспользовались очень интересным гид-сервисом от местной «туркомпании», когда отправились в черные трущобы. Мы заполучили гида по рекомендации от других путешественников, которые уже вернулись из трущоб живыми.

Особенность этого гида в том, что он местный и ведет вас туда, где живет всю жизнь. Все знают, что белых, которые с этим парнем, трогать не надо, не по понятиям это — портить братану бизнес. Он показывает и рассказывает все как есть, ведет туда, куда попросишь. Вот комната пустая с тремя лежанками-сундуками, тут живут три семьи, дети спят на улице или где найдут место. Соседняя обшарпанная комната с трубой — душевая для пятнадцати семей… Вот родной дядя сидит, самогон пьет, можно поговорить, поспрашивать. Вот бабушка головы баранов жарит-обжигает, деликатесное блюдо «смайли» готовит — когда прокашляетесь от дыма, тоже можете пообщаться.

Отдельная тема по всей планете — бизнесы разных целителей, хилеров, шаманов. Где-то на самом деле работают с психосоматикой, реально людям помогают, где-то — чистый разводняк.

В Перу полно «шаманов» — напоят любопытных дрянью, как будто ауяской, тех как следует вывернет наизнанку, очухаются и с удовольствием поедут дальше всем рассказывать, как они просветлились. Есть, конечно, и вполне честные шаманы.

Рынок ритуальных услуг вообще пестр и весел. К культуре вуду, например, мы приобщались в Бенине, в Западной Африке, на вуду-фестивале и в деревне Ганвье. Колдун — профессия серьезная, передается по наследству, он нам все подробно рассказал: кто с чем к нему приходит, как и кому он помогает. Потом спросил у духа вуду, сколько тот попросит с нас за услуги, бросил кости. 600 евро, говорит. Мы предложили с духами еще посоветоваться, после чего те проявили к нам лояльность и скинули до 200 с учетом двух жертвенных куриц.

А в Руанде шаман приехал на встречу в легком брючном костюме на велосипеде. Погодите, говорит, я сейчас в рабочее переоденусь. Достал шкуру ягуара, которая у него тоже по наследству от отца и деда: надо беречь, хранить в особом шкафу, из хижины выносить нельзя. Переоделся, наколдовал, амулетов дал — все как положено. Работает в качестве местного фельд­шера, психолога и первой медицинской помощи, если с чем не справился — отправляет «на район», в больницу.

Интересно зарабатывают деньги на постройку храмов в Японии: покупаешь у них черепицу и пишешь на ней пожелание себе или кому-то из близких. Потом они эту черепицу используют при постройке храма — надпись будет храниться там много лет.

Страшновато бывает, когда местный бизнес приобщается к экстремальным технологиям. Египетские дайверы и индийские парапланеристы уже заработали себе стойкую нехорошую славу. Сколько народу приходит в наши дайв-клубы с рассказами о том, как они браво погружались в Красном море: «Ну подумаешь, потом несколько дней кровь из уха шла, зато теперь я бывалый дайвер». После индийских парапланов даже подобных иллюзий порой не бывает, хорошо, если здоровье остается при тебе.

Лично наблюдал в Гималаях кувыркавшихся по скалам горе-инструкторов с привязанным к ним клиентом, к сожалению, не один раз.

Местные традиции ухода за собой и варианты спа порой тоже удивительны. Вот, например, традиции племени химба в Намибии. Душа там нет, есть глиняный горшочек, а в нем угли. Сверху ставится еще один горшочек, в нем разогревается глина с маслами. Сперва площадь тела, которую планируется очистить, разогревается над этой жаровней, из пор выходят пот и остатки глины с прошлого раза. Потом все намазывается по новой, и начинается разогрев следующего сектора. Косички тоже плетутся пополам с глиной и пеплом, чтобы и красиво, и микробов убивать.

Традиционно успех имеет бизнес по производству локального алкоголя там, где это не карается законом особенно жестко. Вот посреди эфиопской деревни сидит веселая тетка, заведует старым, кондовым, почти сохраненным с советских времен самогонным аппаратом. Дымит, коптит, обеспечивает всю деревню продуктом. В Кении бражка из хлебного дерева, масаи-бир, опять-таки радует и местных масаев, и многочисленных в тех краях туристов.

На Кубе, в Гаване, классика туристического бизнеса — катание на великолепных старых американских авто. Про эти авто все знают, а вот мне больше понравился транспортный сервис для местных: если выехать из туристической зоны, в кубинской глубинке функции городского такси и междугородных автобусов выполняют фаэ­тоны и вагонеты с запряженными лошадками. Местные зарплаты не увязываются с ценами на бензин — рентабелен только вот такой экологически чистый транспорт.

Многие бизнесы вырастают из «объедков», оставляемых крупными корпорациями. Например, в Бангладеш есть зона экологического бедствия — побережье, где утилизируют отработавшие свое грузовые суда и танкеры. Вытащены эти ржавые громадины на мель, а по ним буквально с молотами и зубилами лазает местное население. Кто-то на эти корпорации работает, разбирая гигантов на части и получая зарплату, а кто-то забирает свое — попутный товар перекупает по цене металлолома. Едешь по трассе и вдоль дороги видишь, например, магазин стиральных машин — на кораблях же очень много бытовой техники. Дальше по дороге — оптовая продажа унитазов, спасжилетов, светильников. Кто-то забирает трапы, продает их покрашенными как готовые лестницы для дома. Компания не заморачивается с утилизацией мелочей, и люди получают свой шанс на бизнес.

Предложения в сегменте «лакшери» в экзотических местах — это, как правило, или совсем уж дикая экзотика для безбашенных вроде перелетов на маленькой «сессне», которые предлагают миссионеры в Папуа — Новой Гвинее тем, кто хочет посмотреть на совсем дикие племена людоедов, или же обеспечение привычного европейского уровня комфорта в не приспособленных для этого местах.

Например, если в Кении заказать полет на воздушном шаре за 500 долларов, то посреди саванны шар приземлится на площадку, где накрыт стол с яствами и шампанским, словно в лучших ресторанах Европы.

В целом, какие бы причудливые формы ни приобретал локальный бизнес, законы рынка везде работают одинаково. Хорошо знать свою ауди­торию, найти собственную нишу и отталкиваться от реальной экономической ситуации — если человек на это способен, он может заработать себе на хлеб с маслом в любых условиях и даже при их полном отсутствии. 

Архив журнала «Бизнес и жизнь», август 2018 г.